Отцы и дети судебной реформы кони анализ

Ввиду высокой оценки представленной им диссертации: «О праве необходимой обороны» («Московские Университетские Известия», 1866 год), А.Ф.Кони был отправлен за границу для приготовления к кафедре уголовного права, но, вследствие временной приостановки этих командировок, вынужден был поступить на службу, сначала во временной ревизионной комиссии при государственном контроле, потом в военном министерстве, где состоял в распоряжении начальника главного штаба, графа Гейдена, для юридических работ.

С введением судебной реформы Кони перешёл в Санкт-Петербургскую судебную палату на должность помощника секретаря, а в 1867 г. — в Москву, секретарём прокурора московской судебной палаты Ровинского; в том же году был назначен товарищем прокурора сначала сумского, затем харьковского окружного суда. После кратковременного пребывания в 1870 г. товарищем прокурора спб. окружного суда и самарским губернским прокурором, участвовал в введении судебной реформы в казанском округе, в качестве прокурора казанского окружного суда; в 1871 г. переведён на ту же должность в спб. окружный суд; через четыре года назначен вице-директором дпт. министерства юстиции, в 1877 г. — председателем спб. окружного суда, в 1881 г. председателем гражданского дпт. судебной палаты, в 1885 г. — обер-прокурором кассационного дпт. сената, в 1891 г. — сенатором уголовного кассационного дпт. сената, а в октябре следующего года на него вновь возложены обязанности обер-прокурора того же дпт. сената, с оставлением в звании сенатора.

Таким образом, Кони пережил на важных судебных постах первое тридцатилетие судебных преобразований и был свидетелем тех изменений, которые выпали за это время на долю судебного дела, в отношениях к нему как правительственной власти, так и общества. Будущий историк внутренней жизни России за указанный период времени найдет в судебной и общественной деятельности К. ценные указания для определения характера и свойства тех приливов и отливов, которые испытала Россия, начиная с средины 60-х годов. В 1875 г. Кони был назначен членом совета управления учреждений великой княжны Елены Павловны; в 1876 г. он был одним из учредителей спб. юридического общества при университете, в котором неоднократно исполнял обязанности члена редакционного комитета угол. отд. и совета; с 1876 по 1883 г. состоял членом Высочайше учрежденной комиссии, под председательством графа Баранова, для исследования железнодорожного дела в России, причём участвовал в составлении общего устава Российских железных дорог; с того же 1876 по 1883 г. состоял преподавателем теории и практики уголовного судопроизводства в императорском училище правоведения; в1877 г. избран был в столичные почетные мировые судьи, а в 1878 г. в почетные судьи СПб. и Петергофского уездов; в 1883 г. был избран в члены общества психиатров при военно-медицинской акд.; в 1888 г. командирован в Харьков для исследования причин крушения императорского поезда 17 октября того же года и для руководства следствием по этому делу, а в 1894 г. в Одессу, для направления дела о гибели парохода «Владимир»; в 1890 г. харьковским университетом возведён в звание доктора уголовного права (лат. honoris causa ); в 1892 г. избран московским университетом в почетные его члены; в 1894 г. назначен членом комиссии для пересмотра законоположений по судебной части.

Таковы главные фазы, через которые проходила деятельность Кони, обогащая его теми разнообразными сведениями и богатым опытом, которые, при широком научном и литературном его образовании и выдающихся способностях, дали ему особое в судебном ведомстве положение, вооружив могущественными средствами действия в качестве прокурора и судьи. Судебной реформе К. отдал все свои силы и с неизменной привязанностью служил судебным уставам, как в период романтического увлечения ими, так и в период следовавшего затем скептического к ним отношения. Такое неустанное служение делу правосудия представлялось нелегким. Наученный личным опытом, в одной из своих статей К. говорит: «Трудна судебная служба: быть может, ни одна служба не дает так мало не отравленных чем-нибудь радостей и не сопровождается такими скорбями и испытаниями, лежащими при том не вне её, а в ней самой». Проникнувшись духом судебных уставов, он создал в лице своём живой тип судьи и прокурора, доказав своим примером, что можно служить государственной охране правовых интересов, не забывая личности подсудимого и не превращая его в простой объект исследования. В качестве судьи он сводил — выражаясь его словами — «доступное человеку в условиях места и времени великое начало справедливости в земные, людские отношения», а в качестве прокурора был «обвиняющим судьей, умевшим отличать преступление от несчастия, навет от правдивого свидетельского показания».

Русскому обществу Кони известен в особенности как судебный оратор. Переполненные залы судебных заседаний по делам, рассматривавшимся с его участием, стечение многочисленной публики, привлекавшейся его литературными и научными речами, и быстро разошедшийся в двух изданиях сборник его судебных речей — служат тому подтверждением (отзывы: «Вестник Европы», 1888 г., IV; «Неделя», 1888 г., № 12; «Русские Ведом.» 10 марта; «Новое Время» 12 июля; «Юрид. Лет.», 1890 г., № 1; проф. Владимиров, «Сочинения»). Причина этого успеха Кони кроется в его личных свойствах. Ещё в отдаленной древности выяснена зависимость успеха оратора от его личных качеств: Платон находил, что только истинный философ может быть оратором; Цицерон держался того же взгляда и указывал при этом на необходимость изучения ораторами поэтов; Квинтилиан высказывал мнение, что оратор должен быть хороший человек (bonus vir). К. соответствовал этому воззрению на оратора: он воспитывался под влиянием литературной и артистической среды, к которой принадлежали его родители; в московском унив. он слушал лекции Крылова, Чичерина, Бабста, Дмитриева, Беляева, Соловьева. Слушание этих лекций заложило в нём прочные основы философского и юридического образования, а личные сношения со многими представителями науки, изящной литературы и практической деятельности поддерживали в нём живой интерес к разнообразным явлениям умственной, общественной и государственной жизни; обширная, не ограничивающаяся специальной областью знания, эрудиция при счастливой памяти, давала ему, как об этом свидетельствуют его речи, обильный материал, которым он умел всегда пользоваться, как художник слова.

Судебные речи А.Ф.Кони всегда отличались высоким психологическим интересом, развивавшимся на почве всестороннего изучения индивидуальных обстоятельств каждого данного случая. С особенной старательностью останавливался он на выяснении характера обвиняемого, и, только дав ясное представление о том, «кто этот человек», переходил к дальнейшему изысканию внутренней стороны совершенного преступления. Характер человека служил для него предметом наблюдений не со стороны внешних только образовавшихся в нём наслоений, но также со стороны тех особых психологических элементов, из которых слагается «я» человека. Установив последние, он выяснял, затем, какое влияние могли оказать они на зарождение осуществившейся в преступлении воли, причём тщательно отмечал меру участия благоприятных или неблагоприятных условий жизни данного лица. В житейской обстановке деятеля находил он «лучший материал для верного суждения о деле», так как «краски, которые накладывает сама жизнь, всегда верны и не стираются никогда». Судебные речи Кони вполне подтверждают верность замечания Тэна, сделанного им при оценке труда Тита Ливия, что несколькими живыми штрихами очерченный портрет в состоянии более содействовать уразумению личности, нежели целые написанные о ней диссертации. Под анатомическим ножом Кони раскрывали тайну своей организации самые разнообразные типы людей, а также разновидности одного и того же типа. Таковы, напр., типы Солодовникова, Седкова, княгини Щербатовой, а также люди с дефектами воли, как Чихачев, умевший «всего желать» и ничего не умевший «хотеть», или Никитин, «который все оценивает умом, а сердце и совесть стоят позади в большом отдалении».

Выдвигая основные элементы личности на первый план и находя в них источник к уразумению исследуемого преступления, Кони из-за них не забывал не только элементов относительно второстепенных, но даже фактов, по-видимому, мало относящихся к делу; он полагал, что «по каждому уголовному делу возникают около настоящих, первичных его обстоятельств побочные обстоятельства, которыми иногда заслоняются простые и ясные его очертания», и которые он, как носитель обвинительной власти, считал себя обязанными отстранять, в качестве лишней коры, наслоившейся на деле. Очищенные от случайных и посторонних придатков, психологические элементы находили в лице К. тонкого ценителя, пониманию которого доступны все мельчайшие оттенки мысли и чувства.

Сила его ораторского искусства выражалась не в изображении только статики, но и динамики психических сил человека; он показывал не только то, что есть, но и то, как образовалось существующее. В этом заключается одна из самых сильных и достойных внимания сторон его таланта. Психологические этюды, например, трагической истории отношений супругов Емельяновых с Аграфеной Суриковой, заключившихся смертью Лукерьи Емельяновой, или история отношений лиц, обвинявшихся в подделке акций Тамбовско-Козловской железной дороги, представляют высокий интерес. Только выяснив сущность человека и показав, как образовалась она и как реагировала на сложившуюся житейскую обстановку, раскрывал он «мотивы преступления» и искал в них оснований, как для заключения о действительности преступления, так и для определения свойств его.

Мотивы преступления, как признак, свидетельствующий о внутреннем душевном состоянии лица, получали в глазах его особое значение, тем более, что он заботился всегда не только об установке юридической ответственности привлеченных на скамью подсудимых лиц, но и о согласном со справедливостью распределении нравственной между ними ответственности. Соответственно содержанию, и форма речей К. отмечена чертами, свидетельствующими о выдающемся его ораторском таланте: его речи всегда просты и чужды риторических украшений. Его слово оправдывает верность изречения Паскаля, что истинное красноречие смеется над красноречием как искусством, развивающимся по правилам риторики. В его речах нет фраз, которым Гораций дал характерное название «губных фраз». Он не следует приемам древних ораторов, стремившихся влиять на судью посредством лести, запугивания и вообще возбуждения страстей — и тем не менее он в редкой степени обладает способностью, отличавшей лучших представителей античного красноречия: он умеет в своём слове увеличивать объём вещей, не извращая отношения, в котором они находились к действительности. «Восстановление извращенной уголовной перспективы» составляет предмет его постоянных забот.

