Анализ законодательства о семье и детях

Семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства. Семейным кодексом Российской Федерации установлены условия и порядок вступления в брак, прекращения брака и признания его недействительным, определены личные неимущественные и имущественные отношения между членами семьи (супругами, родителями и детьми, усыновителями и усыновленными), а в некоторых случаях между другими родственниками и иными лицами, а также указаны формы и порядок устройства в семью детей, оставшихся без попечения родителей.

В России официально признан брак, зарегистрированный в органах записи актов гражданского состояния (загсах).

Во Всеобщей декларации прав человека записано, что препятствием для брака не могут быть ни цвет кожи, ни национальность, ни религия. Никто не должен принуждать человека к вступлению в брак.

Для заключения брака необходимы взаимное добровольное согласие мужчины и женщины, вступающих в брак, и достижение ими брачного возраста — 18 лет. При наличии уважительных причин органы местного самоуправления по месту жительства лиц, желающих вступить в брак, вправе по их просьбе разрешить им вступить в брак по достижении возраста 16 лет. Порядок и условия, при наличии которых вступление в брак в виде исключения с учетом особых обстоятельств может быть разрешено до достижения возраста 16 лет, могут быть установлены законами субъектов Российской Федерации.

На практике нередко возникает и такой вопрос: закон установил минимальный брачный возраст, а вот может ли вступить в брак человек преклонного возраста, в том числе с лицом значительно моложе себя. Будет ли этот брак действительным? Ответ будет однозначным: да.

Предельный возраст вступления в брак законом не установлен, нет и ограничений для регистрации брака при значительной разнице в возрасте. Если соблюдены предусмотренные законом условия для заключения брака и нет для этого никаких препятствий, а брак заключен с целью создания семьи, такой брак не может быть признан недействительным.

В Семейном кодексе РФ закреплены не только условия заключения брака, но и обстоятельства, препятствующие этому. Так, не допускается заключение брака:

• между лицами, из которых хотя бы одно уже состоит в другом зарегистрированном браке;
• между родственниками по прямой восходящей и нисходящей линии;
• между полнородными (два общих родителя) и неполнородными (один общий родитель) братьями и сестрами;
• между усыновителями и усыновленными;
• между лицами, из которых хотя бы одно признано судом недееспособным вследствие психического расстройства.

Заключение брака производится по истечении месячного срока со дня подачи заявления в орган загса. Правда, при наличии уважительных причин (призыв жениха в армию, длительная командировка в отдаленную местность) месячный срок может быть сокращен, а при наличии особых обстоятельств (беременность, рождение ребенка и другие) брак может быть заключен в день подачи заявления.

Признание брака недействительным может быть установлено только в судебном порядке.

Требовать признания брака недействительным могут один из супругов; родители или лица, их заменяющие, несовершеннолетнего супруга; орган опеки и попечительства; прокурор; опекун супруга, признанного недееспособным; супруг по предыдущему нерасторгнутому браку; другие лица, права которых нарушены заключением брака.

Основаниями для признания брака недействительным являются:

• нарушение принципа единобрачия;
• нарушение условий, установленных статьей о брачном возрасте;
• обман, угрозы, примененные при заключении брака одним из супругов;
• сокрытие одним из лиц, вступающих в брак, от другого венерической болезни или ВИЧ-инфекции;
• заключение фиктивного брака (если супруги или один из них зарегистрировали брак без намерения создать семью).

Расторжение брака производится по заявлению одного или обоих супругов, а также по заявлению опекуна супруга, признанного судом недееспособным. Брак может быть прекращен путем его расторжения в органе записи актов гражданского состояния или в судебном порядке.

Расторжение брака в органе записи актов гражданского состояния производят:

• при взаимном согласии на расторжение брака супругов, не имеющих общих несовершеннолетних детей;
• по заявлению одного из супругов независимо от наличия у них общих несовершеннолетних детей, если другой супруг признан судом безвестно отсутствующим или недееспособным, д. ТЯКЖ6 осужден за совершение преступления к лишению свободы на срок свыше 3 лет.

Расторжение брака в судебном порядке производят:

• при наличии у супругов общих несовершеннолетних детей (за исключением случаев, указанных выше);
• при отсутствии согласия одного из супругов на расторжение брака;
• при уклонении (несмотря на отсутствие возражений) одного из супругов от расторжения брака в органе записи актов гражданского состояния (отказывается подать заявление, не является для государственной регистрации расторжения брака и другое).

Следует учитывать, что муж без согласия жены не имеет права возбуждать дело о расторжении брака во время ее беременности и в течение года после рождения ребенка.

Родители имеют равные права и несут равные обязанности в отношении своих детей (родительские права). Родительские права прекращаются при достижении детьми возраста 18 лет, при вступлении несовершеннолетних детей в брак и в некоторых других установленных законом случаях.

Родители имеют право и обязаны воспитывать своих детей, несут ответственность за их воспитание, здоровье, физическое, духовное и нравственное развитие.

На родителей возлагается защита прав и интересов детей. Они являются законными представителями своих детей в отношениях с любыми физическими и юридическими лицами, в том числе в судах, без специальных полномочий.

При осуществлении родительских прав родители не могут причинять вред физическому и психическому здоровью детей, их нравственному развитию. Не допускается пренебрежительное, жестокое, грубое, унижающее человеческое достоинство обращение, оскорбление и эксплуатация детей.

Родитель, проживающий отдельно от ребенка, имеет право на общение с ним, участие в его воспитании и решении вопросов получения ребенком образования.

Родители, наносящие при осуществлении родительских прав ущерб правам и интересам детей, несут ответственность в установленном законом порядке. Они или один из них могут быть лишены родительских прав в следующих случаях:

• уклонение от выполнения обязанностей родителей (в том числе злостное уклонение от уплаты алиментов);
• отказ без уважительных причин взять своего ребенка из родильного дома или отделения, а также из другого учреждения (лечебного, воспитательного, социальной защиты населения и т. п.);
• злоупотребление родительскими правами;
• жестокое обращение с детьми (в том числе физическое и психическое насилие над ними, покушение на их половую неприкосновенность);
• если являются хроническими алкоголиками и наркоманами;
• если совершили умышленное преступление против жизни или здоровья своих детей либо против жизни или здоровья супруга.

Лишение родительских прав производится в судебном порядке.

Ребенком признается лицо, не достигшее возраста 18 лет (совершеннолетия).

Ребенок имеет право:

• на имя, отчество и фамилию;
• знать своих родителей, жить и воспитываться в семье, насколько это возможно;
• на воспитание своими родителями, общение с обоими родителями и другими родственниками;
• на защиту своих прав и законных интересов, уважение его человеческого достоинства (в том числе на защиту от злоупотреблений со стороны родителей или лиц, их заменяющих);
• выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства;
• на получение содержания от своих родителей и других членов семьи в порядке и размерах, установленных законом.

Трудоспособные совершеннолетние дети обязаны содержать своих нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей и заботиться о них.

1. Какие два условия обязательны для заключения брака?

2. Какой минимальный возраст установлен законодательством о браке и семье для желающих вступить в брак?

3. В каких случаях не допускается заключение брака?

4. При наличии каких оснований брак может быть признан недействительным?

5. В каких случаях родители могут быть лишены родительских прав?

Семейным кодексом Российской Федерации установлены обязательные условия для заключения брака. К ним относятся:

а) достижение лицами, вступающими в брак, минимального брачного возраста;
б) взаимная осведомленность о состоянии здоровья и имущественном положении;
в) отсутствие значительной разницы в возрасте;
г) взаимное согласие будущих супругов.

Выберите правильные ответы

В соответствии с Семейным кодексом Российской Федерации заключение брака происходит после подачи желающими вступить в брак заявления в орган загса по истечении:

а) 2 месяцев;
б) 2 недель;
в) 1 месяца.

Владимир и Галина, которым уже исполнилось 18 лет, пришли в загс и подали заявление о вступлении в брак. При этом они обратились с просьбой зарегистрировать их брак в течение двух недель, так как через 20 дней Владимира призывают на действительную службу в армию. Подумайте и ответьте, может ли быть зарегистрирован брак между Владимиром и Галиной до истечения месячного срока.

источник

Семейному законодательству в России отводится важное место в обеспечении прав и интересов членов семьи. Оно исходит из необходимости:

— построения семейных отношений на чувствах взаимной любви, уважения и взаимопомощи;

— ответственности перед семьей всех ее членов;

— недопустимости произвольного вмешательства в дела семьи;

— обеспечения беспрепятственного осуществления семейных прав;

— возможности судебной защиты семейных прав.

Нормативно-правовая база семейной политики в РФ складывается из следующих уровней правового регулирования:

— международные акты в области охраны семьи и семейной политики;

— Конституция РФ, конституционные и федеральные законы;

— Законы субъектов Федерации;

— указы, постановления местной власти.

Международный уровень регулирования семейной политики исходит из ряда основополагающих документов представленных далее.

Всеобщая декларация прав человека принятая Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., провозглашающая в качестве основных принципов закона и общества права и свободы человека.

Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, принят резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи от 16 декабря 1966 г., вступил в силу 3 января 1976 г. Соглашение всех присоединившихся стран о создании условия для реализации экономических, социальных и культурных правах, так же как и своими, гражданскими и политическими правами.

Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Принята и открыта для подписания, ратификации и присоединения резолюцией Генеральной Ассамблеи 34/180 от 18 декабря 1979 года. Вступление в силу: 3 сентября 1981 года, в соответствии со статьей 27 (1), соглашение о провозглашении и принятии принципа равноправия женщин.

Конвенция о правах ребёнка, принята резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеи от 20 ноября 1989 года, вступила в силу 2 сентября 1990 года, соглашение о приоритетности защиты прав ребенка всеми странами участниками.

Венская декларация и Программа действий Всемирной конференции по правам человека, принята на Всемирной конференции по правам человека 25 июня 1993 г. в Вене, провозгласила программу действий в области укрепления и, таким образом, поощрения более полного соблюдения прав человека справедливым и сбалансированным образом.

А так же исходя из Пекинской декларации и Платформы действий четвертой Всемирной конференции по положению женщин, Международной организации труда, Всемирной организации здравоохранения, Детского фонда ООН и других международных организаций.

Исходя из анализа данных документов, можно отметить, что все субъекты семейных отношений в международном плане достаточно защищены, согласно перечисленным нормативным актам обеспечивается благополучие семьи и всех её членов как во внутрисемейной сфере, так и вне её – в отношениях с государством и обществом. Однако данные документы носят больше рекомендательный характер, присоединение России к этим документам еще не означает создание адекватной семейной политики. С другой стороны данные документы создают фундамент в регулировании семейной политики.

