На гладях бесконечных вод анализ

Гамаюн, птица вещая
(картина В. Васнецова)

На гладях бесконечных вод,
Закатом в пурпур облеченных,
Она вещает и поет,
Не в силах крыл поднять смятенных.
Вещает иго злых татар,
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых.
Предвечным ужасом объят,
Прекрасный лик горит любовью,
Но вещей правдою звучат
Уста, запекшиеся кровью.

Стихотворение «Гамаюн, птица вещая» было написано 23 февраля 1899 года; вошло в цикл стихов первой книги Александра Блока «Ante Lucem».

Гамаю́н — в славянской мифологии сказочная райская (ирийская) птица ; вещая птица, поющая людям божественные песни и предвещающая будущее тем, кто умеет слышать тайное. Гамаюн знает всё на свете о происхождении земли и неба, богов и героев, людей и чудовищ, птиц и зверей. Изображалась с женской головой и грудью.

В Этимологическом словаре славянских языков приведена этимология близкого по звучанию слова. *gameti/*gamiti: гаме́ть «шуметь, кричать»; га́меть «кричать, громко разговаривать, галдеть, шуметь» (ЭССЯ, 1988). В словаре Фасмера: гам род. п. га́ма, гаме́ть, га́мить «шуметь», га́мкать «лаять», диал. гом «шум» (Фасмер, 1986).

В мифологии древних иранцев есть аналог — птица радости Хумайя (Черемисин Д. В. К изучению ирано-тюркских связей в сфере мифологии, 1995). Вместе с тем, более вероятно происхождение как слова, так и мифологии из персидской и арабской мифологии (Хумай — перс. هما‎ ’huma’, murg-i-humay’un-bal — «птица, предвещающая счастье», а также в арабизированной мифологии народов Средней Азии — волшебная птица).

Глава 1 Мифы об Алконосте, Сирине и Гамюне5

Глава 2 Анализ стихотворений А.Блока8

Глава 3 Анализ стихотворения В.Высоцкого14

4.1 Сопоставление мифа со стихотворением А.Блока 17

4.2 Сопоставление мифа со стихотворением В.Высоцкого18

4.3 Сопоставление стихотворений А.Блока и В.Высоцкого19

Глава 5 Образы птиц в поэзии XXI века20

Миф стоит у истоков словесного искусства, мифологические представления и сюжеты занимают значительное место в устной фольклорной традиции различных народов. Они сыграли большую роль в появлении литературных сюжетов. Мифологические темы, образы, персонажи используются и пересматриваются в литературе почти на всем протяжении ее истории. В соответствии с представлениями людей об окружающем мире в мифологические сюжеты вкладывалось совершенно новое философское содержание. Литература XX века также не является исключением. Интерес к мифологии, в частности, славянской, можно увидеть и у поэтов Серебряного века, и у наших современников.

Особый интерес у меня вызвали стихи А. Блока и В. Высоцкого, в которых по-разному интерпретируется миф о райских птицах. Чем и как можно объяснить различные представления об одном предмете в поэзии XX века?

Цель работы – показать, как интерпретируется миф о райских птицах Алконост, Сирин и Гамаюн в поэзии Александра Блока и Владимира Высоцкого.

Актуальность темы состоит в том, что до настоящего времени она до конца не исследована. Она дает возможность оценить глубину воздействия мифологии на поэзию Серебряного века и современную, а так же объяснить причины обращения к мифам в литературе.

Для достижения цели поставлены следующие задачи:

Познакомиться с текстами славянских мифов об Алконосте, Сирине и Гамаюне, выявить их идейное значение.

Провести литературоведческий анализ стихотворений А. Блока «Сирин и Алконост», «Гамаюн – птица вещая» и В. Высоцкого «Купола», и объяснить причину обращения поэтов к мифам.

Сравнить произведения А. Блока и В. Высоцкого с точки зрения их философского содержания, языка, стиля и близости к мифу.

В работе использованные методы описания, анализа, сравнения.

Работа состоит из введения, четырех глав и заключения.

Легенды о мифических птицах в изначальном варианте до нас не дошли, но сохранилось множество пересказов и авторских версий. Они не всегда совпадают, поэтому я постараюсь представить наиболее часто встречающиеся.

Си́рин — птица-дева. В русских духовных стихах она, спускаясь из рая на землю, зачаровывает людей пением, в западноевропейских легендах — воплощение несчастной души, темная птица, темная сила, посланница властелина подземного мира. Услышав пение Сирина, люди начисто теряют память и волю, и скоро обрекаются на беды и несчастья, а то и умирают, причем нет сил, чтобы заставить человека не слушать голос Сирина. В тех же источниках говорится, что Сирин не отрицательный персонаж, а скорее метафора искушения человека разного рода соблазнами.

В славянской мифологии Сирин – чудесная птица радости, удачи, славы. Прекрасное пение её вызывает у людей хорошее настроение, разгоняет печаль и тоску. В то же время только счастливому человеку дано услышать ее голос. Не всякий сможет и увидеть ее: она исчезает так же быстро, как слава и удача.

Во всех источниках только одно сходство: Сирин — это одна из райских птиц, имеющая человеческий облик. Даже само ее название созвучно с названием славянского рая: Ирий. Но, скорее всего, оно происходит от греческого «сирена».

Алконо́ст (алконст, алконос) — в русских и византийских средневековых легендах райская птица-дева, приносящая счастье. Алконост утешает своим пением святых, возвещая им будущую жизнь. Также она помогает путешественникам: несет яйца на берегу моря и, погружая их в глубину, делает его спокойным на семь дней. Но, когда из яиц вылупляются птенцы, начинается шторм.

В славянских сказаниях Алконост – птица грусти и печали. Услышавший пение этой птицы забывает обо всем на свете: имя, родных, дом. Существует подпись под одной из лубочных картинок с её изображением: «Алконост близ рая пребывает, иногда и на Евфрате-реке бывает. Когда в пении глас испущает, тогда и самое себя не ощущает. А кто вблизи тогда будет, тот всё на свете забудет: тогда ум от него отходит, и душа из тела выходит». Сравниться с Алконостом в сладкозвучии может лишь птица Сирин.

И снова сходство различных источников в одном. Алконост — жительница славянского рая Ирий. Всегда изображается полудевой – полуптицей. Да и название ее, скорее всего тоже происходит от древнегреческого «Алкион» («зимородок»).

Гамаю́н — в славянской мифологии вещая птица, поющая людям божественные песни, предвещающая будущее и пророчащая счастье тем, кто умеет слышать тайное. Хорошо известна присказка «Гамаюн – птица вещая». Гамаюн знает всё на свете, умеет управлять погодой. Считалось, что когда Гамаюн летит со стороны восхода, следом за ней приходит буря.

Летает в поднебесье, но живет в море. У нее женские лицо и грудь. Иногда ее изображают просто большой птицей, взлетающей их морских глубин.

Слово «гамаюн» происходит от «гамаюнить» — баюкать (очевидно, потому, что эти легенды служили также сказками детям на ночь).

Первоначально образ пришел из восточной (персидской) мифологии. Изображалась птица с женской головой и грудью. В мифологии древних иранцев есть аналог — птица радости Хумаюн.

Анализ стихотворений А. Блока «Сирин и Алконост» и «Гамаюн – птица вещая»

Густых кудрей откинув волны, Закинув голову назад, Бросает Сирин счастья полный, Блаженств нездешних полный взгляд. И, затаив в груди дыханье, Перистый стан лучам открыв, Вдыхает всё благоуханье, Весны неведомой прилив… И нега мощного усилья Слезой туманит блеск очей… Вот, вот, сейчас распустит крылья И улетит в снопах лучей! Другая – вся печалью мощной Истощена, изнурена… Тоской вседневной и всенощной Вся грудь высокая полна… Напев звучит глубоким стоном, В груди рыданье залегло, И над ее ветвистым троном Нависло черное крыло… Вдали – багровые зарницы, Небес померкла бирюза… И с окровавленной ресницы Катится тяжкая слеза…

В стихотворении говорится о волшебных птицах Сирине и Алконосте. Стихотворение написано в 1899 году. Поэту было 18 лет, он только что окончил гимназию, пережил первую, очень сильную юношескую любовь. Его поэзия в то время наполнена романтикой, молодостью, непринужденностью. Обращение к таким образам объясняется еще и тем, что поэт любил все славяно-русское и учился на славяно-русском отделении Петербуржского университета. Именно в этот период творчество А. Блока можно отнести к символизму – одному из литературных направлений XX века. Символисты для «построения» символа привлекали тексты, в которых есть нечто таинственное, мифы, в которых много загадок. Считалось, что символ связывает земное с миром иным, духовным.

