Меню Рубрики

Деревьев тень в воде анализ

Как написать тень? Но не просто тень, а тень на воде? Для кого-то этот вопрос вообще необычен — разве бывают тени на воде — спросят они. Но такое явление действительно бывает, и оно довольно интересно для живописи. Поэтому я решил написать подобный вид. Ниже размещаю все этапы работы над живописью, которую назвал «Тени на весенней воде». Но сначала, приглашаю зрителя поразмышлять над некоторыми моментами.

Многие люди убеждены в том, что вода имеет голубой цвет, хотя, это не так. Большие массы морской воды, действительно, создают эффект, когда море окрашивается в голубые оттенки. Но пресная вода — прозрачная. Она не имеет цвета. Голубые и синие цвета образуются от того, что синее небо отражается от поверхности воды, как в зеркале. Но как же тогда на прозрачной воде могут быть тени от различных объектов, например, от деревьев? Ведь тогда их просто не должно быть видно?

Действительно на поверхности прозрачной воды теней не увидеть. Но пресная вода в большинстве водоемов имеет немного коричневый или зеленоватый оттенок, так как в ней растворены различные примеси: органика, песок, частички грунта и т. д. Вода становится немного мутной. А в мутной воде, точнее на ее поверхности, тени становятся хорошо различимы. И, чем более мутная вода, тем заметнее тени. Это хорошо видно на реках в период половодья. Талые воды приносят с собой грязь, а поток реки поднимает со дна ил. Поэтому весной, даже после того как уровень воды стабилизируется, вода остается мутной еще долгое время.

Вот такой весенний вид на реке я и буду писать. Сквозь остатки снега на полях уже хорошо видна трава. Деревья пробуждаются после зимы. А водный поток реки устремляется вдаль к горизонту. Легкий ветерок образует на воде маленькие волны, в которых отражается небо и деревья. Чем ближе река, тем шире она раскрывается, и мы видим не только лазурное отражение, но и толщу мутной весенней воды, освещенной солнцем. Тень от стоящего на берегу дерева, хорошо проецируется на поверхность такой воды.

Далее размещаю все этапы работы над живописью, где Вы можете все это увидеть:

Множество маленьких волн, образующих рябь на поверхности воды, я пишу маленькой кисточкой, нанося на холст крохотные мазки краски, похожие на штрихи. Каждую отдельную волну можно сравнить с воображаемым цилиндром, у которого зеркальная поверхность. Одна сторона цилиндра обращена к свету, поэтому отражает светлую часть неба. Вторая сторона обращена к темной части неба, поэтому отражает темно-синие цвета. Таким образом, я чередую светлые штрихи с темными. В результате получается иллюзия, впечатление воды, взволнованной ветром.

По мере приближения к первому плану, волны становятся заметнее и крупнее. Поэтому я начинаю их писать более крупными мазками краски. Пишу их более подробно, чем на втором плане. У левого берега реки находится темно-коричневая, зигзагообразная линия. Это отражение от дерева, растущего на берегу реки. Отражение искажается от волн и приобретает зигзагообразную форму.

От дерева падает тень, которая проецируется на поверхность воды от левого до правого берега, пересекая русло реки. Тени от множества мелких веток более размыты и прозрачны, чем тень от самого ствола дерева. Эта тень будет более сфокусированной, четкой и темной. Форма тени на воде искажается волной. Поэтому, где-то ее силуэт вытягивается, а где-то сжимается, он как бы огибает волну.

Чем ближе река к горизонту, тем лучше в ней отражается синева неба. Чем ближе вода к первому плану, тем меньше в ней голубых оттенков, и больше коричневых. Это объясняется тем, что по мере приближения, мы видим глубину реки, массу воды, или даже дно.