Исследование международных источников права позволило выделить и ряд принципов, которые следует учитывать, решая вопросы предоставления социального обеспечения семьям с детьми. В основном, российское законодательство, регулирующее эту сферу отношений, им соответствует.

Исключительно важное значение в реализации основных начал (принципов) семейного законодательства и достижении целей правового регулирования семейных отношений имеет, предусмотренная ст. 7 и 38 Конституции РФ, принята всенародным голосованием 12.12.1993 и п. 1. ст. 1. Семейного кодекса РФ от 29 декабря 1995 г. № 223-ФЗ, обязательная государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства.

В настоящее время конституционный принцип защиты семьи, материнства, отцовства и детства реализуется в законодательстве РФ и ее субъектов, включая не только семейное законодательство, но и иные отрасли законодательства: в том числе об охране здоровья, о социальном обеспечении, о труде и охране труда, жилищное законодательство и т. д. Заложенные в Конвенции о правах ребенка принципы защиты интересов ребенка нашли свое отражение при развитии различных отраслей законодательства России.

Комплексным актом, в котором наряду с другими нормами содержатся нормы, относящиеся к праву социального обеспечения семьи, являются Федеральный закон от 21.11.2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».

Важное значение в реализации прав ребенка имеет Федеральный закон от 24.07.1998 № 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации», однако следует отметить, что с разделением с 1 января 2005 г. полномочий между Российской Федерацией и субъектами Российской Федерации в Закон внесены существенные изменения. В частности, в его новой редакции установление государственных минимальных социальных стандартов основных показателей качества жизни детей передано на уровень субъектов федерации; в Законе практически не закреплены гарантии прав детей в области социального обеспечения.

Отраслевые федеральные законы, касающиеся социального обеспечения семьи и детей, могут быть условно подразделены на три категории представленные далее.

1. Федеральные законы, устанавливающие порядок и условия предоставления того или иного вида социального обеспечения в отношении всех граждан, в том числе детей. Это, в первую очередь, законы, регулирующие пенсионное обеспечение. Согласно Федеральному закону от 17 декабря 2001 г. № 173-ФЗ «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» устанавливаются пенсии по случаю потери кормильца детям, отнесенным к числу нетрудоспособных членов семьи умершего кормильца; размеры пенсий по старости и инвалидности определяются также с учетом нетрудоспособных членов семьи, в том числе детей. Федеральный закон от 15.12.2001 № 166-ФЗ «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации» регулирует установление социальных пенсий определенным категориям граждан, в том числе детям. Основные начала деятельности учреждений социального обслуживания, в том числе по предоставлению различного вида услуг семьям с детьми, находящимся в трудной жизненной ситуации, закреплены Федеральным законом «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации».

2. Федеральные законы, согласно которым социальное обеспечение, меры социальной поддержки предоставляются определенным категориям граждан, в том числе детям (Законы РФ от 19 февраля 1993 г. «О беженцах» от 19.02.1993 № 4528-1, от 19.02.1993 № 4530-1 «О вынужденных переселенцах» (ред. от 25.11.2013) и др.)

Так, в соответствии с Федеральным законом «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС» от 15.05.1991 № 1244-1 (ред. от 30.11.2011) увеличивается на 100 % размер пособий на детей, предоставляется бесплатное питание для детей до трёх лет с молочной кухни (при её отсутствии выплачивается ежемесячная денежная компенсация).

Порядок установления статуса ребёнка-инвалида, в соответствии с которым он впоследствии приобретает право на социальное обеспечение, закреплен в Федеральном законе о «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» от 24.11.1995 № 181-ФЗ (ред. от 02.07.2013).

3. Федеральные законы, регулирующие вопросы социального обеспечения только в связи с материнством и детством. Например, Федеральный закон «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» от 24.06.1999 № 120-ФЗ (ред. от 02.04.2014) устанавливает основы правового регулирования отношений, возникающих в связи с деятельностью по профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних, в том числе предоставления услуг учреждениями социального обслуживания, которые в силу данного закона входят в систему профилактики.

Сюда же относятся Федеральный закон «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей» от 19.05.1995 № 81-ФЗ (ред. от 07.05.2013), а также вступивший в силу с 1 января 2007 г. Федеральный закон от 29 декабря 2006 г. «О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей» согласно которым установлена выплата следующих пособий:

а) пособие по беременности и родам;

б) единовременное пособие женщинам, вставшим на учёт в медицинских учреждениях в ранние сроки беременности;

в) единовременное пособие при рождении ребёнка;

г) единовременное пособие при передаче ребёнка на воспитание в семью;

д) ежемесячное пособие по уходу за ребёнком.

Государственные пособия назначаются и выплачиваются следующим гражданам Российской Федерации, проживающие на территории Российской Федерации; постоянно проживающим на территории Российской Федерации иностранным гражданам и лицам без гражданства, а также беженцам; временно проживающие на территории Российской Федерации и подлежащие обязательному социальному страхованию иностранные граждане и лица без гражданства.

Государство вводит ограничение на категории граждан получающих пособия, так пособия лишаются граждане Российской Федерации, иностранные граждане и лица без гражданства, дети которых находятся на полном государственном обеспечении, граждане Российской Федерации, иностранные граждане и лица без гражданства, лишенные родительских прав, граждане Российской Федерации, выехавшие на постоянное место жительства за пределы Российской Федерации.

Весьма существенно, что в соответствии с Налоговым Кодексом РФ (часть вторая) от 05.08.2000 г. № 117-ФЗ, эти пособия не подлежат налогообложению. Тем не менее, с точки зрения прожиточного минимума эти меры не достаточны для нормального и полного обеспечения матери и новорожденного.

Вопросы социального обеспечения семей с детьми регулируются, главным образом, в рамках законодательных актов, которые регламентируют социальное обеспечение как семей с детьми, так и других категорий граждан, причем в большей степени это характерно для нормативных правовых актов, издаваемых Российской Федерацией. Так, законодательством о труде, в частности Трудовой кодекс РФ от 30.12.2001 г. №197-ФЗ (в целях создания благоприятных условий для воспитания детей предусматриваются специальные меры для родителей в виде предоставления женщинам отпусков по беременности и родам, по уходу за ребенком до достижения им возраста трех лет, дополнительных оплачиваемых выходных дней. Для беременных женщин запрещены ночные, сверхурочные работы и командировки. Законом запрещено отказывать в заключении трудового договора женщинам по мотивам, связанным с беременностью и наличием детей.

Нормы, направленные на защиту прав и законных интересов детей, других членов семьи, содержатся в гражданском и жилищном законодательстве: например, о сохранении жилого помещения за детьми, утратившими попечение родителей, на все время пребывания в воспитательном учреждении.

Жилищным кодексом РФ от 29.12.2004 № 188-ФЗ предусмотрено, что жилые помещения подлежат передаче в собственность только на добровольной основе, при наличии согласия на приватизацию всех совместно проживающих совершеннолетних членов семьи, а также несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет (ст. 2 Закона о приватизации). Следовательно, законность приватизации будет соблюдена тогда, когда в ней участвуют все проживающие в жилом помещении лица либо достигнуто соглашение на передачу жилья только одному или нескольким из них (отказ от приватизации).

Необходимо учитывать жилищные права граждан, которые в данной квартире на момент приватизации не проживают, но имеют законное право на проживание. Статьей 71 ЖК РФ установлено, что временное отсутствие нанимателя жилого помещения по договору социального найма, кого-либо из проживающих совместно с ним членов его семьи или всех этих граждан, не влечет за собой изменение их прав и обязанностей по договору социального найма.

Согласно п. 4 ст. 71 СК РФ ребёнок, в отношении которого родители (один из них) лишены родительских прав, сохраняет право собственности на жилое помещение или право пользования жилым помещением, а также сохраняет имущественные права, основанные на факте родства с родителями и другими родственниками, в том числе право на получение наследства.

Что касается отказа от участия в приватизации несовершеннолетнего, то Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении «О некоторых вопросах применения судами Закона РФ «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации» от 24 августа 1993 г. № 8 указал следующее: «Учитывая, что в соответствии со статьями 28 и 37 ГК РФ опекун не вправе без предварительного разрешения органа опеки и попечительства совершать некоторые сделки, в том числе влекущие отказ от принадлежащих подопечному прав, а попечитель давать согласие на совершение таких сделок, отказ от участия в приватизации может быть осуществлен родителями и усыновителями несовершеннолетних, а также их опекунами и попечителями лишь при наличии разрешения указанных выше органов».

Таким образом, право на приватизацию сохраняют несовершеннолетние, снятые с регистрационного учета по различным основаниям, направленные в образовательные и лечебные учреждения, к родственникам и опекунам (попечителям), в том числе и к приемным родителям.

В системе мероприятий по защите материнства и детства особое место принадлежит мерам по защите законных прав и интересов детей. Постановлением Правительства РФ от 25.08.2000г. № 625 «О федеральных целевых программах по улучшению положения детей в Российской Федерации» утверждены федеральные целевые программы: «Дети Севера», «Дети Чернобыля», «Дети – сироты», «Дети – инвалиды», «Планирование семьи», «Развитие индустрии детского питания», «Одаренные дети», «Дети семей беженцев и вынужденных переселенцев», «Безопасное материнство», «Профилактика безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» в составе президентской программы «Дети России». Указом Президента РФ от 16.11.2001г. № 1328 «О президентских программах по улучшению положения детей в РФ» программам «Дети-инвалиды», «Дети-Сироты», «Одаренные дети», «Профилактика безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» присвоен статус президентских программ.

Вопросы для самоконтроля

1. Раскройте роль семьи в формировании правовой культуры.

2. Назовите нормативно правовые акты определяющие основы семейной политики в России.

3. Назовите международные правовые акты закрепляющие интересы семьи.

4. Перечислите меры, осуществляемые социальной политикой в России в интересах семьи.