Отношение его к подсудимым и вообще к участвующим в процессе лицам было истинно гуманное. Злоба и ожесточение, легко овладевающие сердцем человека, долго оперирующего над патологическими явлениями душевной жизни, ему чужды. Умеренность его была, однако, далека от слабости и не исключала применения едкой иронии и суровой оценки, которые едва ли в состоянии бывали забыть лица, их вызвавшие. Выражавшееся в его словах и приемах чувство меры находит свое объяснение в том, что в нём, по справедливому замечанию К. К. Арсеньева, дар психологического анализа соединен с темпераментом художника. В общем можно сказать, что К. не столько увлекал, сколько овладевал теми лицами, к которым обращалась его речь, изобиловавшая образами, сравнениями, обобщениями и меткими замечаниями, придававшими ей жизнь и красоту.

Кроме судебных речей, К. представил ряд рефератов, а именно в петербургском юридическом обществе:

«О суде присяжных и об условиях его деятельности» (1880); «О закрытии дверей судебных заседаний» (1882);
«Об условиях невменения по проекту нового уложения» (1884);
«О задачах русского судебно-медицинского законодательства» (1890);
«О литературно-художественной экспертизе, как уголовном доказательстве» (1893);
в санкт-петербургском сифилидологическом и дерматологическом обществе — доклад «О врачебной тайне» (1893);
на пятом Пироговском медицинском съезде — речь «О положении эксперта судебного врача на суде» (1893);
в русском литературном обществе — доклады «О московском филантропе Гаазе» (1891);
«О литературной экспертизе» (1892);
«О князе В. Ф. Одоевском» (1893).

В торжественных собраниях санкт-петербургского юридического общества Кони произнес речи:

«О Достоевском как криминалисте»(1881);
«О заслугах для судебной реформы С. Ф. Христиановича» (1885);
«Об умершем А. Д. Градовском» (1889);
«О докторе Гаазе» (1891);
«О внешней истории наших новых судебных установлений» (1892).

Литературные монографические труды Кони помещались в «Юридической Летописи» (1890), в «Журнале Минист. Юстиции» (1866 и 1895), в «Московских Юрид. Известиях» (1867), в «Журнале Угол. и Гражд. Права» (1880), в «Вестнике Европы» (1887, 1891 и 1893), в «Историческом Вестнике» (1887), в газете «Порядок» (1881), в «Книжках Недели» (1881, 1885 и 1892), в «Новом Времени» (1884, 1890, 1894); в «Голосе» (1881).

28.01.1844 — 1856 — доходный дом Лыткина — набережная реки Фонтанки, 53;
1873 — 1875 — доходный дом Кононова — Фурштатская улица, 33;
1875 — 1877 — дом министерства юстиции — Малая Садовая улица, 1;
1877 год — гостиница «Пале Ройяль» — Новый проспект, 20;
1877 — 1885 — доходный дом — Фурштатская улица, 27, кв. 29;
1885 — 1887 — доходный дом — Стремянная улица, 6;
1887 — 1892 — доходный дом княгини Огинской — Караванная улица, 20, кв. 5;
1892 — 1895 — доходный дом — Воскресенский проспект (ныне проспект Чернышевского), 17;
1895 — 1907 — доходный дом М. И. Лопатина — Невский проспект, 100;
1907 — 1908 — доходный дом — Фурштатская улица, 56;
1908 — 1909 — доходный дом М. А. Гавриловой — набережная реки Фонтанки, 56;
1909 — 17.09.1927 года — доходный дом — Надеждинская улица, 3, кв. 15.

После назначения Кони в сенат, его недоброжелатели распространили злую эпиграмму:

источник

Кони А.Ф. Отцы и дети судебной реформы. К пятидесятилетию Судебных Уставов. 20 ноября 1864 — 20 ноября 1914. Москва, изд-е Т-ва И.Д. Сытина, 1914.

VIII, 296, 22, [2] е., 24 л. портретов, 2 л. иллюстраций. Качественная мелованная бумага. Кальки перед вклейками сохранены. В издательском цельнокожаном переплёте. Рисунок на верхней крышке — глубокого давления, тиснён золотом. Золототиснёное заглавие на корешке. Тройной золотой обрез. Форзацы белого муара. 29×21,1 см. Большая часть тиража вышла в издательских коленкоровых переплётах с тем же рисунком. Цель написания данного труда Анатолия Фёдоровича Кони (1844-1927) заключалась в том, чтобы на примерах действий конкретных личностей показать дух судебной реформы и оживить представления о времени введения реформы в жизнь.

Среди очерков представлены жизнеописания знаменитого адвоката Ф.Н. Плевако, прокурора Московской судебной палаты, известного коллекционера Д.А. Ровинского, у которого Кони служил секретарём, деда писателя В.В. Набокова — Д.Н. Набокова. Также в книгу вошли воспоминания о Н.И.Стояновском, М.Е. Ковалевском, В.А. Арцимовиче, А.М. Бобрищева-Пушкине, В.Д. Спасовиче, князе А.И. Урусове и ряда других крупных деятелей судебно-юридической системы пореформенного периода. Судьба юриста и литератора Анатолия Фёдоровича Кони — это сгусток противоречий, столь характерных для российской действительности второй половины XIX — начала XX столетия.

Внук «прусской нации московского купца», сын драматурга из мещан, Кони окончил классическую гимназию. Исключённый с физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета за участие в студенческих волнениях, он поступил на юридический факультет университета в Москве. Едва не подвергшись судебному преследованию за крамольное содержание выпускной диссертации, был причислен к Главному штабу «для юридических занятий». Умеренный либерал, «чуждый всякой политической окраски», в не самые либеральные времена сделал карьеру прокурора, а затем возглавил Петербургский окружной суд. Устранённый от рассмотрения уголовных дел за оправдательный приговор Вере Засулич, получил назначение на пост обер-прокурора уголовно-кассационного департамента Сената.

Нередко оппонировавший власти, он стал сенатором, членом Государственного совета, тайным советником. Крупный чиновник в судебном аппарате царской России, был обласкан Временным правительством и советской властью. При этом — редчайший случай — сумел сохранить незапятнанную репутацию и авторитет в глазах людей самого разного происхождения и политических воззрений. Его называли «стражем чистой и неустрашимой правды». Столь высокой оценкой общественной деятельности Кони в немалой степени был обязан своей широко известной приверженности принципам Судебных Уставов, принятых в России 20 ноября 1864 года.

Работая над изданием данной книги к юбилею Судебных Уставов, автор книги А.Ф.Кони писал: «Эти Уставы были плодом возвышенного труда, проникнутого сознанием ответственности составителей их перед Россией, жаждавшей правосудия в его действительном значении и проявлении. Старый суд находился в сильной зависимости от административной власти, вмешательство которой в приговоры и решения не сопровождалось ни служебной, ни нравственной ответственностью и приучало общество не питать уважения к незыблемости закона. Только с изданием Судебных Уставов судебная практика и наука пошли рука об руку, в гармоническом взаимодействии». Книга «Отцы и дети судебной реформы» посвящена 50-летию обнародования Судебных Уставов. Книга состоит из двух десятков биографических очерков, рассказывающих о людях, разрабатывавших положения Уставов и вводивших их в судебную практику. Среди героев очерков — знаменитый адвокат Ф.Н. Плевако, прокурор Московской судебной палаты, известный коллекционер Д.А. Ровинский, у которого Кони служил секретарём, дед писателя В.В. Набокова — Д.Н. Набоков. Объясняя свое желание отметить полувековой юбилей Судебных Уставов, Кони писал:

«Эти Уставы были плодом возвышенного труда, проникнутого сознанием ответственности составителей их перед Россией, жаждавшей правосудия в его действительном значении и проявлении. Старый суд находился в сильной зависимости от административной власти, вмешательство которой в приговоры и решения не сопровождалось ни служебной, ни нравственной ответственностью и приучало общество не питать уважения к незыблемости закона. Только с изданием Судебных Уставов судебная практика и наука пошли рука об руку, в гармоническом взаимодействии».

Инициатива подготовки сборника исходила от И.Д. Сытина, успешно претворявшего в жизнь свою программу «юбилейных изданий». Большой формат, прекрасная бумага, высококачественные иллюстрации, дорогой издательский переплёт — том «Отцы и дети судебной реформы», кажется, своим видом утверждает идею незыблемости права, как и аллегорический рисунок, тиснённый на верхней крышке переплёта: колонна с надписью «Закон», увенчанная императорской короной, с лавровым венком у основания.

источник

Автор: Кони А.Ф.
Название: Отцы и дети судебной реформы. (К пятидесятилетию Судебных Уставов). 1864 — 20 ноября — 1914
Издательство: Издание и Типография Т-ва И.Д. Сытина (Москва)
Год: 1914
Количество страниц: 384
Язык: русский дореформенный
Формат: PDF
Размер: 494,43 MB

«20 ноября настоящаго года исполняется пятидесятилѣтіе со дня обнародованія Судебныхъ Уставовъ. Эти Уставы были плодомъ возвышеннаго труда, проникнутаго сознаніемъ отвѣтственности составителей ихъ предъ Россіей, жаждавшей правосудія въ его дѣйствительномъ значеніи и проявленіи. Это былъ трудъ сложный, самостоятельный и многосторонній, въ одно и то же время критическій и созидательный,—трудъ, исполненный довѣрія къ духовнымъ силамъ русскаго народа и его способности пріять новыя учрежденія съ живымъ сочувствіемъ и непосредственнымъ въ нихъ участіемъ. Въ этомъ смыслѣ работа отцовъ Судебныхъ Уставовъ— настоящій памятникъ ихъ любви къ родинѣ…
Автору настоящаго сборника выпалъ завидный жребій знать лично и по службѣ нѣкоторыхъ изъ этихъ отцовъ и многихъ изъ дѣтей—и посвятить имъ въ разное время приводимыя здѣсь воспоминанія…»

Кони Анатолий Федорович [1844 — 1927], русский юрист, общественный деятель и литератор, сын Ф. А. Кони. Доктор права (1890), почётный член Московского университета (1892), почётный академик Петербургской АН (1900), член Государственного совета (1907), член законодательной комиссий по подготовке многочисленных законов и положений, член и председатель Петербургского юридического общества (1916). Окончил юридический факультет Московского университета (1865). С 1866 служил в судебных органах (помощником секретаря судебной палаты в Петербурге, секретарь прокурора Московской судебной палаты, товарищ прокурора Сумского и Харьковского окружных судов, прокурор Казанского окружного суда, товарищ прокурора, а затем прокурор Петербургского окружного суда, обер-прокурор кассационного департамента Сената, сенатор уголовного кассационного департамента Сената). Сторонник демократических принципов судопроизводства, введённых судебной реформой 1864 (суд присяжных, гласность судебного процесса и т. д.). В области государственного и общественного строя придерживался умеренно-либеральных взглядов. Приобрёл широкую известность в связи с делом В. И. Засулич, обвинявшейся в покушении на убийство петербургского градоначальника генерала Ф. Ф. Трепова. Деятельность Кони носила прогрессивный, гуманный характер. После Великой Октябрьской социалистической революции Кони продолжал литературную работу, был профессором уголовного судопроизводства в Петроградском университете (1918—22), выступал с лекциями в научных, общественных, творческих организациях и культурно-просветительных учреждениях.