Стихотворение логически разбито на две микротемы: первая – описание птицы Сирин, вторая – описание Алконоста. Стихотворение построено по принципу антитезы.

Сирин. Даже тем, кто не знает легенды о птицах Сирине и Алконосте, из строчек Блока становится понятно, что Сирин – светлая птица, воплощение счастья, радости, хорошего настроения, что увидеть ее дано не каждому, и что исчезает она так же быстро, как и появляется («…и улетит в снопах лучей!»). Говоря про Сирина, автор употребляет слова «счастье», «блаженство», «весна», «благоуханье» и другие. Все эти слова пропитаны счастьем, как и образ самой птицы.

Алконост. Описывая Алконоста, автор выбирает слова «печаль», «тоска», «рыданье», «стон» и другие. Тем самым он показывает, что Алконост – птица печали, что ее образ пропитан печальными чувствами, при виде ее «…в груди рыданье залегло…»

Густых кудрей откинув волны

Ямб с перекрестной рифмовкой АВАВ (встречается пиррихий).

Нечетная строчка – женская рифма (ударение падает на предпоследний слог), четная строчка – мужская рифма (ударение на последнем слоге).

Ямб, в отличие от хорея, более спокойный размер, позволяющий описывать образы. Использование ямба не случайно. Так стихотворение напоминает древнерусскую былину своей напевностью.

В стихотворении множество средств выразительности:

1) Эпитеты («густых кудрей», «полный взгляд», «неведомый прилив» — Сирин; «печалью мощной», «грудь высокая» — Алконост).

2) Метафоры («снопы лучей», «туманит слезой», «волны кудрей» — Сирин; «грудь полна тоской», «ветвистым троном» — Алконост).

3) Олицетворение («рыданье залегло» — Аконост).

4) Инверсии («бросает Сирин», «катится слеза»).

5) Звукопись. Аллитерация «В груди рыданье залегло». Повтор звуков [р] и [д’] создает эффект рыданья.

6) Лексика. Книжный стиль («благоуханье, «вседневной и всенощной», «троном», «зарницы, «бирюза» и другие). Многозначные слова, опорная лексика («нездешних», «неведомой» и т.д.) как некие знаки потустороннего мира.

7) Встречается цветопись («черное крыло», «багровые зарницы», «бирюза», «окровавленной ресницы»). Благодаря ей рисуются яркие зрительные образы, картины.

Идея. Птицы радости и печали – есть символ жизни. В этом стихотворении А. Блок возвеличивает жизнь. Для него жизнь – что-то высокое, таинственное, загадочное.

На гладях бесконечных вод,Закатом в пурпур облеченных,Она вещает и поет,Не в силах крыл поднять смятенных…Вещает иго злых татар,Вещает казней ряд кровавых,И трус, и голод, и пожар,Злодеев силу, гибель правых…Предвечным ужасом объят,Прекрасный лик горит любовью,Но вещей правдою звучатУста, запекшиеся кровью.

В стихотворении говорится о птице Гамаюн, которая вещает о будущем.

Период написания этого стихотворения совпадает с периодом написания предыдущего, поэтому причина обращения к образу Гамаюна совпадает с причиной обращения к образам Сирина и Алконоста. Это желание поэта в символических образах описать жизнь. Образы, имеющие конкретно-историческое объяснение, помогают приблизиться к тайным механизмам жизни.

Стихотворение из двенадцати строчек описывает деяния птицы Гамаюн. Говоря про птицу, автор употребляет слова «вещает и поет», «правдою», «прекрасный лик» и другие. Все это напоминает миф.

На гладях бесконечных вод,

Закатом в пурпур облеченных,

Ямб с перекрестной рифмовкой АВАВ (встречается пиррихий).

Четная строчка – женская рифма (ударение падает на предпоследний слог), Нечетная строчка – мужская рифма (ударение на последнем слоге).

В стихотворение используются следующие средства выразительности:

1) Эмоционально – насыщенные эпитеты («бесконечные воды», «крыл смятенных», «злых татар» и другие)

2) Метафоры («закатом облеченных», «лик горит любовью» и другие)

3) Синекдоха («и трус, и голод, и пожар…»)

5) Лексика. Книжный стиль («пурпур», «смятенных», «предвечный», «уста» и другие)

Гамаюн – символ справедливости в жизни.

Таким образом, интерпретация мифа о райских птицах в поэзии А. Блока напрямую связана с символизмом, одним из художественных течений поэзии Серебряного века.

Символ изначально многозначен, это самый загадочный вид обобщения. Наверное, поэтому стихи о райских птицах в творчестве молодого А. Блока и радуют, и зовут в мечту.

Анализ стихотворения В. Высоцкого «Купола»

Как засмотрится мне нынче, как задышится?!Воздух крут перед грозой, крут да вязок.Что споется мне сегодня, что услышится?Птицы вещие поют – да все из сказок.Птица Сирин мне радостно скалится -Веселит, зазывает из гнезд,А напротив – тоскует-печалится,Травит душу чудной Алконост.Словно семь заветных струнЗазвенели в свой черед -Это птица ГамаюнНадежду подает!В синем небе, колокольнями проколотом, -Медный колокол, медный колокол -То ль возрадовался, то ли осерчал…Купола в России кроют чистым золотом -Чтобы чаще Господь замечал.Я стою, как перед вечною загадкою,Пред великою да сказочной страною -Перед солоно – да горько-кисло-сладкою,Голубою, родниковою, ржаною.Грязью чавкая жирной да ржавою,Вязнут лошади по стремена,Но влекут меня сонной державою,Что раскисла, опухла от сна.Словно семь богатых лунНа пути моем встает -То птица ГамаюнНадежду подает!Душу, сбитую утратами да тратами,Душу, стертую перекатами, -Если до крови лоскут истончал, -Залатаю золотыми я заплатами -Чтобы чаще Господь замечал!

В стихотворении В. Высоцкий рассуждает о жизни. Оно написано в 1975 году.

В этом году первый и последний раз пожизненно опубликовано стихотворение Высоцкого в советском литературно – художественном сборнике.

В 1975 году Высоцкому 37 лет. Его стихотворения в тот период времени наполнены глубоким смыслом, горечью, характерными особенностями стихотворений людей, имеющих большой жизненный опыт. Автор наблюдает за жизнью с реалистической позиции.

О птицах автор пишет в трех первых четверостишиях. Причем в первом указывает на птиц в общем: «Птицы вещие поют – да все из сказок…», во втором говорит про Сирина и Алконоста (противопоставляя их друг другу), а в третьем «это птица Гамаюн надежду подает!»

Первые четверостишия посвящены сказочному – таинственным птицам. Далее автор рассуждает о будущем, о жизни, сравнивая птиц с происходящим (добро + зло +надежда).

В стихотворении используются следующие средства выразительности:

1)Олицетворения («колокол то ль возрадовался, то ли осерчал», «держава раскисла»)

2)Эпитеты («заветные струны», «великая да сказочная страна»)

3)Сравнения («Стою как перед великою загадкою»)

4)Метафоры («в синем небе, колокольнями проколотом»)

5)Антитеза («то ль возрадовался, то ли осерчал»)

6)Звукопись. Аллитерация «Грязью чавкая жирной да ржавою…» Повторение звуков [гр], [рж], [з’], [ч’] позволяет услышать шум от повозки, едущей по грязи. Представляется картина запустения.