Все вышеперечисленные особенности речного пейзажа важны для того, чтобы живопись была живой, правдоподобной, реалистичной, а не надуманной. Поэтому художник должен постоянно наблюдать за природой, изучать ее. Например, если брать во внимание только отражение в речной воде, то как оно меняется в зависимости от погоды? Каким становится отражение в пасмурную погоду, в дождливую, или ясную? Как меняется цвет? Как меняется тон? Какой становится вода в ветренную погоду или в тихую? Над всем этим нужно наблюдать. Невозможно описать все подробности. Тем более в рамках одной статьи. Здесь важны личные наблюдения художника, пропущенные через призму его художественного видения. Тогда, накопленный опыт позволит ему передавать в живописи самые незаметные нюансы природы, такие как, например, тени на воде.

источник

В тени деревьев, над чистыми водами
Дерновый холм вы видете ль, дрйзья?
Чуть слышно там плескает в брег струя;
№ 4 Чуть ветерок там дышит меж листами;
На ветвях лира и венец.
Увы! друзья, сей холм могила;
Здесь прах певца земля сокрыла;
№ 8 Бедный певец!
Он сердцем прост, он нежен был душою —
Но в мире он минутный странник был;
Едва расцвел — и жизнь уж разлюбил;
№ 12 И ждал конца с волненьем и тоскою;
И рано встретил он конец,
Заснул желанным сном могилы
Твой век был миг, но миг унылый
№ 16 Бедный певец!
Он дружбу пел, дав другу нежну руку —
Но верный друг во цвете лет угас;
Он пел любовь — но был печален глас;
№ 20 Увы! он знал любви одну лишь муку;
Теперь всему, всему конец;
Твоя душа покой вкусила,
Ты спишь; тиха твоя могила,
№ 24 Бедный певец!
Здесь у ручья вечернею порою,
Прощальну песнь он заунывно пел:
«О красный мир, где я вотще расцвел
№ 28 Прости навек: с обманутой душою
Я счастья ждал — мечтам конец;
Погибло все, умолкни, лира;
Скорей, скорей в обитель мира,
№ 32 Бедный певец!
Что жизнь, когда в ней нет очарованья?
Блаженство знать, к нему лететь душой,
Но пропасть зреть меж ним и меж собой;
№ 36 Желать всяк час и трепетать желанья.
О пристань горестных сердец,
Могила, вечный путь к покою,
Когда же будет взят тобою
№ 40 Бедный певец!»
И нет певца. его не слышно лиры.
Его следы исчезли в сих местах;
И скорбно все в долине, на холмах;
№ 44 И все молчит. лишь тихие зефиры,
Колебля вянущий венец,
Порою веют над могилой,
И лира вторит им уныло:
№ 48 Бедный певец!

V teni derevyev, nad chistymi vodami
Dernovy kholm vy videte l, dryzya?
Chut slyshno tam pleskayet v breg struya;
Chut veterok tam dyshit mezh listami;
Na vetvyakh lira i venets.
Uvy! druzya, sey kholm mogila;
Zdes prakh pevtsa zemlya sokryla;
Bedny pevets!
On serdtsem prost, on nezhen byl dushoyu —
No v mire on minutny strannik byl;
Yedva rastsvel — i zhizn uzh razlyubil;
I zhdal kontsa s volnenyem i toskoyu;
I rano vstretil on konets,
Zasnul zhelannym snom mogily
Tvoy vek byl mig, no mig unyly
Bedny pevets!
On druzhbu pel, dav drugu nezhnu ruku —
No verny drug vo tsvete let ugas;
On pel lyubov — no byl pechalen glas;
Uvy! on znal lyubvi odnu lish muku;
Teper vsemu, vsemu konets;
Tvoya dusha pokoy vkusila,
Ty spish; tikha tvoya mogila,
Bedny pevets!
Zdes u ruchya vecherneyu poroyu,
Proshchalnu pesn on zaunyvno pel:
«O krasny mir, gde ya votshche rastsvel
Prosti navek: s obmanutoy dushoyu
Ya schastya zhdal — mechtam konets;
Pogiblo vse, umolkni, lira;
Skorey, skorey v obitel mira,
Bedny pevets!
Chto zhizn, kogda v ney net ocharovanya?
Blazhenstvo znat, k nemu letet dushoy,
No propast zret mezh nim i mezh soboy;
Zhelat vsyak chas i trepetat zhelanya.
O pristan gorestnykh serdets,
Mogila, vechny put k pokoyu,
Kogda zhe budet vzyat toboyu
Bedny pevets!»
I net pevtsa. yego ne slyshno liry.
Yego sledy ischezli v sikh mestakh;
I skorbno vse v doline, na kholmakh;
I vse molchit. lish tikhiye zefiry,
Koleblya vyanushchy venets,
Poroyu veyut nad mogiloy,
I lira vtorit im unylo:
Bedny pevets!