В литературных произведениях Кони создал яркие портреты крупных государственных и общественных деятелей своего времени. Особую известность приобрели его записки судебного деятеля и воспоминания о житейских встречах (составили 5 томов сборников под общим названием «На жизненном пути», 1912—29), юбилейный (1864—1914) сборник очерков и статей «Отцы и дети судебной реформы» и др.

Содержанiе:
Отъ издателя.
Предисловіе.
Дмитрій Александровичъ Ровинскій.
Сергѣй Ивановичъ Зарудный.
Николай Ивановичъ Стояновскій.
Дмитрій Николаевичъ Замятнинъ.
Николай Андреевичъ Буцковскій.
Михаилъ Евграфовичъ Ковалевскій.
Дмитрій Николаевичъ Набоковъ.
Викторъ Антоновичъ Арцимовичъ.
Георгій Николаевичъ Мотовиловъ.
Иванъ Ивановичъ Шамшинъ.
Мировые судьи (изъ воспоминаній).
Александръ Михайловичъ Бобрищевъ-Пушкинъ.
Михаилъ Ѳедоровичъ Губскій.
Алексѣй Алексѣевичъ Марковъ.
Владиміръ Даниловичъ Спасовичъ.
Константинъ Константиновичъ Арсеньевъ.
Александръ Львовичъ Боровиковскій.
Сергѣй Ѳедоровичъ Морошкинъ.
Князь А. И. Урусовъ и Ѳ. Н. Плевако.
Яковъ Григорьевичъ Есиповичъ.
Къ портретамъ.
Старый и новый судъ въ изображеніи И. Ѳ. Горбунова.
Послѣсловіе.
Алфавитный указатель.

источник

Прижизненное издание.
Москва, 1914 год. Издание Товарищества И. Д. Сытина.
Книга богато иллюстрирована портретами юристов на отдельных листах.
Типографский переплет с золотым тиснением.
Сохранность хорошая.
20 ноября 1914 года исполняется пятидесятилетие со дня обнародования Судебных Уставов. Эти Уставы были плодом возвышенного труда, проникнутого сознанием ответственности составителей их перед Россией, жаждавшей правосудия в его действительном значении и проявлении. Это был труд сложный, самостоятельный и многогранный, в одно и то же время критический и созидательный, — труд, исполненный доверия к духовным силам русского народа и его способности приять новые учреждения с живым сочувствием и непосредственным в них участием. В этом смысле работа отцов Судебных Уставов — настоящий памятник их любви к родине.
Книга посвящается молодым судебным деятелям, с горячим желанием, чтобы они, в своем служении родному правосудию на почве Судебных Уставов, умели проникнуться идеями отцов и примером детей. Эти Уставы были выработаны не для пустого пространства. Будучи вызваны требованиями самой жизни, к ее потребностям они и должны применяться. В основу многого в них были вложены широкие и твердые упования, но не предшествующий опыт, за невозможностью его получения и проверки. Поэтому обнаружение и исправление некоторых частичных в них недостатков не только возможно, но было и неизбежно. Добросовестная критика частностей может только содействовать внедрению в общественный и государственный уклад тех общих начал, которые были, с глубоким сознанием их важности, заложены в фундамент Уставов. Но это допустимо лишь при соблюдены внимания и уважения к трудам и заветам отцов Судебных Уставов, с безусловным сохранением во всем новом или изменяемом основ истинного правосудия и возвышающей их человечности. Этого требуют память о лучших днях нашего общественного прошлого и вера в дальнейшее духовное и гражданское развитие родины.
Настоящий сборник образовался из тех очерков А. Ф. Кони о составителях Судебных Уставов и деятелях судебной реформы, которые были помещены, между прочими статьями, в его книгах: «Очерки и воспоминания», «За последние годы» и «На жизненном пути» и ныне дополнены предисловием и послесловием. Портреты и группы, приложенные к сборнику, относятся по большей части ко второй половине шестидесятых и первой половине семидесятых годов; — лишь некоторые (Шамшина, Бобрищева-Пушкина, Случевского и Морошкина) сняты в позднейшее время. Из семидесяти лиц, изображенных на них, осталось в живых лишь двенадцать. К числу последних принадлежит и автор, современный портрет которого издатель признал уместным также поместить в предлагаемой книге.

Не подлежит вывозу за пределы Российской Федерации.

Если Вы не читали «Отцы и дети судебной реформы (к пятидесятилетию Судебных Уставов). 20 ноября 1864 — 1914», Вы можете приобрести её в следующих магазинах:

Купить «Отцы и дети судебной реформы (к пятидесятилетию Судебных Уставов). 20 ноября 1864 — 1914», А. Кони в магазинах:

При покупке в этом магазине Вы возвращаете на личный счет BM и становитесь претендентом на приз месяца от BookMix.ru!
Подробнее об акции

Вы можете приобрести книгу Отцы и дети судебной реформы (к пятидесятилетию Судебных Уставов). 20 ноября 1864 — 1914 дешевле, чем в обычных магазинах, для этого выберите наиболее подходящий для Вас интернет-магазин и перейдите по ссылке «Купить». Вы сможете использовать различные варианты оплаты товара, наиболее удобные для Вас.

Информацию о способах оплаты и доставки Вы сможете узнать на странце каждого магазина, после того, как перейдете по ссылке Купить книгу Отцы и дети судебной реформы (к пятидесятилетию Судебных Уставов). 20 ноября 1864 — 1914.

источник

ВУЗ: Санкт-Петербургский государственный Архитектурно-строительный Университет
Факультет: Факультет судебных экспертиз и права в строительстве и на транспорте
Кафедра: Кафедра теории государства и права
1 курс

Предмет: Юридическая риторика
Тип работы: Домашняя работа

Опубликовано пользователем alinabsv
Дата: 06 май 2017

«Краткость — сестра таланта!» — принцип адвоката Кони

Анатолий Федорович Кони — еще одно имя, вписанное золотыми буквами в историю мировой адвокатуры. Кроме успешной карьеры на адвокатском поприще, он оставил в наследие потомкам такие блестящие труды, как книги «На жизненном пути», «Судебные речи», «Отцы и дети судебной реформы», яркие воспоминания о писателях, с которыми он дружил. Кони привлекали к самым громким политическим процессам того времени. Им одержаны победы в процессах, не совсем однозначных с точки зрения нашего времени, как, например, оправдательный приговор по делу террористки Веры Засулич.

Одна из его впечатляющих речей связана с судом над мальчиком-гимназистом, ударившего ножом своего одноклассника. Причиной этого отчаянного поступка была ежедневная травля со стороны одноклассника. Обвиняемый был горбат от природы, а пострадавший соученик каждый день на протяжении нескольких лет приветствовал его издевательской фразой: «Горбун!». Как свидетельствует история, самую эффектную речь в своей адвокатской карьере Кони построил так. При входе в зал суда он попривествовал собравшихся: «Здравствуйте, уважаемые присяжные заседатели!». «Здравствуйте, Анатолий Федорович!» — ответили ему. Кони, словно заевшая пластинка, еще раз повторил – слово в слово – свое приветствие. Ему вновь ответили, но уже с долей недоумения. Так повторялось еще несколько минут, пока судьи и заседатели не взорвались от ярости, даже потребовали вывести «этого сумашедшего» из зала суда. На что Кони невозмутимо парировал: «А ведь этого всего тридцать семь раз! А моего подзащитного травили так несколько лет». Был вынесен оправдательный приговор.
Родителями будущего юриста были известный драматург Федор Алексеевич Кони и актриса Ирина Семеновна Кони. В их дом наведывался весь литературный Петербург. Анатолий Федорович с детства был знаком с известными писателями, историками, актерами. Став студентом юридического факультета Московского университета, он посещал собрания Общества любителей российской словесности.

После университета Кони сумел за пять лет совершить путь от начинающего юриста до прокурора Санкт-Петербургского окружного суда.
Анато́лий Фёдорович Ко́ни (28 января (9 февраля) 1844 года, Санкт-Петербург — 17 сентября 1927 года, Ленинград) — российский юрист, судья, государственный и общественный деятель, литератор, судебный оратор, действительный тайный советник, член Государственного совета Российской империи (1907—1917). Почётный академик Санкт-Петербургская академия наук по разряду изящной словесности (1900), доктор уголовного права Харьковского университета (1890), профессор Петроградского университета (1918—1922).
Автор произведений «На жизненном пути», «Судебные речи», «Отцы и дети судебной реформы», биографического очерка «Федор Петрович Гааз», многочисленных воспоминаний о коллегах и деятелях российской культуры.
В 1878 году суд присяжных под председательством А. Ф. Кони вынес оправдательный приговор по делу Веры Засулич. Руководил расследованием многих уголовных дел, например, делом о крушении императорского поезда, о гибели летом 1894 года парохода «Владимир» и других.

источник

(К пятидесятилетию Судебных Уставов , 20 ноября 1914 г.)

Из Предисловия 20 ноября настоящего года исполняется пятидесятилетие со дня обнародования Судебных Уставов. Эти Уставы были плодом возвышенного труда, проникнутого сознанием ответственности составителей их пред Россией, жаждавшей правосудия в его действительном значении и проявлении. Это был труд сложный, самостоятельный и многосторонний, в одно и то же время критический и созидательный, — труд, исполненный доверия к духовным силам русского народа и его способности приять новые учреждения с живым сочувствием и непосредственным в них участием. В этом смысле работа отцов Судебных Уставов — настоящий памятник их любви к родине. Автору настоящего сборника выпал завидный жребий знать лично и по службе некоторых из этих отцов и многих из детей — и посвятить им в разное время приводимые здесь воспоминания. Не все из этих «поминок» относятся к деятелям первых шагов судебной реформы, во введении которой в Петербургском, Харьковском и Казанском судебном округах ему пришлось участвовать в 1866, 1867 и 1870 годах, но ему казалось уместным по-местить очерки, относящиеся к некоторым судебным деятелям позднейшего времени, на служении которых Судебным Уставам явно отразились заветы и направление отцов судебной реформы.