7)Лексика. Разговорный стиль («скалится», «тоскует-печалится», «осерчал», «чавкая», «раскисла, опухла» и другие).

В. Высоцкий показывает свою душевную боль от таинственной загадки жизни. Выражает беспокойство, тревогу за будущее. Причем жизнь он тоже сравнивает с тремя птицами. Реалистический взгляд на мир объясняет и использование разговорного стиля в произведении, и иную, чем у А. Блока, интерпретацию образов райских птиц.

Сопоставление мифов со стихотворениями А. Блока и

4.1Сопоставление мифа со стихотворением Александра Блока

«птица Гамаюн надежду подает»

В. Высоцкий в песне не дает подробного описания птиц, а лишь упоминает про них. Стихотворение написано разговорным стилем, характерным для творчества Высоцкого, но и здесь угадывается сам смысл мифов. Представленные цитаты по смыслу совпадают с мифом. Но Высоцкий не возвеличивает мифических птиц, а говорит так, будто они рядом с ним.

4.3Сопоставление стихотворений Александра Блока и Владимира Высоцкого

А.Блок – символист, в стихах он возвышает птиц, использует книжный слог, слова высокого стиля. Образы птиц – символы жизни.

В. Высоцкий, напротив – реалист, он говорит о птицах простым и понятным языком. Если у Блока «Птицы радости и печали», то у Высоцкого «Птицы вещие поют, да все из сказок…». Поэты рассуждают о жизни, видя ее воплощение в трех птицах. Объединяет стихи поэтов философское содержание образов райских птиц. Различия в том, что Блок возвеличивает жизнь, а Высоцкий испытывает беспокойство о будущем, душевную боль от таинственной загадки жизни. то есть А. Блок смотрит на жизнь как символист, мечтатель, а В. Высоцкий — как реалист, наблюдатель.Глава 5

Образы волшебных птиц встречаются и в поэзии наших современников. Так лидер Российской рок-группы «Аквариум» Борис Гребенщиков является исполнителем и автором стихов и музыки к песне с говорящим названием «Сирин, Алконост, Гамаюн». В произведении птицы — неразделимое целое, как сама жизнь. Грусть, радость, надежда. В трех словах просвещенный слушатель увидит скрытый символ жизни, повседневности. Гребенщиков не разделяет их и не противопоставляет друг другу. Они единое целое, они – воплощение жизни в его песне. В ней можно услышать и возвышенную интонацию А. Блока, и душевную боль В. Высоцкого.

В жилищных конторах лесной полумрак,

На крышах домов — фонари с египетской тьмой.

Тронулся лед, так часто бывает весной

Живущим на льдинах никто не сказал,

Откуда нам знать, что такое волна?

Полуденный фавн, трепет русалок во тьме…

Наступает ночь — начнем подготовку к зиме;

И может быть, следующим, кто постучит

Кто-то другой — хмель и трепетный вьюн…

Все уже здесь: Сирин, Алконост, Гамаюн;

Как мы условились, я буду ждать по ту

Проанализировав стихотворения Александра Блока и Владимира Высоцкого о райских птицах, можно сделать следующие выводы:

1. Обращение к мифу в творчестве поэтов можно объяснить возможностью философски осмыслить жизнь, олицетворением которой являются образы трех райских птиц. Это объясняет сходство в интерпретации мифа в поэзии А. Блока и В. Высоцкого с точки зрения идеи.

2. Различия в интерпретации мифа наблюдаются в плане языковых средств, стиля произведений двух поэтов.

В стихотворении А. Блока образы птиц и средства их описания определены эстетикой символизма, а в стихотворении В. Высоцкого – реализма. То есть различия в интерпретации мифа обусловлены особенностями личности автора и времени, в котором создавали свои стихотворения поэты.

В целом, мифология оказала влияние не только на поэзию Серебряного века и современную литературу. Образы райских птиц нашли яркое отражение в живописи: это картины В. Васнецова «Сирин и Алконост. Песнь радости и печали», «Гамаюн – птица вещая»; Авдеева Михаила «Сирин и Алконост», Асеевой Елены «Сирин и Алконост»; В. Королькова «Гамаюн» и многих других, которые тоже по-разному позволяют увидеть образы загадочных птиц. Символистские представления о жизни в творчестве вырастают из убеждений: реальность есть воплощение замысла постигаемой художником идеальной сущности.

Блок А. сборник стихотворений «Стихи о прекрасной даме», Эксмо 2006 год, 352 стр.

Высоцкий В «Стихотворения» авторский сборник, Эксмо 2005 год, 480 стр.

Адамчик В. «Словарь славянской мифологии», АСТ Москва 2010 год, 640 стр.

Калашников В. «Славянская мифология», Белый Город Москва 2002 год, 48 стр.

Квятковский А. «Поэтический словарь», Советская энциклопедия, 1966год, 376 стр.

Мескин В. Журнал «Русские символисты: теория и практика», русский язык и литература для школьников, Школьная пресса 2010 год.

Мещерякова М. «Литература в таблицах и схемах», Айрис-пресс 2009, 224 стр.

Минц З. «Блок и русский символизм. Избранные труды в 3 книгах. Поэтика Александра Блока», Искусство-СПБ 1999 год, 728 стр.

Черницкий А. «Большой мифологический словарь», Гелеос Москва, 2008 год, 496 стр.

Аллитерация — повторение одинаковых или однородных согласных в стихе, придающее ему особую звуковую выразительность (в стихосложении).

Антитеза — троп, стилистическая фигура контраста в художественной или ораторской речи, заключающаяся в резком противопоставлении понятий, положений, образов, состояний, связанных между собой общей конструкцией или внутренним смыслом.

Звукопись — применение разнообразных фонетических приёмов для усиления звуковой выразительности речи.

Иверсия — нарушение обычного порядка слов в предложении.

Метафора – троп, смысловая связь между значениями одного полисемантического слова, основанная на наличии сходства (структурного, внешнего, функционального).

Миф — сказание, передающее представления людей о мире, месте человека в нём, о происхождении всего сущего, о Богах и героях; определенное представление о мире.

Олицетворение — троп, перенесение свойств одушевлённых предметов на неодушевлённые. Весьма часто олицетворение применяется при изображении природы, которая наделяется теми или иными человеческими чертами.

Реализм — правдивое изображение реальной действительности.

Синекдоха — троп, разновидность метонимии, основанная на перенесении значения с одного явления на другое по признаку количественного отношения между ними.

Символизм — литературно-художественное направление конца 19 – начала 20 веков. Символизм стремился через символы в ощутимой форме воплотить идею единства мира, выраженную в соответствии его самых различных частей, позволяющую краски, звуки, запахи представить одно через другое.

Символ — в искусстве — универсальная эстетическая категория, раскрывающаяся через сопоставление со смежными категориями художественного образа.

Сравнение — фигура речи, в которой происходит уподобление одного предмета или явления другому по какому-либо общему для них признаку.

Эпитет — троп, изобразительно-выразительное средство языка.

Вообщем помогите! Училка задает эту хрень делать, уж лучше бы онегина по строфе учили, чем это

Liudmila Sharukhia Высший разум (169288) 2 года назад

Гамаю́н — в славянской мифологии вещая птица, поющая людям божественные песни, предвещающая будущее и пророчащая счастье тем, кто умеет слышать тайное. Хорошо известна присказка «Гамаюн – птица вещая». Гамаюн знает всё на свете, умеет управлять погодой. Считалось, что когда Гамаюн летит со стороны восхода, следом за ней приходит буря.
Летает в поднебесье, но живет в море. У нее женские лицо и грудь. Иногда ее изображают просто большой птицей, взлетающей их морских глубин.
Слово «гамаюн» происходит от «гамаюнить» — баюкать (очевидно, потому, что эти легенды служили также сказками детям на ночь) .
Первоначально образ пришел из восточной (персидской) мифологии. Изображалась птица с женской головой и грудью.
В этом стихотворении А. Блок возвеличивает жизнь. Для него жизнь – что-то высокое, таинственное, загадочное. Стихотворение из двенадцати строчек описывает деяния птицы Гамаюн. Говоря про птицу, автор употребляет слова «вещает и поет». «правдою». «прекрасный лик» и другие. Все это напоминает миф. Ямб с перекрестной рифмовкой АВАВ .