D ntyb lthtdmtd, yfl xbcnsvb djlfvb
Lthyjdsq [jkv ds dbltnt km, lhqpmz?
Xenm cksiyj nfv gktcrftn d ,htu cnhez;
Xenm dtnthjr nfv lsibn vt; kbcnfvb;
Yf dtndz[ kbhf b dtytw///
Eds! lhepmz, ctq [jkv vjubkf;
Pltcm ghf[ gtdwf ptvkz cjrhskf;
,tlysq gtdtw!
Jy cthlwtv ghjcn, jy yt;ty ,sk leij/ —
Yj d vbht jy vbyenysq cnhfyybr ,sk;
Tldf hfcwdtk — b ;bpym e; hfpk/,bk;
B ;lfk rjywf c djkytymtv b njcrj/;
B hfyj dcnhtnbk jy rjytw,
Pfcyek ;tkfyysv cyjv vjubks
Ndjq dtr ,sk vbu, yj vbu eysksq
,tlysq gtdtw!
Jy lhe;,e gtk, lfd lheue yt;ye here —
Yj dthysq lheu dj wdtnt ktn eufc;
Jy gtk k/,jdm — yj ,sk gtxfkty ukfc;
Eds! jy pyfk k/,db jlye kbim vere;
Ntgthm dctve, dctve rjytw;
Ndjz leif gjrjq drecbkf,
Ns cgbim; nb[f ndjz vjubkf,
,tlysq gtdtw!
Pltcm e hexmz dtxthyt/ gjhj/,
Ghjofkmye gtcym jy pfeysdyj gtk:
«J rhfcysq vbh, ult z djnot hfcwdtk
Ghjcnb yfdtr: c j,vfyenjq leij/
Z cxfcnmz ;lfk — vtxnfv rjytw;
Gjub,kj dct, evjkryb, kbhf;
Crjhtq, crjhtq d j,bntkm vbhf,
,tlysq gtdtw!
Xnj ;bpym, rjulf d ytq ytn jxfhjdfymz?
,kf;tycndj pyfnm, r ytve ktntnm leijq,
Yj ghjgfcnm phtnm vt; ybv b vt; cj,jq;
;tkfnm dczr xfc b nhtgtnfnm ;tkfymz///
J ghbcnfym ujhtcnys[ cthltw,
Vjubkf, dtxysq genm r gjrj/,
Rjulf ;t ,eltn dpzn nj,j/
,tlysq gtdtw!»
B ytn gtdwf/// tuj yt cksiyj kbhs///
Tuj cktls bcxtpkb d cb[ vtcnf[;
B crjh,yj dct d ljkbyt, yf [jkvf[;
B dct vjkxbn/// kbim nb[bt ptabhs,
Rjkt,kz dzyeobq dtytw,
Gjhj/ dt/n yfl vjubkjq,
B kbhf dnjhbn bv eyskj:
,tlysq gtdtw!

источник

Герой романа «За рекой в тени деревьев» напоминает самого писателя, постаревшего, уставшего от жизни. Однако, учитывая автобиографичность этого произведения Хемингуэя, Дж. Мейерс справедливо отмечает, что роман «За рекой в тени деревьев» хоть и «отражает военный опыт Э. Хемингуэя. но является все же много большим, нежели автобиографическое повествование».