источник

В последние годы правовая база российской государственной семейной политики пополнилась рядом важнейших документов. Вот далеко не полный перечень тех документов, которые составляют основу становления идеологии семьи: Конституция РФ 1991 г., Семейный кодекс РФ 1996 г., Федеральный Закон «Об актах гражданского состояния» 1997 г., Указ Президента РФ «Об основных направлениях государственной семейной политики» от 14 мая 1996 г. № 712, постановление Правительства РФ «О программе социальных реформ в Российской Федерации на период 1996-2000 годы» от 19 сентября 1997 г., постановление Пленума Верховного Суда РФ «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака» от 5 ноября 1998 г. № 15. Однако, основным законодательным актом в сфере семейных отношений является Семейный кодекс РФ, который как отмечалось мной ранее, действует в стране с 1996 г. Этот правовой акт определяется всю систему семейного законодательства и является основополагающим федеральным законом в области правового регулирования семейных отношений. Его принятие стало значительным шагом — вслед за новым Гражданским кодексом РФ — на пути создания развитой правовой системы, соответствующей складывающимся в нашем государстве новым экономическим и социальным отношениям. Действовавший ранее Кодекс о браке и семье РСФСР 1969 г. регулировал семейные отношения адекватно развитию общества в 70 — 80 гг. В условиях начавшихся преобразований в экономической, социальной и правовой сферах КоБС РСФСР во многом устарел и перестал в полной мере регламентировать семейные отношения. Ряд его норм носил декларированный характер, а некоторые положения вступили в противоречие с новой Конституцией РФ и другим действующим законодательством. Новый Семейный кодекс РФ (далее по тексту также — СК РФ) содержит значительное количество норм, не имевших место в прежних законодательных и иных нормативных актах. Как известно, одной из функций семьи является экономическая: обеспечение материальных потребностей ее членов. Этому предназначению служит семейное имущество, которое складывается главным образом за счет труда, денежных средств и иного имущества трудоспособных членов, супругов. Поэтому многие авторы отмечают, что регулирование имущественных отношений в семье гораздо более детализировано, чем регламентация личных взаимоотношений.[13] Это, очевидно, вытекало из ранее действовавшего КоБС РСФСР и еще в большей мере видно из СК РФ. СК РФ 1996 г. значительно расширил область депозитивного регулирования семейных отношений, по сравнению с КоБС РСФСР 1969 г. В соответствии с СК РФ участники семейных отношений в рамках, допускаемых законом, могут определить для себя юридические права и обязанности в договорах и соглашениях. При заключении договора применяются общие положения о договоре, закрепленные в главах 27-29 Гражданского Кодекса РФ (далее по тексту также — ГК РФ), если это не противоречит существу семейных отношений. Термины «договор» и «соглашение» не всегда идентичны, точнее говоря, если договор (двух — или многосторонняя сделка) — всегда соглашение, то соглашение не всегда договор. Это зависит от того, какой критерий положен в основу термина «соглашение» — совпадение воли сторон или внешняя форма.[14]

В соответствии с п. 1, ст. 420 ГК РФ договором признается соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей. Так как нормы о договоре в гражданском праве распространяются на договорные отношения в семейном праве, то обращение к этим нормам для определения соотношения рассматриваемых терминов не является ошибкой. В качестве признака, квалифицирующего договор как сделку, отмечается ее направленность на возникновение взаимных прав и обязанностей. Если этот признак отсутствует, то и нет основания для отождествления с договором.[15] Термин «соглашение» в своей работе считаю уместнее рассматривать как синоним договора, то есть в том смысле, какой вкладывает законодатель в соглашение о разделе имущества, соглашение об уплате алиментов и т.п.

Одной из новелл Семейного кодекса РФ является правовое регулирование имущественных отношений супругов. Ранее имущество, приобретенное супругами в период брака на общие средства, безусловно, становилось объектом общей совместной собственности. Режим нажитого в браке имущества не мог быть изменен по соглашению супругов, поскольку норма ст. 20 КоБС РСФСР носила императивный характер. Теперь в законе закреплена диспозитивная норма, согласно которой имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью, если договором между ними не установлен иной режим этого имущества, гласит п. 1 ст. 256 ГК РФ. Семейный кодекс, развивая упомянутое мной положение, вводит деление режима имущества супругов на законный и договорной. Законный режим имущества супругов, режим их совместной собственности, регулируется в новом кодексе аналогично нормам КоБС РСФСР, однако, носит более конкретный характер. С учетом изменений, произошедших в стране при переходе к рыночной экономике, в Семейном кодексе существенно расширены основания приобретения совместной собственности. В ст. 34 СК РФ в числе возможных объектов совместного имущества супругов названы, помимо доходов супругов от трудовой, предпринимательской и интеллектуальной деятельности, ценные бумаги, права на доли в капитале, вклады, паи, внесенные в коммерческие организации или в кредитные учреждения. Даваемое ст. 36 СК РФ определение собственности каждого из супругов отличается от содержавшегося в ст. 22 КоБС РСФСР указанием на то, что собственностью каждого из супругов является не только имущество, полученное им во время брака в дар, но также и по иным безвозмездным сделкам, под которыми, надо полагать, законодатель имел в виду сделки, направленные на передачу в частную собственность имущества в порядке бесплатной приватизации жилья, предприятий и другой собственности. Считаю важным отметить, что наконец-то нашел законодательное закрепление давно сложившийся на практике подход к определению судьбы имущества, нажитого в период раздельного проживания супругов без расторжения брака. В п. 4 ст. 38 СК РФ суду предоставлено право признать имущество, нажитое каждым из супругов в период их раздельного проживания при прекращении семейных отношений, собственностью каждого из них. Норма п. 5 ст. 38 СК РФ также сформулирована на основе выводов судебной практики.[16] Вклады, внесенные супругами за счет общего имущества супругов на имя их общих несовершеннолетних детей, считаются принадлежащими этим детям и не учитываются при разделе общего имущества супругов. Относительно договорного режима имущества супругов следует заметить, что практика заключения брачных договоров постепенно складывается в нашей стране. Однако, если обратиться к опыту таких стран, как Франция, Польша, где этот институт имеет продолжительную историю, выяснится, что брачные договоры там не имеют широкого распространения. Закон предусматривает заключение брачного договора как до регистрации брака, так и в любое время в период брака. Брачный договор должен быть нотариально удостоверен. Может быть установлен режим совместной, долевой или раздельной собственности на все имущество супругов, на его отдельные виды или на имущество каждого из супругов. Закон также предусматривает, что брачный договор не может ограничивать правоспособность и дееспособность супругов, их право на обращение в суд за защитой своих прав. Споры о расторжении и признании недействительными брачных договоров уже появляются в судах, так как п. 3 ст. 42 СК РФ порождает вопросы. Употребление законодателем понятия «крайне неблагоприятное положение», «основные начала семейного законодательства» допускают широту интерпретации, что может поставить под сомнение практически любой договор.

Новым Cемейным кодексом введена глава, посвященная ответственности супругов по гражданско-правовым обязательствам (гл. 9 СК РФ). В отличие от КоБС РСФСР, в семейном кодексе взыскание по обязательствам одного из супругов обращается в первую очередь на имущество данного супруга, и только при недостаточности этого имущества кредитор вправе требовать выдела доли супруга должника из общего имущества для обращения на нее взыскания (ст. 45 СК РФ). Усилены гарантии прав кредиторов при заключении, изменении и расторжении брачного договора путем установления обязанности супруга — должника уведомлять об этом своих кредиторов (ст. 46 СК РФ).

Новеллой в семейном праве является также норма о договорном установлении алиментных правоотношений супругов (бывших супругов). Бывшим супругам предоставлено право заключить соглашение, где определяется размер и порядок предоставления соответствующего содержания одному из них. Такое соглашение должно удовлетворять требованиям гл. 16 СК РФ и может в большей степени учитывать интересы алиментополучателя, чем это предусмотрено законом. В частности, это может касаться увеличения сроков, прошедших между расторжением брака и наступлением пенсионного возраста бывшего супруга и т.д. К соглашениям лиц, состоящих в фактических брачных отношениях, нормы Семейного кодекса применяться не должны. Такие соглашения будут носить гражданско-правовой характер. Регулирование имущественных отношений в семье посредством договоров и соглашений в случаях, допускаемых законом, более предпочтительно, по сравнению с применением диспозитивных норм семейного права. Их участники могут поступать достаточно гибко в соответствии с конкретной ситуацией. Знание и учет изложенных особенностей полезны для избежания ошибок и недоразумений.[17]

Такова характеристика отдельных институтов и норм нового Семейного кодекса Российской Федерации, который уделял много внимания имущественным правам и обязанностям, не только отражает особенности современного этапа развития нашего государства, но и одновременно развивает и уточняет ряд сформулированных ГК РФ правил, имеющих прямое отношение к собственности супругов. Последовательность развития семейного права в рамках кодифицированных источников, принятых в 1918, 1926, 1969, а также в 1996 гг., очевидно, служит признанием особого содержания и места брачно-семейных отношений в обществе.

источник

Дата публикации: 16.12.2018 2018-12-16

Статья просмотрена: 195 раз

Верховина Д. Л. Анализ законодательства о социальной защите детей, оставшихся без попечения родителей // Молодой ученый. — 2018. — №50. — С. 224-226. — URL https://moluch.ru/archive/236/54846/ (дата обращения: 22.10.2019).

Автором дается характеристика институту социальной защиты и пособиям детей-сирот.

Ключевые слова: социальная защита, пособия для детей-сирот.

Российской Конституцией (часть 1 статьи 39) гарантируется социальное обеспечение по достижению 80 лет, при болезнях и инвалидности, в случае потерь кормильцев, в целях воспитания детей и при безработице. Список социальных рисков открыт и предусматривает возможности дополнения его законодателем. Например, ясно, что поддержка материнства (ст. 7 и 38 Конституции) включают и социальное обеспечение при материнстве. К социальным рискам в данный момент закон относит, например, приобретение статуса безработного, вынужденное переселение, бедность и т. п. [4, с. 26]

Конституция не раскрывает названные в ней основания социального обеспечения. Она передает их определение законодателю, прямо предусматривая, например, (ч. 2 ст. 39). Законодателем устанавливается условие для данных выплат, что требует и определения соответствующих дефиниций.

Так как социальное обеспечение гарантировано всем, невозможно, чтобы данные гарантии касались только взрослых. Социальное обеспечение должно быть гарантировано и каждому ребенку. Это обусловлено положением части 2 статьи 17 Российской Конституции касательно того, что фундаментальные свободы и права даны всем от рождения.

В перечне причин социального обеспечения в Конституции возраст указан первым. Большое количество специалистов считают, что данный риск можно связать с потерей трудоспособности вследствие возрастной специфики стареющего человека, что имеются ввиду не уже или еще нетрудоспособные лица (старики и дети), а только старики. Однако прямолинейная интерпретация данного риска, вероятно, не дает повод исключить детей из числа субъектов социального обеспечения из-за возраста. Это имеет не только теоретическое значение. В Российской Федерации в условиях повышенной бедности самыми бедными представляются семьи, имеющие детей. В 2011 году соотношение отечественной детской относительной бедности и европейской составляла 29,3 процента к 6 — 8 процентам. Число семей с доходом на одного человека ниже минимального значения среди российских семей, имеющих 3 и более ребенка, достигло 46 процентов [6, c.7]. С точки зрения Конвенции о правах детей странами признается за всеми детьми право воспользоваться социальным обеспечением, в т. ч. социальным страхованием, а так же осуществляются все методы достижения полной реализации подобных прав соответственно национальному законодательству (часть 1 ст. 26); признаются права всех детей на качество жизни, необходимое для их развития (часть 1 ст. 27). В девяностые годы прошлого столетия были осуществлены попытки получения ежемесячных пособий каждому ребенку, но далее установление таких пособий было зависимо от доходов семей и перешло в число функций законодателя регионального уровня [1, c. 109]. В научной литературе распространена критика того, что государственная помощь детям сводится к незначительной подачке со стороны региональных властей.