В стихотворение используются следующие средства выразительности:
1) Эмоционально – насыщенные эпитеты («бесконечные воды». «крыл смятенных». «злых татар» и другие)
2) Метафоры («закатом облеченных». «лик горит любовью» и другие)
3) Синекдоха («и трус, и голод, и пожар…» )
4) Инверсия («звучат уста» )
5) Лексика. Книжный стиль («пурпур». «смятенных». «предвечный». «уста» и другие)

Гамаюн – символ справедливости в жизни.

Наташа Кириллова Ученик (228) 3 месяца назад

Судьба родины, её победы и поражения, успехи и жизненные трудности всегда волновали людей, любящих свою страну. Великий поэт Александр Блок — не исключение. И неудивительно, что тема любви к родине проходит через всё творчество этого поэта двадцатого века.
Одним из первых произведений подобного рода стало его стихотворение «Гамаюн, птица вещая». В данном стихотворении автор обращается к истории России, её сложному и подчас трагическому пути. Здесь птица Гамаюн становится певцом и вещает свою песню:

Не в силах крыл поднять смятенных…

Вещает казней ряд кровавых,

Злодеев силу, Гибель правых…

Автор прекрасно понимает, что исторический путь родины всегда был тернист и, возможно, будет таким всегда, ибо такова судьба всего, что стремиться к истине, к какой-то высшей правде:

Я думаю, что, говоря о теме родины в творчестве Блока, нельзя не вспомнить его цикл «На поле Куликовом». Он полностью посвящён именно родной земле, ее истории.

Важно отметить кардинально новый подход поэта к данной теме. Автор отказывается от традиционного образа родины – матери. Здесь появляется совершенно новый образ России – жены, в котором поэт раскрывает своё отношение к данной проблеме:

О, Русь моя! Жена моя! До боли

Для Блока родина удивительна и непредсказуема. И этим он и восхищается в первую очередь:

Дремлю – и за дремотой тайна,

В стихах Блока создаётся некий ореол святости родины. Так, в стихотворении «Россия» любовь к родной земле сравнивается с любовью к женщине:

События той эпохи, в которой жил поэт, были очень сложными и противоречивыми. И естественно, что автор не мог оставаться равнодушным к происходящему. Стихотворение «Сытые» стало своеобразной реакцией Блока на революцию 1905 года. В нем автор, несмотря ни на что, всё же надеется на перемены к лучшему:

Теперь им выпал скудный жребий:

И жгут им слух мольбы о хлебе

И красный смех чужих знамён!

Пусть доживут свой век привычно –

Нам жаль их сытость разрушать.

Лишь чистым детям – неприлично

Их старой скуке подрожать.

Стихотворение «Рождённые в годы глухие…», посвящённое З. Н. Гиппиус, также пронизано желанием перемен. Автор предельно объективен к действительности. Он ясно осознаёт обречённость своего поколения, обреченность детей страшных лет России. Отсюда естественно стремление поэта к лучшему, к обновлению:

И пусть над нашим смертным ложем

Взовьётся с криком вороньё, —

Те, кто достойней, боже, боже,

Восприятие родной земли неоднократно менялось у Блока, но любовь к ней он пронёс через всю жизнь. Именно это чувство, на мой взгляд, спасало в самые трудные моменты его жизни. В стихотворении «Последнее напутствие» автор говорит о том единственном, что спасет его от безысходности жизни. Этим единственным является родина:

Думаю, данные строчки, как никакие другие, характеризуют искренность чувств Блока по отношению к России.

По словам самого Блока, тема России — главная в его поэзии. Блок обратился к этой теме уже в самом начале своего творческого пути и остался верен ей до конца жизни. Стихотворение “Гамаюн, птица вещая” стало первым произведением юного Блока, посвященным судьбе России. Уже в нем встает тема исторического пути родины, ее трагической истории. Птица Гамаюн

вещает и поет,
Не в силах крыл поднять смятенных.
Вещает иго злых татар,
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых.

Стихотворение вместило в себя все то, что потом станет столь важным для блоковского понимания России: любви к ней (“Прекрасный лик горит любовью”), сознание ужаса ее прошлого и настоящего и стремление видеть истину, какой бы страшной она ни была:

Но вещей правдою звучат
Уста, запекшиеся кровью!

Цикл “На поле Куликовом” целиком посвящен России. В первом стихотворении этого цикла встает тема пути, раскрывающаяся в двух планах: пространственном и временном. Временной план представляет собой изображение исторического пути России:

В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь.
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль.

Именно сочетание временного плана с пространственным придает стихотворению особый динамизм. Россия никогда не застынет в мертвенной неподвижности, ее вечно будут сопровождать перемены:

И нет конца! Мелькают версты, кручи.

Восприятие родины поэтом всегда было обостренно-личностным. Он отходит от традиционного образа России-матери — в его стихах предстает совершенно неожиданный образ России-жены, возлюбленной, невесты: “О, Русь моя! Жена моя!” В стихотворении “Новая Америка” Россия названа “невестой”, а в стихотворении “Россия” любовь к родине сравнивается с любовью к женщине:

Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые —
Как слезы первые любви!

Россия представлена в стихотворениях “Сытые” и “Фабрика” — это Россия социальных контрастов и противоречий, Россия “сытых” и “нищих”. В “Сытых” — непосредственном отклике на события русской революции 1905 года — Блок выражает веру в грядущие перемены:

Теперь им выпал скудный жребий:
Их дом стоит неосвещен,
И жгут им слух мольбы о хлебе
И красный смех чужих знамен!
Пусть доживут свой век привычно —
Нам жаль их сытость разрушать.
Лишь чистым детям — неприлично
Их старой скуке подражать.

В стихах о России явно слышатся традиции М. Ю. Лермонтова, Н. А. Некрасова и Ф. И. Тютчева. Очень близка Блоку лермонтовская “Родина” с ее отрицанием официального патриотизма и провозглашением любви к скромной и бедной крестьянской России. С Некрасовым Блока роднит исторический оптимизм. Также перекликаются с блоковской “Россией” некрасовские строки об “убогом и темном родном уголке” в поэме “Кому на Руси жить хорошо”. Тютчева принято считать предтечей символизма. Бесспорно, на Блока повлияло знаменитое стихотворение Тютчева о непостижимости, таинственности России:

Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить —
У ней особенная стать,
В Россию можно только верить.

Как и тютчевское четверостишие, хрестоматийной стала последняя строфа блоковской “России”:

И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика.

Подобный образ таинственной, непредсказуемой, но прекрасной России создается Блоком и в стихотворении “Русь”:

Дремлю — и за дремотой тайна,
И в тайне почивает Русь,
Она и в снах необычайна,
Ее одежды не коснусь.

России посвящено главное произведение Блока — неоконченная поэма “Возмездие” (1901 — 1921). Перед читателем проходят эпизоды из российской истории, проходят образы народовольцев, “огромного, водянистого” царя (Александра III), “Державного Основателя” (Петра I). Вся поэма пронизана лейтмотивом “возмездия” — ритмом мазурки, любимого танца угнетенной Польши.

Если вы ищите где нийти или скачать Тема России в творчестве А. А. Блока. то Вам точно к нам!

источник

«Интерпретация мифа о райских птицах Алконост, Сирин и Гамаюн в поэзии Александра Блока и Владимира Высоцкого»

Работа посвящена интересному вопросу литературоведения — интерпретации мифа.