Ричард Кантуэлл является участником как первой, так и второй мировой войн, что позволяет глазами одного героя взглянуть на эти важнейшие события XX века. Отношение полковника к первой мировой войне сопоставимо с мыслями о ней самого Хемингуэя и героев ранних произведений писателя. Судя по его воспоминаниям, Кантуэлл так же не понимал ее смысла, будучи молодым человеком. Кошмары, связанные с той войной, так же не воспринимались им как результат человеческой деятельности. Вот как вспоминает Кантуэлл последствия одного из сражений: «. текли обсаженные ивами каналы; когда-то в них плавали трупы. Наступление окончилось страшной бойней, солнце припекало, и, чтобы расчистить позиции у реки и дорогу, кто-то приказал сбросить трупы в каналы. Вода стояла почти без движения, и мертвые — их и наши — запрудили каналы надолго, плавая лицом кверху, пучась, раздуваясь и достигая чудовищных размеров».

Так же, как и герои ранних произведений Э. Хемингуэя, Кантуэлл не испытывал ненависти к врагу и не имел о нем четкого представления, связанного с идеологическими или какими-либо другими установками. «Всю ту зиму он тяжело болел ангиной и убивал людей, которые шли на него с гранатами, пристегнутыми к ремням портупеи, тяжелыми ранцами из телячьей кожи, в касках, похожих на котелки. Это был враг. Но он никогда не питал к ним вражды, да и вообще каких бы то ни было чувств». Упоминание «касок, похожих на котелки», снижает эмоциональный регистр этих строк и уравнивает первую мировую войну по ее осмысленности с игрой для детей, в которую с необыкновенной жестокостью играют взрослые.

Ричард Кантуэлл существует сразу в двух мирах — прошлом и настоящем, причем прошлое для него более реально и привлекательно. Один из знакомых говорит ему: «Вы любите уходить далеко в прошлое, полковник», на что Кантуэлл отвечает: «Так дьявольски далеко, что меня это даже не веселит». Он все еще ощущает себя младшим лейтенантом первой мировой войны: «Полковник задумался — теперь он снова был младшим лейтенантом и ехал на грузовике, весь в пыли, на лице его были видны только стальные глаза, веки были красные, воспаленные». Его глаза повсюду ищут следы былых сражений: «Они пересекли реку и очутились на итальянской стороне; он снова увидел старую дорогу с высокими откосами. Как и всюду вдоль реки, она была здесь ровная и однообразная. Но глаз его различал старые окопы».

Мировоззрение Ричарда Кантуэлла сформировалось именно в тот период времени и сохранилось практически неизменным, что лишает его оценку первой мировой войны исторической глубины. Несмотря на то, что о ее событиях вспоминает пятидесятилетний человек, читатель видит все происходящее глазами двадцатилетнего. Если Ричард» Кантуэлл, прошедший вторую мировую войну, и совершает переоценку событий первой мировой войны, то она касается лишь профессиональных вопросов ведения сражений: «Жаль, что нельзя перевоевать ту войну сначала, — думает он. — С моим опытом и с тем, что у нас сейчас есть». И, обращаясь к опыту прошедших войн, Кантуэлл не делает выводов об их принципиальной антигуманности. Он подходит к прошлому с холодным профессионализмом военного: «Еще, раньше они прошли сквозь бессмысленную мясорубку на Изонце и на Карсте. Им было стыдно за тех, кто ее устроил, и они старались не думать о ней, об этой позорной, дурацкой затее — поскорее бы ее забыть. Правда, полковник вспоминал ее иногда, поскольку она могла послужить уроком в других войнах».

Мировоззрение Ричарда Кантуэлла, сформировавшееся в первой четверти двадцатого века, было адекватным для той исторической ситуации. Плохо то, что его мировоззрение не развивается с течением времени в отличие от мировоззрения самого писателя.

Ричард Кантуэлл — представитель «потерянного» поколения, в котором черты, характерные для подобного типа героя, нашли свое крайнее выражение, даже вырождение. Перед нами как будто бы разочарованный и постаревший лейтенант Фредерик Генри, так и не нашедший. Полковник Кантуэлл серьезно болен. Он уже не борется с жизненными обстоятельствами. Полковник готовится к смерти, отказавшись от всякой борьбы за свои убеждения, что лишает его образ истинного трагизма и придает роману характер прощальной песни. Он не удовлетворен итогами своей жизни. Кстати, он является одним из немногих центральных персонажей Хемингуэя, которые предстают перед нами прожившими достаточно долгую жизнь.