Путаница в понимании конституционных принципах социального обеспечения негативно сказывается на развитии законодательства, ведет к негативным последствиям разного рода, к примеру, к неудовлетворенности потребностей. Все это не просто отражается на здоровье и уровне жизни, но также побуждает многих вообще отказаться от желания заводить ребенка, и далее — к снижению населения. При условии сохранения нынешнего уровня рождаемости и смертности в ближайшее время численность Российского населения резко упадет — с 143 до 138,5 миллионов к 2020 году и до 112,4 миллионов к 2050 году [2].

Также, вместе с возрастом и инвалидностью в качестве основания социального обеспечения выступает потеря кормильца. Под этим подразумевается смерть или же просто отсутствие лиц, которые содержали бы ребенка и прочих членов семьи или были бы должны содержать вследствие закона. При условии потери кормильцев социальное обеспечение может, к примеру, реализовываться в обеспечении совершеннолетних иждивенцев, когда те занимаются уходом за ребенком, который еще не достиг возраста четырнадцати лет. Иными словами, законодательно признается уход за ребенком, гарантируя осуществляющим его лицам компенсацию.

Конституцией гарантировано социальное обеспечение и с целью воспитания ребенка. Так как при этом подразумевается каждый, справедливо считать, что на соцобеспечение могут рассчитывать все. Думается, здесь подразумеваются запросы родителей, выполняющих свой долг, к примеру, пребывающих в отпуске для ухода за детьми и т п. Едва ли стоит понимать это в качестве возможности получения пособий и другую помощь, которая необходима для удовлетворения личных желаний. Когда под «воспитанием ребенка» понимается поддержка детей (посредством поддержки родителей), это бросает тень сомнения на гарантии социального обеспечения по критерию возраста, искажает понятие «каждого человека» при исключении из него детей, и это не соответствует конституционному положению, согласно которому, базовые права свойственны всем с рождения.

Следует учесть часть 2 и 3 статью 18 Конвенции о правах детей, согласно которым страны оказывают опекунам и родителям помощь при осуществлении и ими своего родительского долга и способствуют развитию учреждений для детей, принимают меры для того, чтоб ребенок, родители которого работают, могли пользоваться соответствующими службами для ухода за ребенком. В ст. 5 Конвенции сказано о принятии мер для развития и содействия развитию частных или государственных служб, например учреждений для ухода за ребенком и т. п. Здесь имеется ввиду помощь трудящимся родителям в форме услуг по уходу и воспитанию. Данные заведения удовлетворяют запросы детей, но они необходимы они в большей степени родителям, так как для самих детей предпочтительнее семейное воспитание.

Понятия «потеря кормильца» и «воспитание детей» как основания социального обеспечения связаны с положениями ст. 38 Конституции, где сказано, что уход за детьми, воспитание не является лишь правом, но и долгом родителя. В значительной степени это так же связано с отраслевым правовым регулированием, по которому родитель должен содержать ребенка и быть ответственным за уклонение от этого долга, а государство только помогает (в случае необходимости), в т. ч. посредством социального обеспечения. Отсюда и представление в соответствующих источниках о том, что дети (при условии наличия у них семей) могут получать социальное обеспечения не непосредственно в качестве индивида (в качестве гражданина или человека), а в качестве члена конкретных семей в форме поддержки после соответствующих проверок. Поэтому в учебной и научной литературе нередко сказано о социальном обеспечении людей, об определении семьи в качестве субъекта права соцобеспечения. Данное мнение связано так же и с международными правовыми актами, в которых часто упоминаются понятия человека, семьи и т п. Так же есть мнение, что всякий обязан определять свой материальный статус, потенциал обеспечения будущего ребенка и поэтому не может идти на поводу у биологических потребностей или требовать поддержки общества. Подобными явлениями оправдывается незначительная роль государства в деле материального обеспечения ребенка. Когда даже конкретных людей можно было б упрекать в неумении адекватно оценить собственные возможности, такие упреки ни не могут быть адресованы их детям. Так же согласно отраслевому законодательству, ребенок может претендовать на соцобеспечение только при условии отсутствия попечения со стороны родителей или в случае очевидного недостатка средств у семьи. То есть, если семья не находится в положении бедности, удовлетворение запросов ребенка является семейной проблемой.

В ст. 3 Конвенции о правах детей отмечено, что страны должны обеспечивать детям заботу, которая требуется для их благополучия, учитывая права и долг опекунов, родителей и прочих лиц, ответственных за детей, и для этого осуществляют все административные и законодательные меры. Таким образом, роль государства в обеспечении детей является первичной, а осуществление долга и прав родителя просто учитывается. В отечественном законодательстве права и свободы ребенка, защита его интересов есть прерогатива родителя и только при его недобросовестности, государство должно выполнять родительскую функцию [3].

Государство заботится о детях, не имеющих семьи или лишенных родителей. Сироты пребывают на полноценном государственном обеспечении в соответствующих заведениях. Однако, как считает, к примеру, О. Синякина, такая система негативно сказывается на жизни детей.

В последнее время осуществляются попытки устройства сирот в опекунские семьи. Увы, нередко учитываются не интересы ребенка, а экономия госрасходов на содержание таких детей. К примеру, в 2013 году отменили 5746 заключений касательно передачи детей семьям, ранее данная цифра была выше [5]. Естественно, детям нужно­ обеспечивать возможность расти в семейном окружении, но принимая во внимание прежде всего их интересы, а не стремление региональных властей отрапортовать о сокращении детских домов. А ситуации, приводящие к массовому возврату тысяч приемных детей обратно в интернатные учреждения, категорически недопустимы.

источник

Общероссийская общественная организация защиты семьи
РОДИТЕЛЬСКОЕ ВСЕРОССИЙСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ

Анализ законодательства и практики,
связанной с разлучением ребёнка с родителями

Статья 6 Федерального закона от 24.07.1998 N 124-ФЗ (ред. от 28.12.2016) «Об основных гарантиях прав ребёнка в Российской Федерации» устанавливает законодательные гарантии прав ребёнка в Российской Федерации:

«Ребёнку от рождения принадлежат и гарантируются государством права и свободы человека и гражданина в соответствии с Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерации, настоящим Федеральным законом, Семейным кодексом Российской Федерации и другими нормативными правовыми актами Российской Федерации.».

Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 N 223-ФЗ (ред. от 01.05.2017) подтверждает право ребёнка жить и воспитываться в семье (ст. 54), а ст. 9 Конвенции ООН о правах ребёнка, принятая резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеи от 20 ноября 1989 года провозглашает:

«Государства-участники обеспечивают, чтобы ребёнок не разлучался со своими родителями вопреки их желанию, за ис­ключением случаев, когда компетентные органы, согласно су­дебному решению, определяют в соответствии с применимым законом и процедурами, что такое разлучение необходимо в наи­лучших интересах ребёнка».

По Конституции, в России обеспечивается государственная поддержка семьи (ст. 7), семья находится под защитой государства (ст. 38).

В Семейном кодексе РФ принцип защиты семьи реализует статья 1, в частности устанавливая принцип «недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав».

Вступившие почти одновременно с ним в силу «Основные направления государственной семейной политики» (1996; 2002)

– объявляли объектом государственной семейной политики семью, а не ребёнка;

– устанавливали, что «меры государственной семейной политики должны не регламентировать поведение семьи»;

– среди основных принципов утверждали «cамостоятельность и автономность семьи в принятии решений относительно своего развития».

Принцип «самостоятельности семьи в принятии решений относительно своей внутренней жизни» сохранился и в принятой в 2014 году «Концепции государст­венной семейной политики в Российской Федерации на период до 2025 года».

Между тем, на практике возобладали противоположные принципы.

Принцип «защиты интересов ребёнка» выходит на первый план и применяется в отрицание других удерживающих общество принципов.

Как отрицание принципа защиты семьи. В трудной для семьи ситуации защищается не семья, а только дети из семьи. Не учитывается, что разлука ребёнка с родителями – бoльшая жестокость по отношению к ребёнку, чем жизнь в трудных, но привычных ему условиях.

Как защита в первую очередь материальных условий, уровня жизни. Из признаваемых «интересов ребёнка» исключён самый главный интерес – жить в родной семье. Право ребёнка «на уровень жизни, необходимый для физического, умственного, духовного, нравственного и социального развития ребёнка» (ст.27 Конвенции о правах ребёнка) стало пониматься не как требование к государству-участнику Конвенции, а как исключительная ответственность самой семьи. Неблагополучие семьи, объявляется не её бедой, а виной родителей, вызывает у служащих желание не помочь, а обвинить и отобрать детей.

Как отрицание принципа законности. Принцип соблюдения интересов ребёнка на практике стал работать не в рамках предусмотренного законом усмотрения, а вместо принципа законности. Каждый служащий по личному убеждению (сформированному не законом, а часто идеологическими кампаниями, методическими рекомендациями, ведомственными нормативно-правовыми актами, необоснованно расширяющими границы российских законов) решает, что в интересах ребёнка.

Даже суды уже порой проверяют не законные основания для лишения прав, а то, «у кого ребёнку будет лучше».

Как отрицание принципа родительского права. Право родителя определять и защищать интересы ребёнка на практике отрицается (п.2 ст. 64 СК РФ). Родителю, не лишённому родительских прав, служащие не считают зазорным диктовать собственные мерки правильной жизни. Считается, что специалист лучше родителя определяет, что важно для ребёнка. Отказ от рекомендации служащего опеки, врача или другого специалиста может расцениваться как отказ заботиться о ребёнке, словно живущий семьями народ – не наниматель государства, а его подчинённые.

Для вмешательства в семейную жизнь уже не считается обязательным, чтобы дети или родители вели себя антиобщественно. Даже не обязательно, чтобы обнаруживалось неисполнение родительских обязанностей. Достаточно, чтобы кто-то показал пальцем на семью, чтобы устраивалось критическое обследование семьи с возможными последствиями.