Цель предлагаемого сборника — посильное оживление представления о времени введения судебной реформы и о ее пионерах.

Георгий Николаевич Мотовилов (1834-1880). 28 октября 1880 г. русское судебное ведомство понесло тяжкую и неожиданную утрату. В этот день, в Подольской губернии, скончался на 46- м году от рождения, сенатор Георгий Николаевич Мотовилов, от сложного страдания сердца и легких. Он умер во цвете лет и сил, когда его многолетняя опытность, его знания и испытанная, неизменная любовь к новым судебным учреждениям делали из него особенно дорогого для них друга, потеря которого болезненно отозвалась в сердце всех, кому близки лучшие надежды и лучшие воспоминания нового судебного дела.

Происходя из старинной дворянской фамилии, владевшей небольшим имением в Симбирской губернии, Мотовилов воспитывался сначала дома, а потом поступил в Училище правоведения . По окончании, в 1853 году курса, он вступил на службу в 4-й Департамент Сената — в этой практической школе многих наших цивилистов пробыл, в разных должностях, до 1858 года, когда был назначен чиновником особых поручений при товарище министра. Через год, в 1859 г., он сделался товарищем председателя 1-го Департамента С.-Петербургской Гражданской Палаты, в 1862 году временно исправлял должность товарища председателя Коммерческого Суда, а в 1863 году по выборам дворянства утвержден председателем Гражданской Палаты .

В 1866 году, 17 апреля, были открыты новые судебные учреждения в Петербурге, и председателем Окружного Суда был назначен Мотовилов. Выбор это был весьма удачен. Во главе первого по месту и времени Окружного Суда в России ставился человек полный сил и энергии, опытный юрист и, главное, один из участников в составлении Судебных Уставов — к трудам, по которым он нередко призывался в предшествующие годы. Работа, которая предстояла, была трудна и по своей сложности, и по своей новизне. Устройство обширного Окружного Суда, предназначенного к отправлению правосудия на новых, необычных началах, требовало многих усилий и труда упорного. Нужно было установить главные начала внутренней администрации Суда, устроить и регламентировать обширную кассовую часть, составить знающий и способный применять правильно новые порядки служебный персонал и, наконец, дать толчок делам, в рассмотрение которых вносилось множество новых, еще неизведанных приемов. Все это, главным образом, лежало на обязанности председателя. Мотовилов вышел из этого трудного положения с честью, заложив нравственный и материальный фундамент того здания, которое было потом достроено его ближайшим преемником И.И. Шамшиным , с таким уменьем, любовью к делу и тщанием во всех подробностях. Трудами этих двух почтенных судебных деятелей создалось все хорошее в петербургском Окружном Суде , и если впоследствии приходилось иногда встречаться с некоторыми слабыми сторонами в его организации, то стоило лишь отбить грубую штукатурку, наложенную после, чтобы ярко выступил прекрасный рисунок, сделанный Шамшиным на грунте, приготовленном Мотовиловым. Мотовилову приходилось работать и подавать практические примеры не только в знакомой и близкой ему сфере гражданского суда, но и в сфере совершенно новой для него деятельности по делам уголовным, приходилось учиться самому. Когда открылись первые заседания с присяжными , на них с особою яркостью отразились — новость дела, своеобразность приемов обвинительно-состязательного процесса и отсутствие практически подготовленных деятелей. Заседания эти [в Петербурге] были неудачны, тянулись долго и вяло и велись без твердо установленного плана. Ведший их товарищ председателя, привыкший к кабинетной работе и к занятиям в замкнутых «присутствиях», по-видимому, растерялся, встретясь лицом к лицу с живыми явлениями публичного процесса. Судебные заседания постоянно прерывались для справок и соображений, сторонам предлагалось высказаться по предметам, не подлежащим их ведению, и в виде вопросов возбуждалось многое из того, что в сущности было непререкаемым правилом. Это производило неблагоприятное впечатление.

Тогда Мотовилов, цивилист по специальности, принял, прервав свой отпуск, ведение этих дел на себя. Целый месяц председательствовал он с присяжными, в глубоком сознании того, что от первых шагов суда присяжных зависит многое в прочности этого учреждения, и выказал столько умения, понимания существа новых порядков и знания, что поставил дело сразу на правильный путь. Он оставался председателем суда около двух лет, а марте 1868 г. был назначен проку-рором Судебной Палаты в Москву. По складу ума и характера, его более привлекала спокойная деятельность гражданского судьи, да и привычка жить в Петербурге привязывала его к этому городу. Несмотря на это, он с особою энергиею принялся за новую деятельность, сознавая как нужны были в это время созидания судебных порядков, во всех отраслях судебной деятельности стойкие и упорные работники, добрые сердцем и сильные трудом служилые люди.

В июле 1870 г. Мотовилов был переведен прокурором Судебной Палаты в Петербург, а в ноябре назначен председателем Департамента Судебной Палаты, где он мог снова вернуться к занятиям гражданскими делами, в которые он всегда вносил непререкаемый авторитет глубокого знания. В марте 1872 года, он был назначен сенатором гражданского департамента, а с 1878 г. членом соединенного присутствия 1-го и Кассационных Департаментов Сената. Высокому назначению этого учреждения быть высшею инстанциею для надзора за правильностью действий судебных учреждений вполне соответствовало присутствие в нем Г.Н. Мотовилова. Ему на практике, по личному опыту и личному труду, было известно положение наших судов, прокуратуры и следственного института, и, оценивая их деятельность, он мог являться и являлся не одним применителем закона с формальной его стороны, а лицом, знакомым с живыми условиями деятельности этих учреждений на практике. Горячий сторонник новых судебных учреждений, он ревниво оберегал их прочность и достоинство и от мер, которые могли бы поколебать эту прочность, и от людей, которые своими неправильными служебными действиями могли уронить это достоинство. Приняв участие в зарождении новых учреждений, отдав на служение им много лет своей жизни, он, в последние свои годы, был призван охранять эти, дорогие ему, учреждения от порчи и ошибок и вносил в эту деятельность ту душевную теплоту и ту стойкость взглядов, которые животворят и укрепляют всякое дело. Смерть похитила его слишком рано, и весть о его кончине была встречена общим, неподдельным сожалением. Все, кто знал о его деятельности, почувствовали, что одним благородным деятелем стало меньше, все, кто знал его лично, почувствовали, сверх того, что стало меньше одним истинно добрым, безупречным человеком.

Потеря Мотовилова для петербургского Окружного Суда была личною потерею.

Он принадлежал до последних дней жизни этому суду не менее, чем месту своей окончательной деятельности. Есть люди, для которых учреждение, с коим связана их деятель-ность, есть не более как станция на пути дальнейшего служебного движения. Оставлено учреждение — покинута эта станция — и его нередко забывают или относятся к нему равнодушно, как к чему-то далекому и чужому. Но не все таковы. Есть и такие, для которых учреждение, которому отданы лучшие силы и лучшие годы, является дорогим и незабвенным, является местом родным, с которым невольно делятся его радости и его тревоги, — которое не выходит из памяти, потому что не выходит из раз принадлежавшего ему сердца. Образуется взаимная связь, прочная и сознательная, не разрушаемая, а укрепляемая временем. Такую связь, такое участие мы встречали когда-то у профессоров и большинства слушателей, по отношению к месту их высшего образования, к их alma mater. То же должно существовать и между судьею и судом, которому он служил сознательно и честно. Мотовилов принадлежал к людям последнего рода. Он никогда не разрывал и не ос-лаблял своей связи с судом, в который вступил в трудные и серьезные времена. Ему приходилось иметь дело с «мехами новыми и вином новым», — приходилось не только созидать, но и создавать, вырабатывать материал. Он, в деле устройства первого Окружного Суда в России, был не только строителем, но и чернорабочим. Эту трудную работу прихо-дилось совершать притом в обстановке недоброжелательства со стороны отживавших форм общественной и судебной жизни. Внешние затруднения возникали постоянно, на каждом шагу. Нужно было много такта, самообладания, веры в свое дело и любви к своему призванию, чтобы не устрашиться осложнений и без того нелегкой задачи, чтобы не поколебаться духом и не поступиться чем-нибудь существенным, при первом приложении к жизни основ новой судебной деятельности. Это было трудное время. Но это было, вместе с тем, и хорошее время. Хорошее — внутри суда. Не многим уже памятна та вера в будущее судебных учреждений, то сознание высокой общественной задачи нового суда, та любовь к делу и та строгость к самим себе, которыми отличались первые деятели новых учреждений. И этот внутренний склад установился в петербургском Суде, на первых порах в значительной степени под влияни-ем Мотовилова, который поддерживал и развивал его своим словом и своим делом, сво-им примером и своим горячим участием к новой деятельности. Мне отрадно вспомнить, с каким тревожным участием относился покойный к тем из состава нашего Суда, которым пришлось вступить в период нареканий и сурового недоброжелательства по поводу уголовного процесса, наделавшего в 1878 году много, долго не утихавшего, шума. (Речь идет о процессе над В.И. Засулич , которая в 1877 г. стреляла в петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова и, к счастью, лишь ранила его. Как известно суд присяжных петербургского Окружного суда, оправдал В.И. Засулич, и она даже успела бежать за границу! — Примеч. М.И. Классона ) Не мне, во всяком случае, разбирать справедливость этих нареканий, но я могу засвидетельствовать, что Мотовилов не разделял их и удивлялся тем требованиям, которые предъявлялись суду, действующему при участии и помощи представителей общественной совести. Он приходил со словом ободрения — и в тяжелые минуты, переживаемые теми, к кому он обращал это ободрение, — прямодушное слово настоящего судьи было немалым утешением.

Это был человек редкой искренности, имевший полное право избрать девизом знаменитое германское изречение: «Wahrheit gegen Feind und Freund!» Его подчас суровый вид не обманывал никого из имевших с ним дело. И сколько людей, к которым иногда Георгий Николаевич относился со строгою требовательностью — бывало впоследствии тронуто, вспоминая его участие к их горю, к их житейским скорбям — вспоминая широкую помощь, которую оказывал им в тяжелые минуты этот суровый по внешности человек.