Убеждения Кантуэлла, верные для более ранней эпохи, становятся непригодными для 40-х годов, порождая малопривлекательные черты его характера. Кантуэлл остается индивидуалистом, не доверяющим людям. «У вас много детей? — спрашивает он итальянского лодочника.

Шестеро. Два мальчика и четыре девочки.

— Видно, вы не очень-то верили в фашистскую власть. Всего шестеро!

— Вы мне голову не морочьте, сказал полковник. — Ничего удивительного, если вы в нее верили. Думаете, теперь, когда мы победили, я вас стану этим попрекать?». Сцена эта свидетельствует о том, что Кантуэлл видит во всех окружающих людях своих врагов. Еще одна сцена — реакция на появление шофера: «Вошел шофер. Полковник отметил, что, пока они перебрасывались шутками, он перестал следить за дверью, а всякая потеря бдительности его злила. «Ты потерял быстроту реакции, — подумал он. — Смотри, еще попадешься кому-нибудь в лапы». Кантуэлл сам признает, что у него «сердце несправедливого, желчного придиры, который хулит все на свете», он признается: «Я даже себе надоел, дочка», говорит он Ренате и пытается вести себя по-доброму: «Господи, дочка, если бы ты знала, как я стараюсь быть добрым! Но человеку легче на душе, когда он злой».

Доверие Кантуэлл испытывает лишь к таким же, как и он, людям, побывавшим на войне: «Жаль, — думает он, — что я люблю только тех, кто воевал или был искалечен». Он чувствует себя комфортно лишь рядом с теми людьми, которые также не смогли приспособиться к изменившемуся миру, оставшись в плену юношеских принципов.

Читайте также:  6 компонентный анализ пластовой воды

Ричард Кантуэлл медленно умирает, потеряв смысл жизни с потерей реальных врагов. Как герою экзистенциальному, ему нужно с чем-то бороться, чтобы самоутвердиться, поэтому при отсутствии реальных врагов он зол на весь мир.

Полковник верно отмечает то объективно негативное, что сопутствовало второй мировой войне в Европе. Будучи профессиональным военным, Кантуэлл имеет возможность изнутри разглядеть истинные причины и выгоды второй мировой войны для США. «. сейчас армия — самое крупное предприятие в мире», — утверждает Кантуэлл, подчеркивая то обстоятельство, что для многих вторая мировая война была средством обогащения. Это наблюдение героя романа «За рекой в тени деревьев» перекликается со словами самого Хемингуэя, написанными им в 1948 году: «Автор этой книги пришел к выводу, что те, кто сражается на войне, самые замечательные люди, и чем ближе к передовой, тем больше замечательных людей там встречаешь; зато те, кто разжигает, затевает и ведет эти войны, — свиньи, думающие только об экономической конкуренции и о том, что на этом можно нажиться». Кантуэлл не раз говорит Ренате с горечью: «Да и кому какое дело до этой проклятой войны?» Хемингуэй испытывает судьбой ветерана послевоенное американское общество, забывшее о недавней войне, недоброжелательность со стороны которого Кантуэлл остро ощущает во время посещения кафе: «В баре, за первым столиком у входа, сидел разбогатевший во время войны миланец. и его роскошная, в высшей степени соблазнительная любовница. и полковник подумал: сколько же миланцу пришлось утаить налогов, чтобы заплатить за такую холеную даму в длинном норковом манто и за спортивную машину. Парочка воззрилась на него, как и положено невоспитанным людям этой породы, и полковник небрежно отдал им честь.

— Простите, что я в военной форме, — сказал он по-итальянски. — Но, увы, это мундир, а не маскарадный костюм!».

Кантуэлл подходит ко второй мировой войне с теми же мерками, что и к первой мировой. Верно отмечая ее негативные стороны, он не чувствует принципиально иного характера второй мировой войны, направленной на борьбу с фашизмом, не осознает того факта, что эта война для огромного количества людей имеет принципиально важное значение и что на этот раз она объединяет одних и превращает во врага других. Борьба с фашизмом не становится для него, как для Роберта Джордана, той основой, которая могла бы объединить его с другими людьми.