Научное Общество Учащихся

Научная работа по литературе

«Интерпретация мифа о райских птицах Алконост, Сирин и Гамаюн

в поэзии Александра Блока и Владимира Высоцкого»

ученица 9 «А» класса МОУ лицей №82

учитель русского языка и литературы

Глава 1 Мифы об Алконосте, Сирине и Гамюне 5

Глава 2 Анализ стихотворений А.Блока 8

Глава 3 Анализ стихотворения В.Высоцкого 14

4.1 Сопоставление мифа со стихотворением А.Блока 17

4.2 Сопоставление мифа со стихотворением В.Высоцкого 18

4.3 Сопоставление стихотворений А.Блока и В.Высоцкого 19

Глава 5 Образы птиц в поэзии XXI века 20

Миф стоит у истоков словесного искусства, мифологические представления и сюжеты занимают значительное место в устной фольклорной традиции различных народов. Они сыграли большую роль в появлении литературных сюжетов [1] . Мифологические темы, образы, персонажи используются и пересматриваются в литературе почти на всем протяжении ее истории. В соответствии с представлениями людей об окружающем мире в мифологические сюжеты вкладывалось совершенно новое философское содержание. Литература XX века также не является исключением. Интерес к мифологии, в частности, славянской, можно увидеть и у поэтов Серебряного века, и у наших современников.

Особый интерес у меня вызвали стихи А. Блока и В. Высоцкого, в которых по-разному интерпретируется миф о райских птицах. Чем и как можно объяснить различные представления об одном предмете в поэзии XX века?

Цель работы – показать, как интерпретируется миф о райских птицах Алконост, Сирин и Гамаюн в поэзии Александра Блока и Владимира Высоцкого.

Актуальность темы состоит в том, что до настоящего времени она до конца не исследована. Она дает возможность оценить глубину воздействия мифологии на поэзию Серебряного века и современную, а так же объяснить причины обращения к мифам в литературе.

Для достижения цели поставлены следующие задачи:

1. Познакомиться с текстами славянских мифов об Алконосте, Сирине и Гамаюне, выявить их идейное значение.
2. Провести литературоведческий анализ стихотворений А. Блока «Сирин и Алконост», «Гамаюн – птица вещая» и В. Высоцкого «Купола», и объяснить причину обращения поэтов к мифам.
3. Сравнить произведения А. Блока и В. Высоцкого с точки зрения их философского содержания, языка, стиля и близости к мифу.

В работе использованные методы описания, анализа, сравнения.

Работа состоит из введения, четырех глав и заключения.

Мифы об Алконосте, Сирине и Гамаюне

Легенды о мифических птицах в изначальном варианте до нас не дошли, но сохранилось множество пересказов и авторских версий. Они не всегда совпадают, поэтому я постараюсь представить наиболее часто встречающиеся.

Си́рин — птица-дева. В русских духовных стихах она, спускаясь из рая на землю, зачаровывает людей пением, в западноевропейских легендах — воплощение несчастной души, темная птица, темная сила, посланница властелина подземного мира. Услышав пение Сирина, люди начисто теряют память и волю, и скоро обрекаются на беды и несчастья, а то и умирают, причем нет сил, чтобы заставить человека не слушать голос Сирина. В тех же источниках говорится, что Сирин не отрицательный персонаж, а скорее метафора искушения человека разного рода соблазнами.

В славянской мифологии Сирин – чудесная птица радости, удачи, славы. Прекрасное пение её вызывает у людей хорошее настроение, разгоняет печаль и тоску. В то же время только счастливому человеку дано услышать ее голос. Не всякий сможет и увидеть ее: она исчезает так же быстро, как слава и удача.

Во всех источниках только одно сходство: Сирин — это одна из райских птиц, имеющая человеческий облик. Даже само ее название созвучно с названием славянского рая: Ирий. Но, скорее всего, оно происходит от греческого «сирена».

Алконо́ст (алконст, алконос) — в русских и византийских средневековых легендах райская птица-дева, приносящая счастье. Алконост утешает своим пением святых, возвещая им будущую жизнь. Также она помогает путешественникам: несет яйца на берегу моря и, погружая их в глубину, делает его спокойным на семь дней. Но, когда из яиц вылупляются птенцы, начинается шторм.

В славянских сказаниях Алконост – птица грусти и печали. Услышавший пение этой птицы забывает обо всем на свете: имя, родных, дом. Существует подпись под одной из лубочных картинок с её изображением: «Алконост близ рая пребывает, иногда и на Евфрате-реке бывает. Когда в пении глас испущает, тогда и самое себя не ощущает. А кто вблизи тогда будет, тот всё на свете забудет: тогда ум от него отходит, и душа из тела выходит». Сравниться с Алконостом в сладкозвучии может лишь птица Сирин.

И снова сходство различных источников в одном. Алконост — жительница славянского рая Ирий. Всегда изображается полудевой – полуптицей. Да и название ее, скорее всего тоже происходит от древнегреческого «Алкион» («зимородок»).

Гамаю́н — в славянской мифологии вещая птица, поющая людям божественные песни, предвещающая будущее и пророчащая счастье тем, кто умеет слышать тайное. Хорошо известна присказка «Гамаюн – птица вещая». Гамаюн знает всё на свете, умеет управлять погодой. Считалось, что когда Гамаюн летит со стороны восхода, следом за ней приходит буря.

Летает в поднебесье, но живет в море. У нее женские лицо и грудь. Иногда ее изображают просто большой птицей, взлетающей их морских глубин.

Слово «гамаюн» происходит от «гамаюнить» — баюкать (очевидно, потому, что эти легенды служили также сказками детям на ночь).

Первоначально образ пришел из восточной (персидской) мифологии. Изображалась птица с женской головой и грудью. В мифологии древних иранцев есть аналог — птица радости Хумаюн.

Анализ стихотворений А. Блока «Сирин и Алконост» и «Гамаюн – птица вещая»

Густых кудрей откинув волны,
Закинув голову назад,
Бросает Сирин счастья полный,
Блаженств нездешних полный взгляд.
И, затаив в груди дыханье,
Перистый стан лучам открыв,
Вдыхает всё благоуханье,
Весны неведомой прилив…
И нега мощного усилья
Слезой туманит блеск очей…
Вот, вот, сейчас распустит крылья
И улетит в снопах лучей!
Другая – вся печалью мощной
Истощена, изнурена…
Тоской вседневной и всенощной
Вся грудь высокая полна…
Напев звучит глубоким стоном,
В груди рыданье залегло,
И над ее ветвистым троном
Нависло черное крыло…
Вдали – багровые зарницы,
Небес померкла бирюза…
И с окровавленной ресницы
Катится тяжкая слеза…

В стихотворении говорится о волшебных птицах Сирине и Алконосте. Стихотворение написано в 1899 году. Поэту было 18 лет, он только что окончил гимназию, пережил первую, очень сильную юношескую любовь. Его поэзия в то время наполнена романтикой, молодостью, непринужденностью. Обращение к таким образам объясняется еще и тем, что поэт любил все славяно-русское и учился на славяно-русском отделении Петербуржского университета. Именно в этот период творчество А. Блока можно отнести к символизму – одному из литературных направлений XX века. Символисты для «построения» символа привлекали тексты, в которых есть нечто таинственное, мифы, в которых много загадок. Считалось, что символ связывает земное с миром иным, духовным [2] .

Стихотворение логически разбито на две микротемы: первая – описание птицы Сирин, вторая – описание Алконоста. Стихотворение построено по принципу антитезы.

Сирин. Даже тем, кто не знает легенды о птицах Сирине и Алконосте, из строчек Блока становится понятно, что Сирин – светлая птица, воплощение счастья, радости, хорошего настроения, что увидеть ее дано не каждому, и что исчезает она так же быстро, как и появляется («…и улетит в снопах лучей!»). Говоря про Сирина, автор употребляет слова «счастье», «блаженство», «весна», «благоуханье» и другие. Все эти слова пропитаны счастьем, как и образ самой птицы.

Алконост. Описывая Алконоста, автор выбирает слова «печаль», «тоска», «рыданье», «стон» и другие. Тем самым он показывает, что Алконост – птица печали, что ее образ пропитан печальными чувствами, при виде ее «…в груди рыданье залегло…»

Густых кудрей откинув волны

Ямб с перекрестной рифмовкой АВАВ (встречается пиррихий).