А.Ф. Кони. Отцы и дети судебной реформы (К пятидесятилетию Судебных Уставов, 20 ноября 1914 г.) Издание Т-ва И.Д. Сытина, 1914

Сопоставление писем к двум адресатам оставляет нас в недоумении: была знакома С.Н. Мотовилова со своим двоюродным дядей Н.Г. Мотовиловым или все-таки нет? — Примеч. М.И. Классона Вообще, уже задолго до революции 1917 года царская власть разрушалась. Помню такое: я жила [в 1914-м] на Васильевском острове, а Свешникова — на Разъезжей. Мы пошли в Александринку. Это было близко от Свешниковой, и я ночевала у нее после театра. Ночью у нее был обыск. Меня арестовали и повели в ближайший полицейский участок. А Свешниковой полицейские сказали: «Мы барышню тут подержим, а вы поезжайте и уберите у нее на квартире, что там есть лишнего». По правде сказать, «лишнего»- то у меня ничего и не было. Но Свешникова увезла все письма. Часа через два приехала я с полицейскими. Они стали делать тщательный обыск. Моя хозяйка (очень глупая баба) сообщила: «Тут какая-то приезжала и что-то забрала». Но полицейские продолжали обыск и не слушали ее. Из писем С.Н. Мотовиловой В.И. Ульяновой (ф. 786 отдела рукописей РГБ)

источник

*(35) См.: Арсеньев К.К. Заметки о русской адвокатуре. — СПб., 1875. — С. 64.
*(37) См.: Ларин A.M. «Председательствующий в суде по делу В.И.Засулич», вступительная статья к книге «А.Ф. Кони. Избранные труды и речи». Тула: «Автограф», 2000. — С. 24-33.
*(38) См. Карабчевский Н.П. Речи (1882-1902). 2-е изд. — СПб., 1902. — С. 452-463.
*(40) См.: Гернет М.Н. История русской адвокатуры. Т. 2. — М., 1914-1916. — С. 49.
Черкасова Н.В. Формирование и развитие адвокатуры в России в 60-80-е годы XIX века. — С. 43.
17 Арсеньев К.К. Заметки о русской адвокатуре. — СПб., 1875. — Ч. 2. С. 45. 18 Журнал Совета присяжной адвокатуры С.-Петербурга 1869. 21 авг. — С. 51.
21 Учреждение судебных установлений. Ст. 406/1-406/19. 22 Арсенъев К. Заметки о русской адвокатуре. -Ч. 1. С. 53.
25 Судебные уставы 1864 г. -Ч. 1. С. 624. 26 Гернет М. История русской адвокатуры. Т. 2. — М., 1914-1916. — С. 49.

*(31) См.: Кони А.Ф. Отцы и дети судебной реформы. — СПб., 1914.

*(32) См.: Реформы Александра II. — М.: «Юридическая литература», 1998. — С. 323-331.

*(33) См., например: журнал «Право». -1902. — N 2.

*(34) См.: История русской адвокатуры. — М.: «Юристъ», 1997. — С. 114-115.

*(35) См.: Арсеньев К.К. Заметки о русской адвокатуре. — СПб., 1875. — С. 64.

*(36) См., например: Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века. -Тула: «Автограф», 1997. — С. 811-814.

*(37) См.: Ларин A.M. «Председательствующий в суде по делу В.И.Засулич», вступительная статья к книге «А.Ф. Кони. Избранные труды и речи». Тула: «Автограф», 2000. — С. 24-33.

*(38) См. Карабчевский Н.П. Речи (1882-1902). 2-е изд. — СПб., 1902. — С. 452-463.

*(39) См. Троицкий Н.А. Адвокатура в России и политические процессы 1866-1904 гг.». — Тула: «Автограф». — 2000. — С. 326-327.

*(40) См.: Гернет М.Н. История русской адвокатуры. Т. 2. — М., 1914-1916. — С. 49.

Основная тенденция, характерная для всех этапов развития науки об адвокатуре, состоит в том, что большинство исследований, посвященных деятельности адвоката, проводится учеными, являющимися одновременно практикующими адвокатами (Формирование науки об адвокатуре, Рагулин)

Всего же за период с 1795 по 1917 г. была опубликована 1861 работа, посвященная адвокатуре и адвокатской деятельности (Формирование науки об адвокатуре, Рагулин)

«Присяжный поверенный суть лица, посвящающие себя ходатайству по чужим делам, удовлетворяющие необходимым для того условиям и принятые в это звание установленным порядком, после чего они образуют из себя особые корпорации, состоящие при судебных палатах; однако, они не входят в состав судебных мест и пользуются самоуправлением в вопросах внутренней жизни, но под высшим контролем судебной власти. Органы управления их суть общее собрание присяжных поверенных всего округа и совет». (Адвокатура прошлое и настоящее)

Черкасова Н.В. Формирование и развитие адвокатуры в России в 60-80-е годы XIX века. — С. 43.

15 Черкасова Н.В. Формирование и развитие адвокатуры в России в 60-80-е годы XIX века. — С. 61.

16 Судебные уставы 20 ноября 1864 г. — Ч. 1. Ст. 14, 245.

17 Арсеньев К.К. Заметки о русской адвокатуре. — СПб., 1875. — Ч. 2. С. 45.

18 Журнал Совета присяжной адвокатуры С.-Петербурга 1869. 21 авг. — С. 51.

19 Черкасова Н.В. Формирование и развитие адвокатуры в России в 60-80-е годы XIX века. — С. 66.

20 Хаски Ю. Российская адвокатура и Советское государство. — С. 14.

21 Учреждение судебных установлений. Ст. 406/1-406/19.

22 Арсенъев К. Заметки о русской адвокатуре. -Ч. 1. С. 53.

24 Гессен И. История русской адвокатуры. Т. 1. — М., 1914-1916. — С. 144.

25 Судебные уставы 1864 г. -Ч. 1. С. 624.

26 Гернет М. История русской адвокатуры. Т. 2. — М., 1914-1916. — С. 49.

источник

Тел: +7 (495) 220-05-98, +7 (929) 677-15-98
E-mail: info@antiquariy.ru
www.antiquariy.ru

Наши книги

Старинные карты, планы

Антикварные гравюры

Старые фотографии

Представительские подарки

Новости

Из истории книги

Вопрос-ответ

Юбилейное роскошное , принадлежащее перу выдающегося русского юриста Анатолия Федоровича , приуроченное к пятидесятилетию судебных уставов царя — реформатора Александра II.

Прекрасный коллекционный экземпляр, отличная сохранность!

Анатолий Федорович

Выдающийся русский юрист и общественный деятель! Доктор права (1890), почетный член Московского университета (1892), почетный академик Петербургской АН (1900), член Государственного совета (1907), член законодательной комиссий по подготовке многочисленных законов и положений, член и председатель Петербургского юридического общества (1916).

Анатолий Федорович (1844-1927) – известный судебный деятель и оратор, доктор уголовного права, почетный член Академии наук и многих научных обществ, в 1865 г. закончил юридический факультет Московского университета со степенью кандидата. .. принимал участие в судебной реформе, занимал высокие посты в судебных учреждениях. С 1876 по 1883 г.г. состоял членом Комиссии для исследования железнодорожного дела в России, причем участвовал в составлении общего устава Российских железных дорог. В своей практической деятельности он строго придерживался принятых в ходе реформы судебных уставов, доказав собственным примером, что можно служить государственной охране правовых интересов, не забывая личности подсудимого и не превращая его в простой объект исследования. Как судья и прокурор .. следовал принципу справедливости. Особую славу он снискал в роли судебного оратора, используя при составлении речей свой литературный дар и колоссальную эрудицию. По содержанию судебные речи .. всегда отличались высоким психологическим интересом, обусловленным всесторонним изучением индивидуальных обстоятельств каждого конкретного случая. Оратор выступал, прежде всего, исследователем, психологом, стремясь понять характер обвиняемого, затем тщательно устанавливал меру участия благоприятных и неблагоприятных условий жизни данного лица. В судебных речах .. выявлял динамику развития человеческой личности, те внутренние причины, которые привели подсудимого к преступлению. .. сознательно избегал ярких риторических приемов, усиливая тем самым впечатление слушателей от содержания.

источник

Слово — одно из величайших орудий человека. Бессильное само по себе — оно становится могучим и неотразимым, сказанное умело, искренне и вовремя.

А.Ф. Кони и судебная реформа 1864 г.

Деятели судебного состязания не должны забывать, что суд, в известном отношении, есть школа для народа, из которой, помимо уважения к закону, должны выноситься уроки служения правде и уважения к человеческому достоинству.

Судебная реформа 1864 г. явилась составной частью реформ 60-х годов XIX века в России, основной из которых была отмена крепостного права.

А.Ф.Кони писал: «Судебная реформа призвана была нанести удар худшему из видов произвола, произволу судебному, прикрывающемуся маской формальной справедливости».

Одной из важнейших особенностей судебной реформы было учреждение суда присяжных заседателей.

Другим серьезным новшеством судебной реформы было создание адвокатуры как самостоятельного звена судебной системы.

Судебной реформой Россия была обязана императору Александру II, который, в отличие от своего отца Николая I, убежденного, что «адвокаты погубили Францию», и заявлявшего: «Пока я буду царствовать, России не нужны адвокаты, без них проживем», придерживался принципиально другого мнения.

Адвокатура была новым звеном в судебной системе страны. В адвокатуру пошли высокообразованные люди, имена их уже хорошо знала русская общественность: В.Д. Спасович, Д.В. Стасов, П.А. Потехин, А.И. Урусов, С.А. Андреевский, Ф.Н Плевако и многие другие. К их числу в полной мере относится и Петр Акимович Александров. Он был одним из лучших судебных ораторов России, оратором-громовержцем.

Среди русских прогрессивных юристов и видных деятелей культуры второй половины XIX — начала XX века Анатолий Кони занимает особое место. Он известен как выдающийся судебный оратор, сенатор и член Государственного совета, а в кругах ученых — также как почетный академик и общественный деятель. Кони написал несколько очень интересных книг о своей судебной практике, которые издавались массовыми тиражами начиная с 80-х годов 19 века.