Безусловно, Ричард Кантуэлл чувствует ненависть к фашизму. Но она во многом обусловлена частными причинами. Для него это чувство связано с любовью к тем странам, которые были захвачены фашистами. Для Кантуэлла болезненным является тот факт, что генерал Франко все еще остается у власти в Испании. Полковник уверен в том, что его «повесят вниз головой возле заправочной станции». Он испытывает ненависть к итальянским фашистам, которых угадывает среди окружающих его людей.

Кантуэлл не видит в тех людях, которые воевали на стороне нацистской Германии, врагов. Как это происходит с ним во время воспоминаний о сражениях первой мировой войны, Кантуэлл не рассматривает противника, в данном случае рядовых нацистов, в качестве людей, осознанно отстаивающих с оружием в руках свою идею. Они для него — все та же людская масса, вовлеченная в исторический поток помимо своей воли. Поэтому полковник подходит к их оценке лишь с точки зрения профессионального военного, который признает достоинства своего противника. Фашисты — «храбрые парни», отмечает он в разговоре, подчеркивая их высокие профессиональные качества. На вопрос Ренаты, много ли полковник знал немцев, которые ему нравились, Кантуэлл отвечает: « — Очень много. Но ведь они так подло поступали! Конечно. А разве мы всегда поступали благородно? Я не могу относиться к ним так терпимо, как ты, — ведь это они убили моего отца и сожгли нашу виллу на Бренте! Мне они никогда не нравились. Особенно с того дня, как немецкий офицер у меня на глазах стрелял из дробовика по голубям на площади Святого Марка.

Я тебя понимаю, — сказал полковник. — Но, пожалуйста, дочка, пойми и ты меня. Когда убьешь так много врагов, можно позволить себе быть снисходительным».

Для Кантуэлла борьба с фашизмом не была окрашена глубокими чувствами, победа над ним не была выстрадана. Война не коснулась одинокого Кантуэлла в плане душевном так близко, как Ренаты, переживающей за своих близких, сострадающей другим людям. Чувствуется, что полковник подходит к ней с деловитостью и рассудительностью военного, исполняющего свой долг. Убийство и война для него теперь являются не живым делом, окрашенным болью и воспоминаниями, а нелюбимой работой, «скверным ремеслом». Кстати, вопрос о военных преступниках стал одним из камней преткновения для послевоенного экзистенциализма. С точки зрения «философии экзистенциализма», нацисты, которые во время войны не воспринимались как люди, после войны оказываются и личностями, действовавшими в соответствии с тем, что они считали, безусловно, верным, не предававшими своих взглядов и не понимающими, в чем их вина.

Во многом вследствие инертности своего мировосприятия Кантуэлл не сумел заметить героической стороны второй мировой войны. «Поступай, как приказано, не считаясь с потерями, — рассуждает полковник, — вот ты и герой». Его рассказы о войне вызывают у Ренаты закономерный вопрос: «Но разве во всем этом не было ничего благородного, ничего героического?».

Рассуждения Кантуэлла, на первый взгляд кажущиеся проявлением его высокого гуманизма, вызывают порой явное отторжение у русского читателя. Так, о русских он говорит: «. лично мне они нравятся, я не знаю народа благороднее, народа, который больше похож на нас». Однако через мгновение добавляет: «Говорят, это наш будущий враг. Так что мне, как солдату, может, придется с ними воевать». Если прикажут, полковник будет воевать и с русскими.

Следование своему призванию в любых ситуациях — выбор героя экзистенциального. Исполнение долга профессионального военного, беспрекословное подчинение военной дисциплине, приказам сами по себе разумны, но лишь при том условии, что человек чувствует в себе призвание к службе. Однако суть дела состоит в том, что Кантуэлл не чувствует себя человеком военным и, оставаясь на службе, изменяет своему призванию.