Нечетная строчка – женская рифма (ударение падает на предпоследний слог), четная строчка – мужская рифма (ударение на последнем слоге).

Ямб, в отличие от хорея, более спокойный размер, позволяющий описывать образы. Использование ямба не случайно. Так стихотворение напоминает древнерусскую былину своей напевностью.

В стихотворении множество средств выразительности:

1) Эпитеты («густых кудрей», «полный взгляд», «неведомый прилив» — Сирин; «печалью мощной», «грудь высокая» — Алконост).

2) Метафоры («снопы лучей», «туманит слезой», «волны кудрей» — Сирин; «грудь полна тоской», «ветвистым троном» — Алконост).

3) Олицетворение («рыданье залегло» — Аконост).

4) Инверсии («бросает Сирин», «катится слеза»).

5) Звукопись. Аллитерация «В груди рыданье залегло». Повтор звуков [р] и [д’] создает эффект рыданья.

6) Лексика. Книжный стиль («благоуханье, «вседневной и всенощной», «троном», «зарницы, «бирюза» и другие). Многозначные слова, опорная лексика («нездешних», «неведомой» и т.д.) как некие знаки потустороннего мира.

7) Встречается цветопись («черное крыло», «багровые зарницы», «бирюза», «окровавленной ресницы»). Благодаря ей рисуются яркие зрительные образы, картины.

Идея. Птицы радости и печали – есть символ жизни. В этом стихотворении А. Блок возвеличивает жизнь. Для него жизнь – что-то высокое, таинственное, загадочное.

На гладях бесконечных вод,
Закатом в пурпур облеченных,
Она вещает и поет,
Не в силах крыл поднять смятенных…
Вещает иго злых татар,
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых…
Предвечным ужасом объят,
Прекрасный лик горит любовью,
Но вещей правдою звучат
Уста, запекшиеся кровью.

В стихотворении говорится о птице Гамаюн, которая вещает о будущем.

Период написания этого стихотворения совпадает с периодом написания предыдущего, поэтому причина обращения к образу Гамаюна совпадает с причиной обращения к образам Сирина и Алконоста. Это желание поэта в символических образах описать жизнь. Образы, имеющие конкретно-историческое объяснение, помогают приблизиться к тайным механизмам жизни.

Стихотворение из двенадцати строчек описывает деяния птицы Гамаюн. Говоря про птицу, автор употребляет слова «вещает и поет», «правдою», «прекрасный лик» и другие. Все это напоминает миф.

На гладях бесконечных вод,

Закатом в пурпур облеченных,

Ямб с перекрестной рифмовкой АВАВ (встречается пиррихий).

Четная строчка – женская рифма (ударение падает на предпоследний слог), Нечетная строчка – мужская рифма (ударение на последнем слоге).

В стихотворение используются следующие средства выразительности:

1) Эмоционально – насыщенные эпитеты («бесконечные воды», «крыл смятенных», «злых татар» и другие)

2) Метафоры («закатом облеченных», «лик горит любовью» и другие)

3) Синекдоха («и трус, и голод, и пожар…»)

5) Лексика. Книжный стиль («пурпур», «смятенных», «предвечный», «уста» и другие)

Гамаюн – символ справедливости в жизни.

Таким образом, интерпретация мифа о райских птицах в поэзии А. Блока напрямую связана с символизмом, одним из художественных течений поэзии Серебряного века.

Символ изначально многозначен, это самый загадочный вид обобщения [3] . Наверное, поэтому стихи о райских птицах в творчестве молодого А. Блока и радуют, и зовут в мечту.

Анализ стихотворения В. Высоцкого «Купола»

Как засмотрится мне нынче, как задышится?!
Воздух крут перед грозой, крут да вязок.
Что споется мне сегодня, что услышится?
Птицы вещие поют – да все из сказок.

Птица Сирин мне радостно скалится —
Веселит, зазывает из гнезд,
А напротив – тоскует-печалится,
Травит душу чудной Алконост.

Словно семь заветных струн
Зазвенели в свой черед —
Это птица Гамаюн
Надежду подает!

В синем небе, колокольнями проколотом, —
Медный колокол, медный колокол —
То ль возрадовался, то ли осерчал…
Купола в России кроют чистым золотом —
Чтобы чаще Господь замечал.

Я стою, как перед вечною загадкою,
Пред великою да сказочной страною —
Перед солоно – да горько-кисло-сладкою,
Голубою, родниковою, ржаною.

Грязью чавкая жирной да ржавою,
Вязнут лошади по стремена,
Но влекут меня сонной державою,
Что раскисла, опухла от сна.

Словно семь богатых лун
На пути моем встает —
То птица Гамаюн
Надежду подает!

Душу, сбитую утратами да тратами,
Душу, стертую перекатами, —
Если до крови лоскут истончал, —
Залатаю золотыми я заплатами —
Чтобы чаще Господь замечал!

В стихотворении В. Высоцкий рассуждает о жизни. Оно написано в 1975 году.

В этом году первый и последний раз пожизненно опубликовано стихотворение Высоцкого в советском литературно – художественном сборнике.

В 1975 году Высоцкому 37 лет. Его стихотворения в тот период времени наполнены глубоким смыслом, горечью, характерными особенностями стихотворений людей, имеющих большой жизненный опыт. Автор наблюдает за жизнью с реалистической позиции.

О птицах автор пишет в трех первых четверостишиях. Причем в первом указывает на птиц в общем: «Птицы вещие поют – да все из сказок…», во втором говорит про Сирина и Алконоста (противопоставляя их друг другу), а в третьем «это птица Гамаюн надежду подает!»

Первые четверостишия посвящены сказочному – таинственным птицам. Далее автор рассуждает о будущем, о жизни, сравнивая птиц с происходящим (добро + зло +надежда).

В стихотворении используются следующие средства выразительности:

1)Олицетворения («колокол то ль возрадовался, то ли осерчал», «держава раскисла»)

2)Эпитеты («заветные струны», «великая да сказочная страна»)

3)Сравнения («Стою как перед великою загадкою»)

4)Метафоры («в синем небе, колокольнями проколотом»)

5)Антитеза («то ль возрадовался, то ли осерчал»)

6)Звукопись. Аллитерация «Грязью чавкая жирной да ржавою…» Повторение звуков [гр], [рж], [з’], [ч’] позволяет услышать шум от повозки, едущей по грязи. Представляется картина запустения.

7)Лексика. Разговорный стиль («скалится», «тоскует-печалится», «осерчал», «чавкая», «раскисла, опухла» и другие).

В. Высоцкий показывает свою душевную боль от таинственной загадки жизни. Выражает беспокойство, тревогу за будущее. Причем жизнь он тоже сравнивает с тремя птицами. Реалистический взгляд на мир объясняет и использование разговорного стиля в произведении, и иную, чем у А. Блока, интерпретацию образов райских птиц.

Сопоставление мифов со стихотворениями А. Блока и

4.1 Сопоставление мифа со стихотворением Александра Блока

источник

Я не люблю иронии твоей.
Оставь ее отжившим и нежившим,
А нам с тобой, — так горячо любившим,
Еще остаток чувства сохранившим, —
Нам рано предаваться ей.
Некрасов

Самые живые, самые чуткие дети нашего века поражены болезнью, незнакомой телесным и духовным врачам. Эта болезнь — сродни душевным недугам и может быть названа «иронией». Ее проявления — приступы изнурительного смеха, который начинается с дьявольски-издевательской, провокаторской улыбки, кончается — буйством и кощунством.

Я знаю людей, которые готовы задохнуться от смеха, сообщая, что умирает их мать, что они погибают с голоду, что изменила невеста. Человек хохочет, — и не знаешь, выпьет он сейчас, расставшись со мною, уксусной эссенции, увижу ли его еще раз? И мне самому смешно, что этот самый человек, терзаемый смехом, повествующий о том, что он всеми унижен и всеми оставлен, — как бы отсутствует; будто не с ним я говорю, будто и нет этого человека, только хохочет передо мною его рот. Я хочу потрясти его за плечи, схватить за руки, закричать, чтобы он перестал смеяться над тем, что ему дороже жизни, — и не могу. Самого меня ломает бес смеха; и меня самого уже нет. Нас обоих нет. Каждый из нас — только смех, оба мы — только нагло хохочущие рты.