А.Ф. Кони прожил долгую жизнь. Он пережил три революции, был современником четырех войн, знал Л. Толстого, И. Тургенева, Ф. Достоевского, был другом И. Репина, К. Станиславского, Вл. Немировича-Данченко. Он был знаком и с крупными государственными чиновниками. Сам же исповедовал принцип независимости и не принадлежал ни к какой партии или политической группировке. Кони заслужил репутацию прямого, бескомпромиссного, честного человека. Таким его знали на работе, в среде деятелей культуры, в обществе и в домашней обстановке.

Будущий знаменитый юрист родился в Петербурге в семье литературно-театрального деятеля и преподавателя истории Второго кадетского корпуса Федора Алексеевича Кони и актрисы Ирины Семеновны Юрьевой. Его отец имел медицинское образование, но медициной никогда не занимался, хотя следил за развитием медицинской науки. Он посвятил себя журналистике — издавал и редактировал «Литературную газету», журнал «Репертуар и Пантеон», написал фундаментальную книгу «Русский театр, его судьба и его историки».

Крестным отцом Кони был известный писатель, первый русский исторический романист И.И. Лажечников, автор романов «Последний Новик», «Ледяной дом», «Басурман» и других. Между маленьким Анатолием и Лажечниковым сложились хорошие отношения. Впоследствии Кони с теплотой вспоминал старого романиста, который был как бы связующим звеном между Пушкиным и его современниками. От матери и отца Кони унаследовал литературный талант и любовь к театру.

Начальное образование он получил в доме родителей, которые воспитывали своих сыновей в строгости, прививая им уважение к самостоятельности, почтение к старшим. Отец увлекался учением немецкого философа И. Канта и воспитывал сыновей согласно кантовскому правилу: человек должен пройти четыре ступени воспитания — обрести дисциплину, получить навыки труда, научиться вести себя, стать морально устойчивым. Все это Анатолий усвоил с раннего детства. Главной же целью воспитания было научить детей думать. Отец часто беседовал с Анатолием о прочитанных книгах, прививая ему самостоятельность и независимость мышления.

С 1855 по 1858 год Анатолий учился в немецкой школе при церкви св.Анны. Потом он перешел в четвертый класс Второй Петербургской гимназии и еще гимназистом стал посещать лекции знаменитых профессоров Петербургского университета. Раздумывая о своей будущей профессии, Кони решил стать математиком.

В мае 1861 года Анатолий и еще несколько его соучеников решили уйти из шестого класса гимназии и раньше времени поступить в университет. Они выдержали строгие экзамены в особой испытательной комиссии, и по их результатам Кони был зачислен студентом математического факультета.

Однако осенью 1861 года начались студенческие волнения, и университет был закрыт на неопределенное время. Не желая терять годы, Кони поехал в Москву и в августе 1862 года записался в число студентов второго курса юридического факультета Московского университета.

Здесь он целиком ушел в науку. Будущий юрист стремился получить как можно больше знаний. В то же время он посещает театры, много читает художественную литературу, дружит с писателями, артистами, старыми знакомыми его родителей.

В Москве Кони наконец-то обрел полную независимость. Он даже запрещает отцу присылать ему деньги на расходы и старается подработать сам частными уроками по истории, словесности, арифметике, географии.

В дополнение к полученным в университете знаниям Кони усиленно изучает труды иностранных ученых, знакомится с русскими историческими источниками. «Это изучение, — пишет он, — навело меня на мысль написать кандидатскую диссертацию «О праве необходимой обороны»». К марту 1865 года работа была закончена. Тогдашний ректор Московского университета профессор уголовного права С.И. Баршев прочитал диссертацию и поставил на ней резолюцию: «Весьма почтенный труд», а Совет университета принял решение напечатать ее в «Приложении к Московским университетским известиям», которые предполагались к выходу в свет к концу 1865 года.

Выход А. Ф. Кони на общественную арену совпал с тем временем, когда в стране появились проблески какого-то обновления, начали осуществляться вскоре затем угасшие некоторые либеральные идеи первых лет царствования Александра II. Увлеченный идеей оздоровления всех сфер общественной жизни, А. Ф. Кони, не колеблясь, отказался от профессорской карьеры в университете, предпочтя ей роль судебного деятеля. Попытке осуществления на практике идей судебной реформы он отдал всю свою жизнь.

Судебная реформа 1864г.

Кони не принимал участия в ее разработке! Только в ее претворении в жизни, уже в Москве (под воздействием нового взгляда на суд он сменил математический факультет на юридический).

Судебная реформа была «наиболее последовательной из реформ всех годов: прежний, чисто сословный, закрытый, чиновничий суд она заменила судом присяжных, основанным на принципе гласности. Но и новая организация суда несла на себе печать сословности. Для крестьянства сохранили особый суд и его крепостной атрибут — телесные наказания. Из ведения суда присяжных с самого начала были исключены «государственные преступления», к которым законодатели предусмотрительно отнесли распространение политических и социальных теорий, направленных против существующего «порядка»» * .

Указом от 20 ноября 1864 г. были объявлены Судебные уставы, которые вводили новые, буржуазные принципы судоустройства и судопроизводства. Судебные уставы состояли из четырех законов: Учреждения судебных установлений, Устава уголовного судопроизводства, Устава гражданского судопроизводства и Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

Судебные уставы декларировали несменяемость судей и независимость их от администрации, выборность суда, гласность и публичность его заседаний, состязательный процесс, институты адвокатуры, присяжных заседателей, нотариата и т. д. В Указе от 20 ноября 1864 г. говорилось, что судебная реформа имеет своей задачей водворить в России суд скорый, правый, милостивый, равный для всех подданных, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и утвердить в народе уважение к закону.

Характеризуя порядок судопроизводства, введенный Судебными уставами 1864 г., его составители подчеркивали, что цель уголовного судопроизводства — обнаружение материальной истины. Вследствие этого вопрос о том, что лежит в основе определения достоверности доказательств в уголовных делах, т. е. о силе доказательств, на которых судьи должны основывать приговор о виновности или невиновности подсудимого, имеет первостепенную важность. В объяснительной записке к Судебным уставам говорилось, что от решения вопроса о том, как определяется сила доказательств, зависят и основные формы судопроизводства и само устройство суда. Далее указывалось, что теория доказательств, основанная единственно на их формальности, отменяется, а помещаемые в Уставе уголовного судопроизводства правила о силе судебных доказательств должны служить только руководством при определении виновности подсудимых по внутреннему убеждению судей, основанному на совокупности обстоятельств, обнаруженных при производстве следствия и суда.

Краткое содержание судебной реформы

Что представлял собой дореформенный суд в России? Уездные суды были первой инстанцией по гражданским и уголовным делам. Но для горожан (недворян) существовал специальный суд — городской магистрат, а торговые иски рассматривались в коммерческих судах. Для духовенства был создан также особый суд. Кроме того, имелись различные ведомственные суды (военные, морские и др.). Второй инстанцией, куда могли быть обжалованы решения уездных и городских судов, являлись губернские судебные палаты по гражданским и уголовным делам. Высшей апелляционной инстанцией по большинству дел служил Правительствующий сенат. В тех случаях, когда в Сенате возникали разногласия, дело подлежало рассмотрению в Государственном совете. Сенат, кроме того, выступал первой судебной инстанцией по делам крупных сановников. Для «государственных преступников», т. е. по политическим делам, учреждались временные специальные судебные органы. Функции высшего судебного органа по делам духовенства выполнял Синод. По большинству дел, которые относились к категории незначительных, судебные функции осуществлялись полицией, которая имела право наказывать розгами до 30 ударов и арестом до 3 месяцев. Крепостное крестьянство вообще не могло обращаться в государственные суды. Помещику предоставлялось право своей властью передать принадлежавших ему крестьян в арестантскую роту на срок до 6 месяцев либо в рабочий дом до 3 месяцев, или подвергнуть аресту до 2 месяцев, или сослать в Сибирь.

Александр 2 хотел создать более совершенный суд, который бы смог работать эффективнее и принимать более честные решения в отношении всех категорий граждан. Реформа предполагала создание двух ветвей судов – мировые суды и общие съезды. В свою очередь каждая из этих ветвей имела по две инстанции – мировые судьи и мировые съезды, окружные судьи и окружные съезды. В целом, была создана совершенно новая система судебных учреждений, которая имела четкую иерархию и разделение полномочий. Это позволило быстрее рассматривать дела, разделяя их на гражданские и уголовные, а также значительно сократить длительность самого процесса. Суд стал значительно эффективнее, так как исчезла путаница в судебной системе.

Реформа меняла принципы и процедуры судопроизводства. Суд становился более открытым, гласным, все стороны–участники процесса получали равные права и могли участвовать в дискуссии на равных. Были значительно расширены полномочия следователей, проводивших оперативно-розыскные мероприятия, появились новые виды доказательств, а также появилось разделение на предварительное и судебное следствие, что значительно снижало шанс судебной ошибки. Подсудимые теперь также могли рассчитывать на обжалование приговора и рассмотрение их дела в более высокой инстанции (Верховный суд, императорский суд).

Появился суд присяжных, который созывался для участия в процессах при особо тяжких уголовных преступлениях. Суд стал полностью независимым институтом. Судебная власть полностью отделялась от административной, судебное следствие от полицейского, появилась процессуальная независимость.

Главным достижение судебной системы стало то, что суд больше не строился на сословных отношениях, все граждане получали одинаковые права и могли рассчитывать на открытый. Честный процесс.

Главные документы судебной реформы – Судебные уставы 1864 года.

Итоги судебной реформы

Судебная реформа Александра 2 привела к тому, что в Российской Империи появился новый суд, который был современным и отражал все ведущие тенденции в мировом судопроизводстве. Суд стал отдельным институтом, независимым от других ведомств. Судебные процессы стали более четко регламентированы, следствие велось достаточно быстро, исчезла путаница и затянутость, свойственная старой судебной системе. Суд стал открытым и более честным. Однако у судебной реформы были и минусы, в частности, для крестьян сохранялся сословный суд, а компетенция судей не всегда было достаточной. Но, несмотря на недостатки, реформа сделала большой прорыв.

Несмотря на то, что Александр 2 понимал необходимость реформы, он опасался ее последствий, однако судебная реформа получила огромную общественную поддержку и прошла гладко.