Об исполнении обязанностей судят не по результату, не по тому, какими растут дети, а по условиям, в которых семье их приходится растить, по формальным показателям соответствия семьи каким-то шаблонам: смотрят не на здоровье или знания, а на посещение поликлиники или школы.

Раннее вмешательство. В саму стратегию семейной политики внесён принцип вмешательства в семью – даже такую, в которой ещё ничего не случилось, но по каким-то наблюдениям за похожими семьями может будто бы в будущем случиться. В «Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012-2017 гг.» он специально выделен под названием «раннее выявление семейного неблагополучия».

Под таким лозунгом внедряются технологии работы с семьёй в регионах. По методичкам, разработанных частными фондами, часто на иностранном финансировании, речь фактически идёт о создании для работы с семьёй отдельной правоохранительной системы, принципы которой противоположны выверенным веками принципам правоохранительной системы в демократических обществах. В этой новой, неузаконенной системе есть своя процедура приёма сигнала, своё расследование, свои меры реагирования вплоть до заключения на реабилитацию.

Незамедлительное принятие решений. Принцип вмешательства в семью подкреплён принципом «незамедлительного принятия решений», который применяется в случае подозрения о возможном нарушении прав ребёнка. Служащие публично, как об обыденном, объясняют, что они детей забрали «до разбирательства» – и к ним наутро не стучится прокурорский работник. Они не забирают по такому принципу взрослого, подозреваемого в нарушении – им бы тут же «всё объяснили» адвокаты и правозащитники. Но они забирают детей из школы, детского сада, считая это нормальным для своей, параллельной правоохранительной системы.

Из Определения суда об отобрании ребёнка в качестве обеспечительной меры по иску об ограничении прав: «Национальной стратегией действий в интересах детей на 2012-2017 годы определены меры, направленные на создание дружественного к ребёнку правосудия, основными принципами и элементами которого, являются, в частности, незамедлительное принятие решений; направленность на обеспечение потребностей, прав и интересов ребёнка» (Иркутская обл., пример 938 из практики работы РВС).

Этот принцип – не поветрие невыдержанных правоприменителей, а официальная установка «Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012-2017 годы».

Считается, что специалисты вправе по своим меркам оценивать, кто достоин, а кто не достоин воспитывать детей. Они для этого оценивают «родительский потенциал». Они решают за семью, как часто надо мыть пол и какие запасы надо иметь в холодильнике. Они стремятся взять семью под постоянный контроль.

Из Государственного доклада за 2015 год: «На социальном патронате (постоянном сопровождении семьи с детьми, нуждающейся в социальном обслуживании) в 2015 году находилось 456 тыс. семей (в 2013 г. – 546,9 тыс. семей)».

Они могут отнять детей на время, чтобы заставить родителей наклеить обои. Удерживая ребёнка, они не стыдятся задаваться вопросом о «целесообразности возвращения ребёнка в семью».

Вполне типичный чиновник считает, что не обязан отчитываться перед теми, у кого забирает детей.

Очевидно, что общество не наделяло такой функцией никакую когорту служащих (кроме судей и то поскольку закон ставит судейское усмотрение в определённые рамки). Работники опеки (и тем более психологи разных «некоммерческих» организаций) не избираются, не проходят особого нравственного отбора, а только наоборот, проходят периодические тренинги по устранению «выгорания» – внутреннего протеста против такой своей «миссии».

Согласно Конституции РФ, обязанностью государства является защита семьи (ст. 38), обеспечение её государственной поддержки (ст.7). Конкретизируя положение ст.38, Семейный кодекс в статье 1 говорит о «недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи».

Ограничение прав граждан допускается только на основании федеральных законов (ст.55 Конституции). Федеральный закон от 24.06.1999 г. № 120-ФЗ «О профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» (ФЗ-120) допускает такое вмешательство как «индивидуально-профилактическая работа». Согласно его статье 6, такое вмешательство может осуществляться только если основания для этого зафиксированы документально (в заявлении нуждающегося в помощи; судебном акте; постановлении КДНиЗП, заключении руководителя органа системы профилактики). То есть вмешательство в семью не может осуществляться на основании только личной оценки ситуации рядовым сотрудником в ходе какого-нибудь осмотра или рейда.

Статья 8 ФЗ-120 требует, чтобы в отношении ребёнка соблюдалась Конвенция о правах ребёнка. ФЗ-120 запрещает разлучение ребёнка с родителем: в отдел внутренних дел может доставляться только «безнадзорный» ребёнок. И даже в случае пребывания ребёнка без родителей в учреждениях, ребёнку гарантируется регулярная связь и неограниченные свидания с родителями (ст.8 ФЗ-120).

Отобрание ребёнка у родителей (статья 77 Семейного кодекса) должно производиться только «на основании акта органа исполнительной власти субъекта РФ» либо «акта главы муниципального образования» и только в случае непосредственной угрозы жизни ребёнка или его здоровью.

Таким образом, идея законодательства проста – только в острой, страшной ситуации можно немедленно отобрать ребёнка. При длящемся неблагополучии в семье, если отсутствует непосредственная угроза жизни ребёнка или его здоровью, закон запрещает прибегать к такому способу разрешения семейной ситуации как внесудебное принудительное разлучение детей с родителями.

Эта главная идея статьи 77 одновременно подчёркивает её избыточность. Статья 77 критикуется во многих отношениях: а) как противоречащая указанному принципу Конвенции (разлучение детей и родителей без суда); б) как неисполнимая для заявленной цели – предписываемые ею действия (принятие соответствующего акта) противоречат смыслу «немедленного отобрания», то есть характеру описанной угрозы; в) в ней отсутствует указание на источник непосредственной угрозы жизни ребёнка или его здоровью (что она должна исходить только от родителей); г) в ней ничем не оправдана обязанность органа опеки подать иск о лишении или ограничении родительских прав.

Но в то же время, очевидно, что сама такая страшная ситуация, которая обозначена в ст.77 как «непосредственная угроза жизни и здоровью», – это прямая сфера компетенции полиции. Законодательство даёт полиции достаточно полномочий как раз для таких, острых ситуаций – чтобы угрозу ребёнку пресечь, обезвредить и изолировать источник угрозы (а не ребёнка!), а если в результате ребёнок окажется без присмотра, обеспечить и ему прибежище –
– ФЗ № 3 от 07.02.2011 «О полиции»: пункты 1, 2, 11 ч.1 ст. 2, пункты 2, 3 ч.1 ст.12;
– УПК: часть 1 статьи 160;
– Закон РФ от 02.07.1992 N 3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании»: ст.29, 30.

Поэтому избыточно само полномочие органа опеки отбирать детей, в связи с чем предлагается исключить ст. 77 Семейного кодекса РФ как неконституционную, заменив её новой статьёй, указывающей на законодательные акты, определяющие порядок действий компетентных органов при государственной защите ребёнка, оказавшегося перед угрозой его жизни или здоровью (отсылочной нормой).

На практике происходит полное игнорирование требования закона о том, что государственные служащие не должны самостоятельно принимать решения о вмешательстве в семью, даже если им кажется, что для этого есть законные основания.

Формой государственного регулирования является правовой акт. Таким образом, только на основании правового акта, подписанного руководителем соответствующего государственного органа системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних, может вестись индивидуально-профилактическая работа в отношении несовершеннолетних, их родителей или иных законных представителей.

Статья 6 ФЗ-120 устанавливает, что индивидуально-профилактическая работа может проводиться только тогда, когда обстоятельства, предусмотренные статьей 5 этого Федерального закона, зафиксированы в перечисленных в статье документах: заявлении несовершеннолетнего либо его родителей; приговоре, определении или постановлении суда; постановлении комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, органа дознания или начальника органа внутренних дел; документах, определённых ФЗ-120 как основания помещения несовершеннолетних в учреждения системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних; заключении, утвержденном руководителем органа или учреждения системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних, по результатам проведенной проверки жалоб, заявлений или других сообщений.

На практике принимаются немедленные меры на основании личной оценки государственным служащим ситуации в семье как «трудной жизненной», «социально-опасной» и т. п., то есть когда предусмотренная законом квалификация ситуации (положения) в семье ещё не установлена документом (который, в частности, можно и обжаловать).

Представители полиции нередко убеждены, что могут прийти в дом по любому сигналу, а не только зафиксированному «в установленном порядке» (ст.21 ФЗ-120).

Этот порок практики резко усиливается вследствие участия государственных служащих в процедурах «межведомственного взаимодействия по выявлению семейного неблагополучия», в результате чего у них стирается понимание различий между выделенными законом видами ситуаций, требующих разного реагирования и даже находящихся в компетенции разных ведомств. В частности, развращающее значение для сотрудников МВД играет их роль в этом взаимодействии под фактическим руководством органов опеки.

Органы опеки также часто обходятся без постановления о признании ребёнка «оставшимся без попечения», дающего им право предпринимать действия по устройству ребёнка. Однако в данном случае провокацией такой небрежности является норма закона – текст статьи 121 Семейного кодекса РФ после поправки 2008 года, потребовавшей выходить в семью по любому сигналу об «условиях, препятствующих нормальному воспитанию», не определившей при этом признаков «нормальности». Эта норма сама по себе заложила конфликт, так как дала органу опеки избыточные полномочия (по сути, полномочия полиции), с которыми семья не обязана считаться. Государственные служащие часто оказываются неготовыми к тому, что их могут не пустить в дом со ссылкой на Конституцию, и входят с применением силы, совершая преступление, предусмотренное ст.139 УК РФ (Нарушение неприкосновенности жилища).

Практика показывает, что оправдание немедленного (не по решению суда) изъятия ребёнка чаще всего связано с подлогом.

Реальные претензии к семье, за которыми следует изъятие ребёнка, одни и те же, независимо от того, что указывается официальным основанием для изъятия. (Это подтверждается высказываниями самих отбирателей в дискуссиях весны 2017-го, когда служащие опеки рассказывают, что во многих случаях им просто удобнее обратиться за помощью к смежникам в лице полиции).

То есть одни и те же обстоятельства в документах оправдываются:
– «непосредственной угрозой жизни и здоровью ребёнка» (ст.77 СК РФ), когда такой угрозы нет;
– «безнадзорностью» (ФЗ-120), когда безнадзорность отсутствует;
– «социально-опасным положением», что уже само по себе говорит о нарушении закона. Понятие социально-опасного положения допускает очень широкое толкование, но по закону, вопреки сформированному у служащих предрассудку, оно не является законным поводом для отобрания, а только поводом для индивидуально- профилактической работы.

Даже одну и ту же ситуацию разные служащие объясняют по-разному.