Это — не беллетристика. Многие из вас, углубившись в себя без ложного стыда и лукавства, откроют в себе признаки той же болезни.

Представляем вашему вниманию исправленную и дополненную версию текста интервью с Мерабом Мамардашвили, взятого корреспондентом журнала «Человек» З. Островской в октябре 1990 года и посвященного Александру Блоку. Текст составлен на основе видеозаписи интервью. В связи с плохим качеством звука на видеозаписи вопросы ведущей были реконструированы в соответствии с контекстом ответов и текстом первой публикации в журнале «Человек» №2, 1991. Реконструированные фрагменты помечены квадратными скобками. Публикация подготовлена Дмитрием Рындиным.

[Можно ли сказать, что Блок – выразитель русского духа, русского менталитета?]

Знаете, очень трудно говорить о поэте. Чувствуешь себя каким-то дикарем или грубияном, когда вторгаешься в столь тонкую ткань, какой является поэзия и так называемая душа поэта. Обычно, когда обращаешься к этому в каких-то словах, то, поскольку это слова рассуждающего рационального языка, они переводят предмет, то есть поэзию, о которой говоришь, в то измерение, которое ей не свойственно. И мы тогда ожидаем, например, от Блока таких выражений (той же русской души, России), которые являются построенными рациональными предложениями – и тогда все искажается.

Блок, например, – это просто стихия лирики, гениальная лирическая стихия, и она, в общем-то, не поддается нашим высокомерным или почтительным рациональным оценкам, потому что оценка предполагает личный ум того, кто выражает что-то, а поэту не обязательно требуется личный ум, тем более, если он – лирическая стихия.

И вновь — порывы юных лет,
И взрывы сил, и крайность мнений.
Но счастья не было — и нет.
Хоть в этом больше нет сомнений!

Пройди опасные года.
Тебя подстерегают всюду.
Но если выйдешь цел — тогда
Ты, наконец, поверишь чуду,

И, наконец, увидишь ты,
Что счастья и не надо было,
Что сей несбыточной мечты
И на полжизни не хватило,

О, я хочу безумно жить,
Все сущее — увековечить,
Безличное — вочеловечить,
Несбывшееся — воплотить!

Пусть душит жизни сон тяжелый,
Пусть задыхаюсь в этом сне, —
Быть может, юноша веселый
В грядущем скажет обо мне:
Простим угрюмство — разве это
Сокрытый двигатель его?
Он весь — дитя добра и света,
Он весь — свободы торжество!

О, нет! не расколдуешь сердца ты
Ни лестию, ни красотой, ни словом.
Я буду для тебя чужим и новым,
Всё призрак, всё мертвец, в лучах мечты.

И ты уйдешь. И некий саван белый
Прижмешь к губам ты, пребывая в снах.
Всё будет сном: что ты хоронишь тело,
Что ты стоишь три ночи в головах.

Упоена красивыми мечтами,
Ты укоризны будешь слать судьбе.
Украсишь ты нежнейшими цветами
Могильный холм, приснившийся тебе.

И тень моя пройдет перед тобою
В девятый день, и в день сороковой —
Неузнанной, красивой, неживою.
Такой ведь ты искала? — Да, такой.

Достоевский сказал, что поэт сам создает свою жизнь – и притом такую, какой до него не было. Блок, не опровергая Достоевского, думал, что корень жизни поэта – в стихах, а сама по себе жизнь (личная жизнь) – это просто «кое-как».

Между тем корень один: он прорастает в стихи из жизни, из личности поэта – во всех ее исканиях, находках и потерях, надеждах и разуверениях, падениях и взлетах.

«Чтобы что-нибудь создать, надо чем-то быть», – заметил Гете.

Мне хотелось запечатлеть движение единственной и неповторимой жизни поэта во времени. Поэзия начинается тогда, когда поэт выходит в мир. Дело поэта есть не что иное, как личная жизнь в истории. Тем самым задача биографического повествования – показать, как жизнь становится судьбой.

Огромен личный мир Блока и полон отзвуков его времени. Душа поэта – самый чуткий сейсмограф, способный в мгновенном впечатлении уловить малейшее колебание исторической почвы. Сквозь личный мир Блока прошли все бури, катастрофы, вся вера и все отчаянье его сложного и трудного века.

На гладях бесконечных вод,
Закатом в пурпур облеченных,
Она вещает и поет,
Не в силах крыл поднять смятенных.
Вещает иго злых татар,
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых.
Предвечным ужасом объят,
Прекрасный лик горит любовью,
Но вещей правдою звучат
Уста, запекшиеся кровью.

Я стар душой. Какой-то жребий чёрный —
Мой долгий путь.
Тяжёлый сон, проклятый и упорный,
Мне душит грудь.
Так мало лет, так много дум ужасных!
Тяжёл недуг.
Спаси меня от призраков неясных,
Безвестный друг!
Мне друг один — в сыром ночном тумане
Дорога вдаль.
Там нет жилья — как в тёмном океане —
Одна печаль.
Я стар душой. Какой-то жребий чёрный —
Мой долгий путь.
Тяжёлый сон — проклятый и упорный —
Мне душит грудь.

Как тяжело ходить среди людей
И притворяться непогибшим,
И об игре трагической страстей
Повествовать ещё не жившим.

И, вглядываясь в свой ночной кошмар,
Строй находить в нестройном вихре чувства,
Чтобы по бледным заревам искусства
Узнали жизни гибельной пожар!

Марина Цветаева

В день Благовещенья
Руки раскрещены,
Цветок полит чахнущий,
Окна настежь распахнуты, —
Благовещенье, праздник мой!

В день Благовещенья
Подтверждаю торжественно:
Не надо мне ручных голубей, лебедей, орлят!
— Летите, куда глаза глядят
В Благовещенье, праздник мой!

В день Благовещенья
Улыбаюсь до вечера,
Распростившись с гостями пернатыми.
— Ничего для себя не надо мне
В Благовещенье, праздник мой!

Александр Пушкин

В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины:
На волю птичку выпускаю
При светлом празднике весны.

Я стал доступен утешенью;
За что на Бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать!

К двадцатилетию со дня смерти.

Со дня физической смерти Владимира Соловьёва прошло двадцать лет, то есть промежуток времени совершенно ничтожный с исторической точки зрения. Людям нашего поколения пришлось пережить этот промежуток времени в сознательном возрасте. В это время лицо мирового переворота успело определиться в очень существенных чертах, — хотя далеко ещё не во всех. Во всяком случае, глубина изменения в мире социальном, в мире духовном и в мире физическом же такова, что она будет измеряться, вероятно, столетиями. Значительность пережитого нами мгновения истории равняется значительности промежутка времени в несколько столетий.

Вл. Соловьёв жил и занимал совершенно особое положение, играл роль, смысл которой далеко ещё не вполне определён, в русском обществе второй половины XIX века. В этом периоде зачиналась и подготовлялась эпоха, наступившая непосредственно вслед за его кончиной; он скончался в июле 1900 года, то есть за несколько месяцев до наступления нового века, который сразу обнаружил своё лицо, новое и непохожее на лицо предыдущего века. Я позволяю себе сегодня, чисто догматически, без всякого критического анализа, в качестве свидетеля, не вовсе лишенного слуха и зрения и не совсем косного, указать на то, что уже январь 1901 года стоял под знаком совершенно иным, чем декабрь 1900 года, что самое начало столетия было исполнено существенно новых знамении и предчувствий.

Вл. Соловьёву судила судьба в течение всей его жизни быть духовным носителем и провозвестником тех событий, которым надлежало развернуться в мире.