Судя по замыслу Хемингуэя, Ричард Кантуэлл более склонен к искусству, живописи, более лиричен по натуре, чем того требует ремесло военного. То, как он видит мир, доказывает большую «живописность» его восприятия, нежели та, которой обладает Томас Хадсон, профессиональный художник. Наблюдая за морем, полковник думает: «Почему всегда сжимается сердце, когда видишь, как вдоль берега движется парус? Почему у меня сжимается сердце, когда я вижу больших, неторопливых светлых быков? Дело, верно, в их поступи, во всем их виде, величине и окраске.

Но меня трогают и красивый крупный мул, и цепочка холеных вьючных мулов. И койот, всякий раз, когда я его вижу, и волк, который движется иначе, чем все другие звери, серый и такой уверенный в себе, гордо несущий свою тяжелую голову с недобрыми глазами». Кантуэлл часто упоминает в разговорах тех художников, которых ценил сам Хемингуэй (Брейгеля, Гойю). Рената говорит ему: «Ты все понимаешь в картинах, в книгах и в жизни», на что полковник отвечает «Ну, это наука нехитрая! Смотри на картины непосредственно, читай книги честно и живи, как живется».

Таким образом, Кантуэлл внутренне раздвоен. Он является героем «неподлинным». Следуя долгу, налагаемому на него нелюбимым ремеслом, полковник отказывается от следования своему истинному призванию и ощущает себя неудачником. «Отчего я такой ублюдок, отчего я не могу бросить свое ремесло и быть добрым и хорошим, каким мне хочется быть?» — размышляет он и сам дает ответ на свой вопрос: «Я хотел дослужиться до генеральской должности в американской армии и своего достиг. Но карьеры так и не сделал и теперь ругаю всех, кто добился успеха».

«Различие двух способов бытия, — отмечает П. П. Гайденко, — подлинного и неподлинного — одна из центральных проблем экзистенциализма». Если интерес человека и его деятельность направлены вовне, на предметы и процессы внешнего мира, тогда человек существует как погруженный в мир вещей. «Подлинный» же способ бытия есть направленность экзистенции на самое себя, на свои возможности. Ричард Кантуэлл отказывается от реализации своей экзистенции и живет обыденной жизнью, в мире повседневности. По мнению же Ясперса, вся сфера государственной и политической жизни, правовых отношений (к которой и принадлежит полковник Кантуэлл), где человек поступает сообразно заранее определенным нормам, действует с заранее известными предписаниями и законами, — вся эта сфера является сферой «повседневности», где личность человека совершенно не проявляется.

Беспрекословно исполняемый долг и приказ является для Кантуэлла той броней, которая позволяет ему не брать на себя никакой ответственности и считать себя безгрешным. Недаром он признается Ренате, что за всю свою жизнь совершил лишь три ошибки. Ответственность за все остальные ошибки он возлагает на других. Эта черта характера Кантуэлла является нетипичной для героев Хемингуэя, которые в самых сложных условиях всегда сами принимали решения.

Кантуэлл служит под командованием генералов, которых не уважает. Характерные его высказывания на этот счет: «после того как человек получит генеральскую звезду или несколько звезд, правда становится для него такой же недосягаемой, как святой Грааль для наших предков»; «Если бы я врал, как другие, у меня было бы уже три генеральских звезды»; «в нашей армии ты должен слушаться, как собака. Одна надежда, что тебе попадется хороший хозяин». Не чувствуя призвания к военной службе и уважения к ее порядкам, полковник все же исполняет неразумные приказы, которые ведут к неоправданной гибели людей. С этой точки зрения постоянные сетования полковника на неразумное командование кажутся бесполезным брюзжанием слабого человека. Особенно Ричард Кантуэлл сожалеет о полке, который он потерял во время одного из сражений второй мировой войны в результате исполнения одного из таких приказов. «Это был хороший полк», — говорит он. — «Можно даже сказать, прекрасный полк, пока я не уничтожил его по приказу начальства». Рената, благодаря своей женской интуиции, чувствует то, в чем сам Кантуэлл не желает себе признаться: он совершил в жизни не три, а множество ошибок, и главная из них — неправильный выбор жизненного пути, отказ от реализации самого себя. В одном из разговоров Рената проговаривается: «. ты должен мне все рассказать, чтобы избавиться от горечи. Понимаешь, я хочу, чтобы ты умер с легким сердцем». Эти слова объясняют истинное предназначение образа молодой графини. Она не является персонажем, позволяющим полковнику высказать свои мысли о двух войнах, в которых он принимал участие. Ее вопросы и ее сочувствие позволяют читателю осознать глубину надлома в душе Кантуэлла, о котором он стремится забыть перед лицом смерти, исповедуясь близкому человеку. Рената играет важную роль в реализации художественного замысла Хемингуэя.