Новая судебная система поддерживала другие экономические и общественные преобразования Александра и позволяла России перейти на новый тип общества быстрее и эффективнее.

Судебная реформа 1864 г. была наиболее последовательной и наиболее демократичной. Она устраняла сословный суд, устанавливала равенство всех перед законом и судом. Проводила принципы состязательности судебного процесса, выборности судей.

Нормативная база судебной реформы – утвержденные императором 20 ноября 1864 года Судебные уставы, состоящие из четырех законов:

1) Учреждения судебных установлений;

2) Устав уголовного судопроизводства;

3) Устав гражданского судопроизводства;

4) Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

Юрисдикция местных и общих судебных органов, подсудность гражданских и уголовных дел местными и общими судами определяется по “Уставу уголовного судопроизводства”, там же определяется порядок обжалования судебных приговоров.

В уголовном судопроизводстве в общих судах было три стадии: предварительное следствие, судебное разбирательство и исполнение приговора. Юридические действия, разграничивающие их объем четко определены законом. Важнейшую, на наш взгляд, проблему на стадии судебного следствия составляли взаимоотношения судей и коллегии присяжных заседателей.

Теория свободной оценки доказательств заменила с 1864 г. в системе правосудия России теорию формальных доказательств.

Новая теория основывалась на положении, что задача суда состоит в поиске объективной истины. Отсюда его решения должны опираться на истинные факты, для чего необходим всесторонний анализ всех имеющихся доказательств без какого-либо вмешательства извне. Мерилом достоверности фактов объявлялось лишь внутреннее убеждение судей.

А. Ф. Кони писал, что реформа «внесла новые начала в нашу народную жизнь. Она пробудила в обществе силы, не находившие себе дотоле достаточного применения, она послужила нравственной школою народу и с . систематическою настойчивостью стала вызывать в обществе стремление к истинному правосудию и уважение к человеческому достоинству. » * . «Судебная реформа,- считал Кони,- призвана была нанести удар худшему из видов произвола, произволу судебному, прикрывающемуся маской формальной справедливости. Она имела своим последствием оживление в обществе умственных интересов и научных трудов. Со старой судебной практикой науке было нечего делать» .

«Одним из коренных начал судебной реформы 1864 года является публичность. Без нее, без этой существенной и основной принадлежности суда, приказная правда старых порядков скоро вступила бы в свои права и в новом помещении, внося туда свою гниль и плесень. По деятельности своей этот суд (присяжных) не только является вполне удовлетворяющим своей цели, но и вообще представляет собою лучшую форму суда, какую только можно себе представить для разрешения большей части серьезных дел, особливо в тех случаях, когда тяжкое обвинение связано с тонкими уликами, требующими житейской вдумчивости.»

Судебные уставы, создавая прокурора-обвинителя и указав ему его задачу, начертали и нравственные требования, которые облегчают и возвышают его задачу, отнимая у исполнения его формальную черствость и бездушную исполнительность. Они вменяют в обязанность прокурору отказываться от обвинения в тех случаях, когда он найдет оправдания подсудимого уважительными и заявлять о том суду по совести, внося, таким образом, в деятельность стороны элемент беспристрастия, которое должно быть свойственно судье.

Новая судебная система по сравнению с прежней отличалась определенной стройностью. Для разбора мелких уголовных гражданских дел учреждался институт выборных мировых судей. Мировой судья единолично рассматривал дела по обвинению в преступлениях, за совершение которых могло быть определено одно из следующих наказаний: замечание, выговор, внушение, денежное взыскание на сумму не свыше 300 руб., арест на срок не свыше трех месяцев, заключение в тюрьму на срок до одного года. Мировые судьи (участковые и почетные) данного округа собирались на уездные съезды мировых судей или мировой съезд судей, который был окончательной апелляционной инстанцией. Дальнейшее рассмотрение дел мировых судей проводилось лишь в кассационном порядке в Сенате.

Институт мировых судей при всей ограниченности демократизма в нем не удовлетворял высшее чиновничество и в 1889 г. был упразднен везде, кроме Москвы, Петербурга и Одессы. Мировые судьи были заменены назначаемыми лицами.

В первые годы после введения Судебных уставов в составе почетных мировых судей, по словам А. Ф. Кони, было немало чутких, порядочных людей. Его первая встреча с мировым судом произошла в Харькове после открытия там новых судебных учреждений, осенью 1867 г. А. Кони был тогда только что назначен исполнять обязанности товарища прокурора окружного суда по двум уездам Харьковской губернии. Он приводит несколько заслуживающих внимания примеров из своей практики. Мировой судья Н. В. Почтенов, весьма образованный человек, вносил в разбирательство «дел живую струю впечатлительной души». У него правосудие было поставлено хорошо, и местные жители относились к нему с доверием. Большое влияние на съезд мировых судей оказывал А. Р. Шидловский — олицетворение трудолюбия, педантизма и корректности.

Съезд мировых судей уважал участвовавшего в заседаниях по долгу службы А. Ф. Кони (которому не был еще и 24 лет), но иногда требования молодого прокурора неукоснительно соблюдать законы приводили к столкновениям его со строптивыми председателями съездов мировых судей.

С тех пор Кони более пятидесяти лет служил юстиции, постепенно поднимаясь по ступенькам иерархической лестницы судебно-прокурорского ведомства России. Он был помощником секретаря Петербургской судебной палаты, секретарем прокурора Московской судебной палаты, потом стал товарищем прокурора судебного округа в Харькове, Петербурге, самарским губернским прокурором, дослужился до должности обер-прокурора уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената. По чисто судебной линии Кони занимал должности председателя Петербургского окружного суда, председателя гражданского департамента Петербургской судебной палаты и более двадцати пяти лет был сенатором, находясь на вершине судебного Олимпа дореволюционной России. Свыше десяти лет он был членом Государственного совета. Но где бы он ни работал, закон был для него святым делом, он всегда выступал за строгое соблюдение законов и справедливое правосудие.

«Еще в юности глубоко врезались в мою память прекрасные слова Лабулэ: «Avec le pauvre, l’enfant, la femme et le coupable meme — la justice doit se defier de ses forces et craindre d’avoir trop raison» (В отношении бедняка, ребенка, женщины, даже если они являются подсудимыми, правосудие должно остерегаться могущества своей власти и поступать слишком рассудочно (фр.)). Вот почему через 48 лет по оставлении мною прокурорской деятельности, я спокойно вспоминаю свой труд обвинителя и думаю, что едва ли между моими подсудимыми были люди, уносившие с собою, будучи поражены судебным приговором, чувство злобы, негодования или озлобления против меня лично.»

«Судебная реформа в первые годы своего осуществления требовала от судебных деятелей большого напряжения сил. Любовь к новому, благородному делу, явившемуся на смену застарелого неправосудия и бесправия, — у многих из этих деятелей превышала их физические силы, по временам, некоторые из них «надрывались». Надорвался в 1868 году и я. Появилась чрезвычайная слабость, упадок сил, малокровие и, после более или менее продолжительного напряжения голоса, частые горловые кровотечения».

В 1868 году в возрасте двадцати четырех лет Кони серьезно заболел: у него обнаружился резкий упадок сил, малокровие, участились горловые кровотечения после продолжительного напряжения голоса. По совету врачей молодой юрист уезжает лечиться за границу. Пребывание там он использует не только для лечения: он изучает практику работы судов в Германии, Франции, Бельгии, целые дни проводит в залах заседаний судов, встречается с прокурорами, адвокатами, изучает литературу, анализирует тенденции развития судебной практики по уголовным делам.

Тщательное изучение всех тонкостей работы зарубежного суда, конечно, расширяло и углубляло специальные знания молодого русского юриста, давало ему возможность сравнивать то, как функционируют разные судебные системы. В то же время он уже подумывает над тем, чтобы перейти с прокурорской работы на адвокатскую.

Надо заметить, что на Западе нет общих жалоб на суды, все ими довольны; там судебное сословие имеет свое прошлое; там деятельность судов регулируется общественным мнением; там судьи воспитаны в уважении к закону. В России же судебное сословие не имеет традиций, оно не получило воспитания, присущего западному судье; в России нет общественного мнения, которое, как сила, могла бы сдержать судейское усмотрение.

А. Ф. Кони «А. Ф. Кони. Избранные труды и речи»

Еще до вступления в ряды прокуратуры я интересовался судебными прениями и читал речи выдающихся западных судебных ораторов, преимущественно французских, но должен сознаться, что мало вынес из них поучительного. Их приемы не подходят к природе русского человека, которой чужда приподнятая фразеология и полемический задор.

Во время пребывания на курорте в Карлсбаде А.Кони познакомился с министром юстиции Российской империи графом К.И. Паленом, и тот пригласил его к себе на аудиенцию сразу по возвращении домой. Кони произвел на Палена хорошее впечатление, и министр активно продвигал его по служебной лестнице вплоть до должности председателя Петербургского судебного округа.

В 1877 г. Анатолий Федорович, служа уже в Петербурге и расходясь во взглядах по ряду принципиальных вопросов с тогдашним министром юстиции графом Паленом, а такя^е тяготясь службой в центральном аппарате, решил перейти в мировые судьи: купил в отдаленном районе Новгородской губернии участок земли в 1200 десятин и заявил о намерении баллотироваться в почетные мировые судьи по Петербургскому уезду. Перед выборами необходимо было побывать у городского головы и вручить ему свои документы. Это был период, когда А. Ф. Кони уже прослужил пять лет прокурором С.-Петербургского окружного суда и занимал должность вице-директора департамента Министерства юстиции. После того как городской голова представил Кони двум купцам, они долго его расспрашивали о том, кто он такой. Беседа завершилась таким заявлением купцов: «Отчего же и не выбрать. Вот соберем о вас справки да посудим, выбрать всегда возможно». Справки были наведены, и Кони был избран в почетные мировые судьи по Петербургскому уезду. В 1885 г. А. Ф. Кони в связи с его назначением обер-прокурором уголовного кассационного департамента Сената сложил с себя («по несовместимости») звание почетного мирового судьи.

Вспоминая те годы, Кони писал: «С грустью расстался я с мировыми учреждениями, сохранив о них самые лучшие воспоминания и искренне тронутый добрыми чувствами, высказанными мне моими товарищами на прощание» *

По рекомендации Палена Кони поручили быть председателем суда по делу Веры Засулич. Оправдательный приговор по этому делу прославил имя Кони по всей России и за рубежом.