Как именно оформляется изъятие, зависит не от действительных обстоятельств, а от того, какая служба проводила изъятие и, соответственно, какой законный вид необходимо придать отобранию. То есть совершается подлог, основанный на использовании терминов, не соответствующих ситуации.

Основные терминологические подмены

При этом совершается подмена терминов настолько прозрачных, что можно уве- ренно говорить – дело не в том, что они якобы расплывчато сформулированы в законе.

Органы опеки часто играют словами, убеждая, что они не отобрали ребёнка, а просто переместили. Отобрание, объясняют они, это если по закону (ст.77 СК РФ), а если, как они говорят, «закон не применяли», то его и не нарушили!

На самом деле, эти слова – не юридические термины, у них в законе нет определений. Статья 77 СК РФ, где слово «отобрание» используется, не даёт определения отобрания, а только устанавливает, в какой ситуации можно отобрать ребёнка немедленно (а не через суд). Всякое разлучение детей и родителей не по суду и с нарушением статьи 77 СК РФ – есть нарушение закона.

б) «Непосредственная угроза»

Слово «непосредственное» в русском языке совершенно однозначно: между угрозой и ущербом для жизни или здоровья нет промежутка времени или промежуточных обстоятельств. В статье 77 СК РФ это подчёркнуто словом «немедленное», соответствующим ситуации такой угрозы. Но акты об отобрании, апеллирующие к ст.77, показывают, что искажается или сам термин, или его смысл. Этот подлог совершается несколькими способами.

Слово «непосредственная» просто пропускают. Постановления о немедленном отобрании, объяснения в ответ на жалобы часто говорят просто об угрозе, без необ- ходимого слова «непосредственная», так как наличие этого слова сделало бы слишком явным несоответствие объяснения обстоятельствам, обнажая нарушение закона.

«Непосредственной угрозой» называют длящееся неблагополучие. Ею становится всё, что угодно, любое неблагополучие, которое уже в силу того, что длится не первую неделю, делает избыточным немедленное отобрание, допуская другие меры воздействия – социальную помощь, индивидуально-профилактическую работу или административное наказание.

Подменяют похожим термином. Вместо «непосредственной угрозы» говорят об обстановке или «условиях, создающих угрозу». То есть вместо выражения из статьи 77, описывающего условие немедленного отобрания, подставляют выражение из статьи 121 СК РФ – «при создании действиями или бездействием родителей условий, представляющих угрозу жизни или здоровью детей. ». Однако, оно описывает осно- вание не для отобрания ребёнка, а лишь для обследования условий жизни ребёнка для «установлении факта отсутствия попечения его родителей или его родственников».

По закону (ст.1 ФЗ-120) безнадзорным является ребёнок, «контроль за поведением которого отсутствует». Причём не каждый такой ребёнок (например, едущий один в школу), а с уточнением, по какой причине отсутствует контроль: – «вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанностей». То есть если родитель сознательно доверяет ребёнку быть в какой-то мере самостоятельным или оставляет ребёнка с кем-то, кто контролирует его поведение, то ребёнка невозможно признать безнадзорным. Следовательно, ребёнок, изымаемый по акту безнадзорности из дома, когда рядом есть взрослые в сознании, изымается незаконно.

Однако, по сформированной незаконной практике, правоприменители вообще игнорируют смысл термина «безнадзорный», как бы замечая в законе только уточняющий признак – «неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанностей».

г) «Оставшийся без попечения родителей»

Статус «ребёнок, оставшийся без попечения родителей» (ст.121 СК РФ) по смыслу и по содержанию нормы (до 2008 года) означал потерю ребёнком родителей, которая и порождает обязанность органа опеки его устраивать. Обстоятельства, которые давали такой статус, были строгими юридическими фактами – от гибели родителей до лишения прав судом.

После поправки в ст.121 Семейного кодекса в 2008 году содержанием понятия стало не только отсутствие родителей, их попечения, но «плохое попечение» по оценке органа опеки – «при создании действиями или бездействием родителей условий, представляющих угрозу жизни или здоровью детей, либо препятствующих их нормальному воспитанию и развитию». Таким образом, опека получила возможность на основании собственного усмотрения присваивать себе право устраивать ребёнка.

Практика это выражение трактует ещё шире, уже безо всякой привязки к закону – ребёнок называется оставшимся без попечения родителей, если он просто находится без родителей в данную минуту, например, играет во дворе своего дома. Как пишут в документах, «находился без законных представителей».

То, что служащие при этом часто просто следуют сложившейся незаконной практике, не отменяет факта беззакония, а заостряет вопрос о том, как это беззаконие было в масштабах страны организовано.

Кроме подлога оснований для отобрания, распространены грубые нарушения порядка отобрания.

– Забирают не по постановлению органа опеки (главы администрации). (Причём, это не небрежность, а организованная система: в иных регионах уже бланк для обследования семьи составлен так, чтобы оформить изъятие комиссией на месте, не беспокоя главу);

– входят в семью с применением силы, что само по себе противоправно;

– не уведомляют незамедлительно прокурора, тем самым препятствуя последую- ­щему надзору за своими действиями;

– не подают в суд иск об ограничении/лишении родителя в родительских правах в установленные 7 дней, не давая возможности, таким образом, в судебном порядке проверить законность отобрания ребёнка (Характерно, что на круглых столах представители опеки требуют увеличения этого срока, то есть признают, что, отобрав ребёнка у родителя, они ещё не знают, за что родителя можно ограничить в правах, и им нужно время, чтобы такие основания выискать).

Самым массовым ложным прикрытием отобрания стала часть 2 статьи 13 ФЗ-120. Полицейские выражают убеждение, что отобрать «по акту» они могут всегда, определив на месте (что уже противоречит статье 6 ФЗ-120) ситуацию «социально опасного положения». Под «актом» имеется в виду акт помещения ребёнка в социально-реабилитационный центр (СРЦ).

Однако это основание ложное. Разумеется, «акт помещения» – это не основание, а только способ оформления действия. Статья 13 ФЗ-120 формулирует не право полиции поместить ребёнка, а обязанность СРЦ принять ребёнка, который сначала по какому-то другому основанию должен попасть в распоряжение передающего. Если передающий – МВД, то согласно части 3 той же статьи, основанием для принятия такого ребёнка в СРЦ может быть (п. 5) акт оперативного дежурного ОВД или (п. 3) согласованное с органом УСЗН ходатайство должностного лица ОВД. То есть статья 13 только определяет, куда определить ребёнка, доставленного в ОВД согласно ст.21 ФЗ-120 (по безнадзорности), так как в ОВД его нельзя держать более 3 часов.

Грубо противоречит закону распространившаяся практика отнимания детей при виде кровоподтёка, ссадины. Каким бы ни было личное убеждение государственного служащего о нравственной допустимости физических наказаний детей, синяки и ссадины не квалифицируются как ущерб здоровью, а синяки вчерашние никак не могут считаться сегодняшней непосредственной угрозой жизни и здоровью. Следовательно, даже если желать преследования родителей за физические наказания, вплоть до уголовного, нет ни необходимости, ни законного основания для немедленного отобрания ребёнка.

Сложилась массовая практика удержания ребёнка после отобрания. Родителям не позволяют ребёнка забрать из организации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.

Однако, орган опеки не имеет законного основания для удержания ребёнка, даже отобранного законно, когда наутро его требуют вернуть протрезвевшие родители. «Родительские права» включают в себя «преимущественное право на воспитание своих детей перед всеми другими лицами» (ст.63 СК РФ), и в этом праве родители могут быть ущемлены только судом.

Поэтому то, что органы опеки совместно с руководителями служб социальной помощи считают возможным не отдавать ребёнка из организации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, ставить условия для его возвращения – это явное превышение должностных полномочий, присвоение себе полномочий суда, расширение рамок Федерального закона № 442 «Об основах социального обслуживания граждан», декларирующего заявительный порядок оказания социаль­ных услуг, в которых явно прослеживается заинтересованность в удержании детей в связи с подушевым финансированием организаций. Оправданием для государствен­ного служащего не может служить то, что он действует из своих личных убеждений о благе ребёнка, так как такое личное усмотрение, подменяющее закон, и называется самоуправством.

Руководители больниц, СРЦ самостоятельно ответственны перед законом за удержание ребёнка – первые по ФЗ № 323 «Об основах охраны здоровья в РФ», вторые – в силу того, что на них непосредственно возложены обязанности по защите прав и законных интересов (ст.155.2 п.2 СК РФ). На практике часто эти лица ведут себя как подчинённые органу опеки. В ряде случаев это вызвано принятыми в регионе процедурами межведомственного взаимодействия, в других случаях оказывается, что такая подчинённость заложена уже в устав организации. Так или иначе, эти положения вынуждают служащих этих организаций выполнять даже незаконные распоряжения органа опеки, хотя, согласно закону, «гражданский служащий не вправе исполнять данное ему неправомерное поручение» (ст.15 ч.2 Федерального закона от 27.07.2004 № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации»).

Практика удержания отобранного ребёнка основана не на прямой норме закона, а на том, что в Семейном кодексе нет серьёзной защиты против такого самоуправства: пытаясь вернуть ребёнка в семью, родитель может только обратиться в суд (ст. 68 СК РФ). Фактически это означает, что в Кодексе нет прямого формального запрета на отобрание и удерживание ребёнка даже без всякой причины. Соответственно, нет и ответственности за такие действия.

Необходимы поправки в Семейный кодекс для исправления этой ситуации, включая ответственность за незаконное отобрание и удержание ребёнка.

Грубо противоречит закону типичное обращение с отобранным ребёнком:

– отказ родителям и родственникам в свиданиях и общении с ребёнком – прямо противоречит статье 8 ФЗ-120 и Конвенции о правах ребёнка;

– отказ в госпитализации родителя с ребёнком – прямо противоречит части 3 статьи 51 закона «Об основах охраны здоровья РФ».

Орган опеки вправе заниматься устройством ребёнка, только если ребёнок признан «оставшимся без попечения родителей». На деле часто постановления об этом органом опеки не выносится.

Нарушением закона является и устройство ребёнка на том основании, что мать его “не забрала из учреждения”. Закон знает другое основание – если мать “отказа­лась забрать из учреждения”. Это совсем не одно и то же, и на деле при этом мать часто хочет вернуть ребёнка себе и оказывается вполне доступна для органа опеки, который чинит ей незаконные препятствия, например, заставляя устроиться на работу в период ухода за грудным ребёнком; сделать ремонт помещения; расторгнуть брак с мужем, употребляющим спиртные напитки и т. п.

Фактически процедура, по которой орган опеки присваивает себе право устраивать ребёнка по своему усмотрению, является внесудебным лишением родительских прав.