Одно воспоминание для меня неизгладимо. Лет двенадцать назад, в бесцветный петербургский день, я провожал гроб умершей. Передо мной шёл большого роста худой человек в старенькой шубе, с непокрытой головой. Перепархивал редкий снег, но всё было одноцветно и белесовато, как бывает только в Петербурге, а снег можно было видеть только на фоне идущей впереди фигуры; на буром воротнике шубы лежали длинные серо-стальные пряди волос. Фигура казалась силуэтом, до того она была жутко непохожа на окружающее. Рядом со мной генерал сказал соседке: «Знаете, кто эта дубина? Владимир Соловьёв». Действительно, шествие этого человека казалось диким среди кучки обыкновенных людей, трусивших за колесницей. Через несколько минут я поднял глаза, человека уже не было; он исчез как-то незаметно, — и шествие превратилось в обыкновенную похоронную процессию.

И ты, мой юный, мой печальный,

Уходишь прочь!
Привет тебе, привет прощальный

Шлю в эту ночь.
А я всё тот же гость усталый

Земли чужой.
Бреду, как путник запоздалый,

За красотой.
Она и блещет и смеется,

А мне — одно:
Боюсь, что в кубке расплеснется

Мое вино.
А между тем — кругом молчанье,

Мой кубок пуст.
и смерти раннее призванье

Думали — человек!
И умереть заставили.
Умер теперь. Навек.
— Плачьте о мертвом ангеле!

Он на закате дня
Пел красоту вечернюю.
Три восковых огня
Треплются, суеверные.

Шли от него лучи —
Жаркие струны по снегу.
Три восковых свечи —
Солнцу-то! Светоносному!

Жизнь — без начала и конца.
Нас всех подстерегает случай.
Над нами — сумрак неминучий,
Иль ясность божьего лица.
Но ты, художник, твердо веруй
В начала и концы. Ты знай,
Где стерегут нас ад и рай.
Тебе дано бесстрастной мерой
Измерить всё, что видишь ты.
Твой взгляд — да будет тверд и ясен.
Сотри случайные черты —
И ты увидишь: мир прекрасен.
Познай, где свет, — поймешь, где тьма.
Пускай же всё пройдет неспешно,
Что в мире свято, что в нем грешно,
Сквозь жар души, сквозь хлад ума.
Так Зигфрид правит меч над горном:
То в красный уголь обратит,
То быстро в воду погрузит —
И зашипит, и станет черным
Любимцу вверенный клинок.
Удар — он блещет, Нотунг верный,
И Миме, карлик лицемерный,
В смятеньи падает у ног!

«Красота страшна» — Вам скажут, —
Вы накинете лениво
Шаль испанскую на плечи,
Красный ро́зан — в волосах.

«Красота проста» — Вам скажут, —
Пёстрой шалью неумело
Вы укроете ребёнка,
Красный ро́зан — на полу.

Но, рассеянно внимая
Все́м словам, круго́м звучащим,
Вы задумаетесь грустно
И твердите про себя:

«Не страшна и не проста я;
Я не так страшна, чтоб просто
Убивать, не так проста я,
Чтоб не знать, как жизнь страшна́».

I. ПУШКИН — ЛЕРМОНТОВ — КОЛЬЦОВ

В русской поэзии до Пушкина образ России, как мотив и источник лирики, не существовал. Официальные политикопридворные оды Ломоносова и Державина, романтическое «народничество» Жуковского и его школы не прикасаются, не приближаются даже к подлинной стихии страны. Россия Ломоносова — «храбрые россы» в напудренных париках — так же условна, как и Россия Жуковского — эта немецкая Ленора, переодетая в сарафан Светланы. Только у Пушкина наряду с великодержавной Россией, гордо вознесшейся под сенью Великого Петра и Великой Екатерины, полной «славой мраморной и медными хвалами» («Олегов щит», «Клеветникам России» и др.), начинают появляться черты другого лица, иной России. Сквозь гром побед и грохот «музыки», как будто издалека, долетают тоскливо–удалые напевы. Все это пока — беглые штрихи, отрывистые звуки. Характерно, однако, что главный образ–символ, из которого впоследствии разовьется вся концепция России, уже дан Пушкиным: степь, дорога, мчащаяся тройка, песнь ямщика:

«В середине апреля, — пишет М. А. Бекетова, — начались первые симптомы болезни. Александр Александрович чувствовал общую слабость и сильную боль в руках и ногах, но не лечился. Настроение его в это время было ужасное, и всякое неприятное впечатление усиливало боль. Когда его мать и жена начинали при нем какой-нибудь спор, он испытывал усиление физических страданий и просил их замолчать». Бекетова прибавляет: «Эти несогласия между наиболее близкими ему существами жестоко мучили Александра Александровича. В сложном узле причин, повлиявших на развитие его болезни, была и эта мучительная язва его души». 18 апреля — мрачная заметка в «Дневнике»: «Опять разговоры о том, что нужно жить врозь, то есть маме отдельно. И в погоде, и на улице, и в Е. Ф. Книпович, и в Европе — все то же. Жизнь изменилась (она изменившаяся, но не новая, не nuova), вошь победила весь свет, это уже совершившееся дело, и все теперь будет меняться только в другую сторону, а не в ту, которой жили мы, которую любили мы». Об этом душевном мраке Блока говорит и К. Чуковский. «В мае 1921 года, — пишет он, — я получил от него страшное письмо о том, что она победила. „Сейчас у меня ни души, ни тела нет, я болен, как не был никогда еще: жар не прекращается и все всегда болит. Итак, здравствуем и посейчас — сказать уже нельзя: слопала-таки поганая, гугнивая, родимая матушка Россия, как чушка своего поросенка“».

Под острым впечатлением с некоторым опозданием дошедших до Крыма известий о неожиданной кончине Александра Блока и почти одновременно произошедшей трагической гибели Николая Гумилёва Максимилиан Волошин 12 января 1922 г. написал стихотворение «На дне преисподней» с его горькими, поистине трагедийными строками:

С каждым днем все диче и все глуше
Мертвенная цепенеет ночь.
Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:
Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.
Темен жребий русского поэта:
Неисповедимый рок ведет
Пушкина под дуло пистолета,
Достоевского на эшафот.
Может быть, такой же жребий выну,
Горькая детоубийца — Русь!
И на дне твоих подвалов сгину,
Иль в кровавой луже поскользнусь,
Но твоей Голгофы не покину,
От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба,
Но судьбы не изберу иной:
Умирать, так умирать с тобой
И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!

Придавая стихотворению обобщенно-символический характер, поэт просто посвятил его «памяти А. Блока и Н. Гумилёва», вовсе не пытаясь хоть в какой-то мере передать здесь свое личностное отношение к столь внезапно ушедшим в беспредельность вечности поэтам, не слишком частые в прошлом, но весьма подчас насыщенные различными событиями встречи Волошина с которыми оставили — при всей их краткости — достаточно заметный след не только в его биографии.

Речь, произнесенная 11 февраля 1921 г. в Доме литераторов
на торжественном собрании в 84-ю годовщину смерти Пушкина

Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин. Это имя, этот звук наполняет собою многие дни нашей жизни. Сумрачные имена императоров, полководцев, изобретателей орудий убийства, мучителей и мучеников жизни. И рядом с ними — это легкое имя: Пушкин.

Пушкин так легко и весело умел нести свое творческое бремя, несмотря на то, что роль поэта — не легкая и не веселая; она трагическая; Пушкин вел свою роль широким, уверенным и вольным движением, как большой мастер; и, однако, у нас часто сжимается сердце при мысли о Пушкине: праздничное и триумфальное шествие поэта, который не мог мешать внешнему, ибо дело его — внутреннее — культура, — это шествие слишком часто нарушалось мрачным вмешательством людей, для которых печной горшок дороже Бога.

Мы знаем Пушкина — человека, Пушкина — друга монархии, Пушкина — друга декабристов. Все это бледнеет перед одним: Пушкин — поэт.

Поэт — величина неизменная. Могут устареть его язык, его приемы; но сущность его дела не устареет.

источник