24 января 1878 года В. И. Засулич пыталась убить выстрелами из пистолета петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова [45] . Это преступление получило широкую огласку, общество с сочувствием отнеслось к поступку Веры Ивановны [46] . Следствие по делу велось в быстром темпе, с исключением всякого политического мотива [47] , и к концу февраля было окончено [48] . Вскоре А. Ф. Кони получил распоряжение министра юстиции К. И. Палена назначить дело к рассмотрению на 31 марта [48] . Граф Пален и Александр IIтребовали от Кони гарантий, что Засулич будет признана присяжными виновной, Анатолий Фёдорович таких гарантий не дал [49] . Тогда министр юстиции предложил Кони сделать в ходе процесса какое-либо нарушение законодательства, чтобы была возможность отменить решение в кассационном порядке [50] . Анатолий Фёдорович ответил [50] :

Есть вопросы, звоните

Я председательствую всего третий раз в жизни, ошибки возможны и, вероятно, будут, но делать их сознательно я не стану, считая это совершенно несогласным с достоинством судьи!

Перед присяжными заседателями Кони с согласия сторон поставил следующие вопросы: первый вопрос о том, «виновна ли Засулич в том, что, решившись отомстить градоначальнику Трепову за наказание Боголюбова и приобретя с этой целью револьвер, нанесла 24 января с обдуманным заранее намерением генерал-адъютанту Трепову рану в полости таза пулею большого калибра; второй вопрос о том, что если Засулич совершила это деяние, то имела ли она заранее обдуманное намерение лишить жизни градоначальника Трепова; и третий вопрос о том, что если Засулич имела целью лишить жизни градоначальника Трепова, то сделала ли она все, что от неё зависело, для достижения этой цели, причем смерть не последовала от обстоятельств, от Засулич не зависевших» [51] . Вердикт присяжных заседателей Вере Ивановне Засулич был: «Нет, не виновна» [52] . Анатолию Фёдоровичу предложили признать свои ошибки и уйти добровольно в отставку [53] . А. Ф. Кони отказался, заявив, что на нём должен решиться вопрос о несменяемости судей [54] .

«Если судьи России узнают, — сказал он, — …что председателя первого суда в России, человека, имеющего судебное имя, занимающего кафедру, которого ждёт несомненный и быстрый успех в адвокатуре и для которого служба — далеко не исключительное и неизбежное средство существования, — достаточно было попугать несправедливым неудовольствием высших сфер, чтобы он тотчас, добровольно, с готовностью и угодливой поспешностью отказался от лучшего своего права, приобретённого годами труда и забот, — отказался от несменяемости, то что же можно сделать с нами».

Анатолий Фёдорович Кони оказался в опале, его начали преследовать, постоянно ставился вопрос о его переводе на другую должность, его подчинённых лишали премий и наград, его самого отстраняли от участия в ответственных комиссиях [50] . Даже через много лет, в 1894 году, когда решался вопрос о возможном назначении Кони на кафедру уголовного судопроизводства Военно-юридической академии, вспомнили о деле Засулич [54] .

В 1881 году во время отдыха за границей Анатолий Фёдорович получил телеграмму от Д. Н. Набокова с предложением поста председателя департамента Петербургской судебной палаты [56] . Но только по возвращении вСанкт-Петербург А. Ф. Кони узнал, что министр «слукавил» — предложил пост председателя департамента по гражданским делам, а не по уголовным [57] (Кони был специалистом в области уголовного права), так как в сферегражданского права Анатолий Фёдорович был менее опасен для власти [58] . Д. Н. Набокову стоило большого труда убедить А. Ф. Кони согласиться на новый пост [57] , и 21 октября 1881 года его назначили председателем гражданского департамента Санкт-Петербургской судебной палаты.

Кони о прокуратуре:

«Прокурору не приличествует забывать, что у защиты, теоретически говоря, одна общая с ним цель — содействовать, с разных точек зрения, суду в выяснении истины доступными человеческим силам средствами и что добросовестному исполнению этой обязанности, хотя бы и направленному к колебанию и опровержению доводов обвинителя, никоем образом нельзя отказывать в уважении. Это прекрасно понималось в первые годы существования новых судов, и я лично с искренним чувством симпатии и уважения вспоминаю своих, ныне покойных, противников в Харькове, Казани и Петербурге.»

Это был прекрасный оратор, лектор и еще лучший собеседник. Многие свои произведения еще до публикации он читал в кругу близких друзей и почитателей его таланта. Появление Кони на вечерах у приятелей или сослуживцев всегда было событием. Его выступления собирали большое количество публики, и в те дни, когда Кони предстояло выступать в качестве обвинителя на судебных заседаниях, залы были забиты до отказа. Содержание его речей было настолько логичным и доказательным, что суд чаще всего вставал на его сторону. Обвинительные речи Кони публиковались в столичной и периферийной прессе, и о них говорили: «Этим речам нельзя подражать, но по ним нужно учиться». Сила ораторского искусства Кони проявлялась в том, что он умел показать не только следствие, но и причину того, что случилось. Речи его не были насыщены риторическими украшениями, но убеждали силой фактов и глубиной психологического анализа. Для Кони было важно определить внутреннюю сущность обвиняемого и убедить присяжных в своей правоте. Не менее важным он считал и определение нравственной, а не только чисто юридической, ответственности каждого обвиняемого.

В 1900 году Кони постигает несчастье: в сентябре при крушении поезда на Сестрорецкой дороге он получил травму, болел в течение трех месяцев и в результате остался на всю жизнь хромым. С тех пор он стал ходить с палочкой и в шутку говорил: «У меня одна нога стала короче другой, следовательно, теперь я буду со всеми на короткой ноге».

8 января 1900 года Анатолий Фёдорович был избран почётным академиком Академии наук по разряду изящной словесности [71] .

5 июля 1900 года Анатолий Фёдорович Кони полностью оставил судебную деятельность и указом императора Николая II был переведён в общее собрание Первого департамента Сената в качестве присутствующего сенатора [74] . На этой должности Кони проводит сенаторские ревизии, дает заключения на проекты сенатских определений о толковании законов, участвует в работе комиссий [75] . Параллельно работе в сенате он вёл активную подготовку изданий своих произведений, выступал с публичными лекциями [75] .

Летом 1906 года П. А. Столыпин сделал А. Ф. Кони предложение войти в состав правительства и занять пост министра юстиции [76] . В течение трёх дней его уговаривали занять предлагаемый пост, Столыпин готов был принять любые его условия, но Анатолий Фёдорович категорически отказался, ссылаясь на нездоровье [77] .

В годы Первой мировой войны он возглавлял ряд комитетов Государственного совета и прилагал немало усилий для оказания помощи лицам, ставшим инвалидами. Он принимал активное участие в работе различных комиссий: о денежных средствах, об организации помощи беженцам и т.д. Он же руководил заседаниями попечительного комитета судебного ведомства, созданного для защиты жертв войны.

Но чем бы Кони ни занимался, он никогда не отрывался от науки, всегда сочетал практическую работу с теорией, общался с любимыми профессорами, следил за литературой. Его научные статьи и рефераты публиковались в журналах «Русская старина», «Вестник Европы», «Правительственный вестник». В 1888 году вышли в свет «Судебные речи» Кони. Они выдержали пять изданий и принесли автору славу видного ученого-криминалиста и литератора.

Кроме научных, Кони пишет и литературные произведения. Его перу принадлежат такие интересные книги, как «Иван Александрович Гончаров», «Достоевский как криминалист», «Нравственный облик Пушкина» и другие. Кони написал множество очерков о виднейших деятелях русской культуры: А. Писемском, А. Апухтине, В. Стасове, А. Островском, М. Лермонтове, И. Тургеневе и т.д. Не случайно в январе 1900 года он был избран в почетные академики Академии наук по разряду изящной словесности. Он гордился тем, что получил это звание одновременно с Л.Толстым, с которым долгие годы дружил. Известно, что именно Кони дал Толстому сюжет для романа «Воскресение».

«Отцы и дети судебной реформы» — так назвал А. Ф. Кони свою книгу, вышедшую в 1914 г. к 50-летию судебной реформы. Книга состоит из отдельных прекрасно написанных биографических очерков тех деятелей русской юстиции, которые стояли у истоков зарождения идей самой реформы, активно участвовали в разработке законопроектов, а затем и проводили их в жизнь. Книга посвящается «молодым судебным деятелям». В известной мере в ней излагается история пореформенного русского суда, а в биографических очерках приоткрывается завеса над той «кухней», в которой созревала реформа, и прослеживается ее полувековой тернистый путь. Здесь процесс становления реформы показан в лицах. Отцами реформы были: Д. А. Ровипский, С. И. Зарудный, Н. И. Стоянов-ский, Н. Б. Неклюдов, Н. А. Бундовский, В. А. Арцимович, М. Е. Ковалевский, Г. Н. Мотовилов, В. Д. Спасович, К. К. Арсеньов, Ф. Н. Плевако, А. И. Урусов и многие другие.

А. Ф. Кони высоко ценил их труд, считая Уставы «настоящим памятником их любви к Родине» * . Он был глубоко убежден, что Судебные уставы были плодом возвышенного труда, проникнутого сознанием ответственности их составителей перед Россией. В предисловии к книге говорится, что ее автору выпал завидный жребий знать лично и по службе некоторых «отцов» и многих «детей» реформы.

В книге «Отцы и дети судебной реформы» есть важное послесловие. В нем А. Ф. Кони с горечью отмечал происходящее искажение Судебных уставов, последовательное сокращение подсудности присяжных заседателей (изъятие у них дел по преступлениям должностным, против порядка управления, против лесной стражи, о злоупотреблениях должностных лиц банков, о двоебрачии, об убийстве и покушении на убийстве должностных лиц при исполнении служебных обязанностей и т. д.), отступление от принципа публичности заседаний (расширялась практика закрытых заседаний), резкое изменение порядка рассмотрения дел о государственных преступлениях, нарушение созданного уставами порядка производства дел по этим преступлениям и порядка предварительного их расследования; отмену права Сената на возбуждение уголовного преследования против губернаторов; изменение правил о вызове свидетелей со стороны обвиняемого и др. А. Ф. Кони называл эти искажения постыдным малодушием *

источник