Не отдавая ребёнка родителям, органы опеки в то же время устраивают ребёнка в чужие руки. Это происходит как до решения судом вопроса о родительских правах, так и после решения. Такая передача противоречит закону в случаях, когда у ребёнка есть близкие родственники, готовые взять его себе, так как законодательством установлен приоритет родственной опеки (ст.10 ч.5 закона «Об опеке и попечитель­стве» и, менее отчётливо, в п.2 ст.146 Семейного кодекса). Этот приоритет существует и для срочных случаев (к каким относится и отобрание ребёнка), когда задействуется механизм немедленной (так и написано в законе) передачи ребёнка без проверок личности опекуна – «предварительная», она же «временная» опека (ст. 12 закона «Об опеке и попечительстве»).

Однако этот приоритет не соблюдается.

При временной опеке, процедура назначения которой по закону должна сводиться только к обследованию условий жизни опекуна, первым способом нару­шения приоритета родственной опеки является отсутствие самого предложения о такой опеке родственникам. Это легко проверить по отсутствию зафиксированных отказов родственников от опеки. Их не фиксируют, потому что такие проверки не проводятся (хотя ответственность за такое нарушение предусмотрена ст. 5.37 КоАП РФ, ст.154 УК РФ), и это позволяет отказывать родным в опеке неформально, называть вслух причины, не предусмотренные законом – например, возраст бабушки (зачастую вполне дееспособной пенсионерки).

Второй способ нарушения приоритета – признать неподходящими условия жизни, при этом также изобретаются несуществующие в законе нормы, например, требования к размеру жилплощади.

Кроме того, не знающего закон родственника, подавшего заявление об опеке, заставляют собирать пакет документов для полноценной, а не временной опеки (да ещё не оказывая ему в этом помощи, положенной по закону и правилам), как потом выясняется – просто чтобы затянуть время и передать ребёнка чужим. В таком случае можно усмотреть и коллизию норм, так как требования к опекуну в ст.146 не содержат оговорки «кроме предварительной опеки», которая необходима по смыслу этого вида назначения опеки.

При назначении полноценной опеки у органа опеки появляются и некоторые законные основания отказать родственникам, так как в ст.146 СК РФ есть и требования к опекуну, которые для родных людей явно избыточны, противоречат естественному желанию членов семьи приютить ребёнка своей родни по принципу «в тесноте да не в обиде». Одно из этих требований уже фактически отменено Конституционным судом для большинства случаев, но практика продолжает отказывать на основании формальной ссылки на старую судимость за нетяжкие преступления (например, за побои, нанесённые обидчику своего ребёнка).

Среди неформальных причин, по которым бабушке отказывают в опеке над внуком, называют и сомнения в её материальной обеспеченности, хотя по закону (п. 3 ст. 148 СК РФ) «дети, находящиеся под опекой или попечительством, имеют право на содержание, денежные средства на которое выплачиваются ежемесячно в порядке и в размере, которые установлены законами субъектов Российской Федерации». В результате ребёнка отдают чужим людям, которым платят большие деньги по договору об опеке, хотя те же деньги могла получать и родная бабушка.

Кроме того, сам приоритет родственной опеки распространяется только на узкий круг совсем близких родственников – например, родная тётя в него не входит.

Таким образом, принцип приоритета родственной опеки нуждается в срочном укреплении.

Неестественная жёсткость для родственников требований ст. 146 СК РФ к опекуну ещё недавно смягчалась для одного специального случая, а именно – случая малолетней матери, которая (как написано в ст. 62 СК РФ) не может самостоятельно выполнять родительские обязанности. Закон не запрещал естественную ситуацию, когда малолетней маме помогает её мать, и для исключительных случаев предусмат­ривал назначение опекуна ещё и младенцу. Однако, в конце 2015 года в ст.62 исключение сделали правилом, узаконив избыточные, до этого незаконные требования опеки, в ряде случаев лишающих бабушку младенца возможности выполнять свои естественные обязанности. Этим в статье 62 создано внутреннее противоречие с п.1 статьи, по которому малолетняя мать не должна разлучаться с ребёнком. Это противоречие необходимо устранить поправкой закона.

1. Попытка обжаловать отобрание детей как незаконное действие должностных лиц сталкивается с уловкой. Суды отказываются рассматривать такую жалобу, квалифицируя её содержание не как вопрос о законности действий должностных лиц, а как спор родителя с опекой, который тем самым должен разрешаться в обычном исковом порядке, то есть уже вместе с иском органа опеки о лишении прав. Таким образом при обжаловании неправомерных действий, ребёнок остаётся отобранным до суда, что укрепляет режим произвола. Такие случаи зафиксированы в практике как до принятия Кодекса об административном судопроизводстве (КАС), так и уже в его рамках. Необходима законодательная защита от указанной уловки судов.

2. Принятие КАС не только увеличило сроки обжалования неправомерных действий (по ГПК РФ заявление должно было быть рассмотрено в течение 10 дней), но и сузило возможности для защиты у большинства бедных семей, введя образова­тельный ценз для представительства. Это необъяснимое ограничение отстранило от возможности представлять интересы семьи большое количество общественников, освоивших конкретную сферу правоприменения и гражданский процесс, успешно защищавших семьи от произвола чиновников и продолжающих защищать граждан, но только в рамках гражданского процесса.

В связи с этим необходимо внести изменения как в Семейный кодекс Российской Федерации, так и в ст. 50 Граждан­ского процессуального кодекса РФ, позволяющие суду в случае отсутствия адвоката (представителя) на стороне родителей (ответчиков по делам об ограничении / лише­нии родительских прав, истцов по искам об отмене ограничения, о восстановлении в родительских правах) приглашать в судебное заседание адвоката на стороне родителей по назначению юридической консультации (адвокатского образования).

Сознательность нарушения закона. В дискуссиях, прошедших после выхода поручения Президента от 01.01.2017г. № Пр-21, представители некоммерческих организаций и ведомств не скрывали: они понимают, что отбирают детей с нарушением закона, но оправдывают такое самоуправство своим собственным пониманием интересов детей и семьи.

1. Государственные служащие, даже руководящие работники, выказывают незнание закона, судят о нём по сложившейся беззаконной практике.

2. Не различают виды неблагополучия и виды его выявления – выявление социально-опасного положения (ст.13 ФЗ-120) и выявление детей, оставшихся без попечения родителей (ст.121 ч.1 СК РФ). В силу этого органы опеки участвуют в первом виде выявления, который не входит в их полномочия.

Работа служб строится во многом на устойчивых предрассудках, вместо закона. Сами служащие могут быть при этом уверены, что поступают законно.

Внеюридическая подчинённость опеке. Руководители медицинских организа­ций или СРЦ считают, что нельзя отдать ребёнка родственникам или позволить с ним пообщаться без разрешения опеки.

Считают, что ограниченный в правах хуже чужого – с ним нельзя ребёнку контактировать. Закон лишает родителя, ограниченного в родительских правах, права на личное воспитание. То есть, в общем случае, делает родителя просто юридически чужим. На деле к ограничению прав относятся как к запрету общения, хотя для чужих людей такого запрета не существует.

Характер зафиксированных в ходе мониторинга исполнения семейного законо­дательства явлений позволяет говорить о двух значимых группах материальных (рыночных) интересов:

1. «Опекунский» фактор присутствует во многих делах, что говорит о влиянии на отобрание детей интересов рынка содержания чужих детей, поскольку именно воспитание чужих, а не родных детей лучше всего стимулируется.

2. Интересы системы социальных услуг семье, включая рынок социальных услуг и недобровольного «сопровождения» семьи за счёт бюджета, оказываемых субъектами социального предпринимательства.

В целом можно сказать, что семейная политика оказалась подвергнута маркети­зации, категорически недопустимой для гуманитарной сферы вообще.

В социально-демографической структуре общества искусственно создаётся сектор «замещения семьи» – возмездного опекунства.

Соответственно, деформируются социальные отношения в обществе. Возникает спрос на чужих детей. Меняется роль органов опеки и попечительства. Опекуном быть выгоднее, чем родителем.

В центр внимания семейной политики уже с конца 1990-х годов (начиная с амери- канской программы ARO «Поможем русским сиротам») поставлена «проблема сирот- ства». Не в смысле – «как сокращать появление новых сирот», а в смысле – «что делать с имеющимися сиротами». Проблема виделась не в том, что появляются новые сироты, а в том, что они содержатся в государственных учреждениях, а не в частных руках.

Дискриминация родных детей перед чужими. Стали выплачивать большие деньги на содержание детей и вознаграждение опекунам, объясняя это необходи­мостью разобрать детей из детских домов, но выплачивая их независимо от того, принимается ли под опеку «детдомовский» или «родительский» ребёнок.

Сейчас выплаты опекунам по договору в регионах в десятки раз превышают пособия малообеспеченным родителям, в том числе многодетным. Их величина не объяснима даже тем, что такое «родительство» – это работа, так как размер выплаты на каждого ребёнка сопоставим со средней зарплатой родителей по региону в массовых профессиях. Так, выплаты опекуну приёмного ребёнка в Москве могут быть больше 58 тыс. руб. (содержание ребёнка плюс вознаграждение опекуну), тогда как пособие на родного ребёнка родителям в разных регионах страны выплачивается в размерах от 50 до 600 руб. На одного приёмного ребёнка-инвалида опекуну в общей сложности могут выплачи­вать свыше 84 тыс. руб. При этом детям-инвалидам в обычных семьях в 2017 году полагается пенсия 8704 руб. (см. ФЗ № 166-ФЗ от 15.12.2001 с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2017).

В результате возник спрос на чужих детей, не только предъявляемый детолюбием, но и обусловленный необходимостью устроиться в жизни, избавиться от собственных материальных проблем (например, по кредитам).

Впоследствии это приводит к отказам от детей, взятых ради стимулирующих выплат, в том числе огромных подъёмных на усыновление инвалидов.

Очень много говорится о необходимости поддержки именно замещающих родителей, а не родных. несмотря на то, что, по сведениям профессора Г. Семьи, общие расходы бюджета в расчёте на одного подопечного уже превышают расходы на содержание ребёнка в детском доме.

а). Девальвация понятия семьи путём смешения семейных отношений с отношениями гражданско-правового характера (договорно-денежными).

«Устройством в семью» называется не усыновление, семьёй называются любые группы, даже временные, без создания привязанности. Так, «приёмная семья» это на самом деле возмездная опека по договору, в Семейном кодексе с 2008 года есть термин «патронатная семья», в регионах есть «семейно-воспитательные группы», используются выражения «профессиональная семья», «фостерная семья».

Как показывает практика, помимо материального интереса, такие «семьи» могут создаваться (получается, что за счёт государства!) недобросовестными опекунами в самых разных целях, в том числе в целях трудовой или сексуальной эксплуатации детей, создания сект и пр.

Такое расширение понятия семьи переворачивает смысл выражений «право жить в семье», «приоритет семейного устройства» – фактически они теперь говорят о приоритете устройства ребёнка под опеку за вознаграждение, уничтожая сам смысл семейных отношений.

б). Дискредитация государственного призрения сирот («институционального») в пользу частного, которое лукаво не называется «частным институциональным», а называется «семейным». На самом деле «деинституционализация» – это привати­­зация призрения сирот с внедрением соответствующих подходов регулирования рынка.

Правительство, 23.03.2017. «Заместитель Председателя Правительства Ольга Голодец назвала регионы, в которых достигнуты наиболее значимые показатели устройства детей в семьи: «…При этом Ольга Голодец отметила, что необходимы дополнительные усилия по организации работы в этой сфере, прежде всего формирование правильной мотивации у руководителей учреждений для детей-сирот. «Необходимо провести обучение. Хороший детский дом – это тот, из которого ребята устраиваются в семьи, а не тот, в котором дети живут до окончания школы и до начала взрослой жизни», – подчеркнула вице-премьер».

Рапортуя об успехах текущей стратегии, делают упор не на уменьшение количества разрушившихся за отчётный период семей, а об уменьшении числа сирот. При этом устроенные под договорную опеку дети, хотя они не усыновлены и продолжают финансироваться из бюджета, не считаются сиротами, которых надо устраивать. Таковыми считаются дети в детдомах и в «Банке данных сирот».

(Характерно, что, обосновывая важность этого индикатора, проф. Г. Семья говорит, что он отражает число детей, чьё «право жить в семье» не нарушено. То есть это право считается не нарушенным у детей, отобранных из семьи и переданных в систему платного родительства).

На самом деле, объём банка данных (БД) сирот не отражает социально- демографической ситуации, это только частичный индикатор предложения на рынке семейного устройства – в нём фиксируются только дети, которых не удаётся пристроить за месяц. Дети, отбираемые из семьи и передаваемые в систему «платного родительства» быстрее, чем за месяц, в БД не регистрируются. То есть ведущий индикатор стратегии («объём БД сирот») не замечает процесса деформации социальной структуры общества – роста «замещающего сектора», сектора «подконтрольного детства», позволяя отчитываться в успехах о сокращении сирот.

Дети из БД сирот предлагаются потенциальным «усыновителям» (на деле – возмездным опекунам), на публичных порталах официальных органов в широком ассортименте характеристик. Вопреки законодательству, публикуется не только информация, по которой нельзя установить личность, но фотографии, имена, подробности о характере, «видеопортфолио» детей.

Подбором детей для опекунов занимаются и НКО, несмотря на запрет посредничества в деле устройства детей (ст. 126.1 СК). Они конкурируют с государственным БД по полноте характеристик при подборе ребёнка. Ставят вопрос об узаконивании посреднических выплат работникам опеки.

1). Происходит изменение социально-демографической структуры общества – рост «замещающего» сектора, управляемого (подконтрольного) общества.

Несмотря на ещё относительно небольшую долю этого сектора (2% детей), направление серьёзной господдержки финансирования именно в этот сектор, а не в родные семьи, переориентирует поведение разных субъектов.

Девальвация материнства. Матери, которые сами выносили, родили и выкормили своих детей, уравниваются и даже умаляются в почёте и обеспечении по сравнению с опекунами («приёмными родителями»), которые делают свою работу за деньги.

Органы опеки становятся регулятором рынка семейного устройства. Они выступают лицензиаром содержания конкретного ребёнка. Принимают благодарных опекунов, которые прошли 80 часов обучения и спрашивают, нельзя ли побыстрее заполучить ребёночка. Решают, кому дать возмездную опеку, кому не дать (критерии о виде договора в законе не установлены, вопрос отдан на откуп чиновникам, что является коррупциогенным фактором). Оценивают исполнения обязанностей опекунов по договору, имея полномочия договор расторгнуть в пользу другого опекуна.

Государству следует
– сокращать количество точек принятия решения для снижения коррупцио­- генности системы;
– уменьшать возможности субъективной оценки при назначении опеки, в том числе устранять возможности отказа родственникам ребёнка в приёме его на воспитание в случае потери родителей.

Экспансия опеки, война полномочий. По природе опеки и согласно Граж­дан- скому кодексу РФ функция опеки – курировать подопечных и не касаться обыч­ных семей. И в практике, и в законодательном процессе наблюдается настой­чи­вое стрем­ление расширить полномочия регулятора (опеки), распространив их на неопе­- кунские семьи – напрямую или через «межведомственное взаимодействие по выявле- ­нию неблагополучия». Таким образом, опека вторгается в сферу полномочий МВД.

Как логическое выражение идеи сосредоточения всех функций (говоря языком рынка – разведки, добычи и сбыта) в одних руках, неоднократно реанимируется идея «Министерства детства», которая и символизирует завершённость ювенальной идеи и грозит повышением коррупциогенности и полной неподконтрольностью процесса.

Государству следует:
– не допускать соединения этих функций в одних руках, строго ограничив возможности органов опеки по контактам с детьми не под опекой;
– блюсти информационные барьеры между ведомствами, усиливая ответствен­ность за передачу доверительной информации;
– выстраивать сдержки и противовесы между ведомствами, не допуская смешения полномочий.

Бэби-боксы. Матери остаются без помощи, их соблазняют сдать своего ребёнка, чтобы он попал под опеку, где на него пойдут выплаты. Прямое содер­жание законопроекта о бэби-боксах (Добрынина-Тюльпанова) состояло в возмож­ности ускоренной регистрации подкинутого ребёнка организацией, где такое устройство установлено (в том числе некоммерческой) без оповещения опеки и полиции. То есть открывался неограниченный простор для организации торговли детьми.

Детский телефон доверия. Социальные службы уже не скрывают, что к этой службе, которая преподносилась как служба анонимного консультирования, присоединяется служба быстрого реагирования на жалобу ребёнка на родителей и педагогов, что является ничем иным, как незаконным сбором конфиденциальной информации и вторжением в личную жизнь граждан, то есть прямым нарушением Конституции Российской Федерации.

По своей природе, такие субъекты, как правило в виде «некоммерческих» организаций, направляют усилия в ту сферу, куда направляются деньги, в том числе бюджетные. То есть естественные семьи опять оказываются в проигрыше.

Больше того, такие субъекты, зачастую существующие на гранты исполнительной власти регионов, становятся заинтересованы в расширении рынка своих услуг. Возникает индустрия «социального сопровождения», которая в отличие от честного предпринимательства стремится гарантировать себе работу путём государственного принуждения.

Явление, уже озвученное на уровне Правительства РФ – граждане берут большие подъёмные за усыновление, решают свои материальные проблемы, потом сдают детей назад государству.

Тревожный прогноз. Рынок содержания детей сегодня регулируется и финанси­руется государством. Продолжающееся расширение рынка (рост замещаю­щего сектора) увеличивает нагрузку на бюджет. Как показывает опыт подобного регулиро­вания других сфер, государство в таких случаях стремится уйти из сферы, по крайней мере, уйти от своей монополии. Так детство передаётся в частные руки, в том числе иностранные.

Традиционные ценности – то, что общество считает нормальным, правильным, ценным независимо от того, достаточно ли оно оформлено в законодательстве. Они могут и не отражаться в законе, пока общество считает их самоочевидными, пока не столкнётся с необходимостью фиксации их в законе. Именно поэтому, с одной стороны право неизбежно опирается на мораль (на обычай), а с другой – многие главные ценности закреплены в праве, как «права», или «принципы».

1. В частности, важнейшей традиционной ценностью является «родительское право», которое состоит в том, что права и интересы детей определяет и представляет их родитель. То есть защита прав детей в контексте укрепления традиционных ценностей означает в первую очередь защиту родительского права. Родительское право в его естественном, традиционном понимании должно быть защищено в нормах Семейного кодекса РФ.

Следует укрепить ответственность родителей за воспитание, гарантируя им все необходимые согласно традиционной, классической педагогике рычаги, в том числе поощрение, принуждение, наказание, которые в последние годы ставятся под сомнение.

2. Сама традиционная сущность семьи, отражена в статье 2 Семейного кодекса РФ, но в целом искажена, так как семейные отношения в Семейном кодексе смешаны с отношениями гражданско-правовыми, даже прямо договорными. Эту фундаментальную ошибку нужно исправлять, очистив от смежных толкований понятие «семья».

3. В Конституции и федеральных законах зафиксированы такие традиционные ценности как
– неприкосновенность частной жизни,
– невмешательство в семейную жизнь.

Но основной принцип права – что вмешательство возможно только в случае правонарушения – прямо отвергнут Национальной стратегией действий в интересах детей.

4. Само уважение к целостности семьи, понимание недопустимости разрушения живых человеческих отношений между членами семьи – непреложная традиционная ценность. Следует защитить семью от разлучения, введя административную и уголовную ответственность за незаконное разлучение ребёнка с родителями вопреки их желанию, иначе как по решению суда или основаниям, установленным федеральными законами.

5. Традиционно семья вся вместе воспитывает детей. Если мать заболевает, и не может воспитывать, её не отлучают от семьи, а её обязанности берут на себя другие.

Эта ценность не защищена Семейным кодексом. Её восстановление – это:
– расширение прав родственников замещать родителей в каких-то случаях,
– другая концепция лишения прав, не связанная с разлучением, а связанная только с передачей ответственности другому родственнику.

В первую очередь нужно укрепить гарантии приоритета родственной опеки.

6. Следует защитить традиционное отношение к «трудной», неблагополучной семье, которое состоит в необходимости ей помочь, а не торопиться обвинить родителей и семью разрушить. Это отношение провозглашено в Конституции, но на практике забывается. Необходимо укрепить этот принцип, тем самым защищая презумпцию добросовестности родителей.

7. Из понимания необходимости опоры на традиционные ценности следует важность и отсечения от общественной дискуссии тех носителей чуждых этим ценностям подходов, которые пытаются получить преимущество в дискуссии, опираясь на иностранное финансирование. Следует внести изменения в российское законодательство, исключив дискриминационную норму, дающую преференции одним организациям перед другими организациями, такого права не имеющими, — влиять на внутреннюю политику Российского государства, не называясь при этом «иностран­ным агентом», в нарушение Конституции РФ, провозглашающей равенство организа­ций перед законом.

источник