Характер второй мировой войны был таков, что участие в ней с той или иной стороны должно было быть обусловлено глубокой уверенностью в необходимости борьбы. Кантуэлл ее лишен. Он подходит к участию в войне с точки зрения кадрового военного, лишенного собственных убеждений. Скорее всего, сам Хемингуэй, будучи убежденным антифашистом, осуждает Кантуэлла. Это проявляется в том, что образ полковника — один из самых противоречивых и малопривлекательных в творчестве писателя.

При этом следует учитывать то обстоятельство, что полковник Кантуэлл — один из героев Хемингуэя, не являющихся в достаточной степени обеспеченным для того, чтобы вести нравящийся ему образ жизни, как это делают Джейк Барнс «И восходит солнце» или Дэвид Берн «Райский сад». Поэтому выбор служить — не служить во многом для него предрешен по финансовым причинам».

«За рекой в тени деревьев» — последнее завершенное крупное беллетристическое произведение Хемингуэя. И если роман в состоянии поведать об образе мыслей автора, — считает Л. Гурко, — то роман «За рекой в тени деревьев» — страшный предвестник той напряженности, которая овладела Хемингуэем в последнее десятилетие его жизни». Мы солидарны с этой точкой зрения. Напряженность последних лет жизни нашла отражение и в романе «Острова в океане», в котором получают развитие экзистенциалистские тенденции в творчестве Хемингуэя 40-50-х годов. При анализе романа «Острова в океане» следует учитывать то обстоятельство, что работа над этим произведением, хотя оно увидело свет в 1970 году, была начата раньше, чем над романом «За рекой в тени деревьев», во второй половине 40-х годов, и была продолжена после публикации последнего, в 50-е годы. Таким образом, герой романа «Острова в океане», с одной стороны, содержит в себе черты, сближающие его с героями произведений Хемингуэя 30-х годов, с другой стороны — с полковником Ричардом Кантуэллом.

источник

Ребята, мы вкладываем душу в AdMe.ru. Cпасибо за то,
что открываете эту красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте

Иногда кажется, что человечество уже знает о земле все, и такие науки, как геология, география и метеорология, в наше время приобрели прикладной характер. Но это совсем не так.

AdMe.ru собрал несколько редких и впечатляющих феноменов, глядя на которые, понимаешь, что Земле еще есть чем нас удивить. Некоторые из них пугают, другие же просто удивительно красивы.

Шпили башен, верхушки мачт и другие подобные места иногда озаряются призрачным сиянием. Происходит это обычно в грозу или при ее приближении.

В средневековой Европе танцующие огоньки связывали с католическим святым Эльмом, покровителем моряков. По легенде, перед смертью он пообещал, что с того света будет молиться за моряков и подавать знаки об их грядущем в виде огоньков на мачтах.

Вы когда-нибудь задумывались, что в вечной мерзлоте тоже бывают вулканы? Эребус — один из высочайших вулканов Антарктики и наиболее активный из них. Он покрыт снежными трубами, сформированными в результате постоянного превращения пара, выходящего из расщелин, в лед и снег. Многие снежные трубы испускают пар.

Это красивое оптическое явление возникает, когда свет от солнца, луны или городских огней отражается от поверхностей мельчайших ледяных кристаллов, взвешенных в воздухе. Световые столбы чаще наблюдаются в холодное время года.

Один из жителей района Хямеенлинна, Финляндия, обнаружил, что озеро у его дома покрылось снежными нитями, похожими на лапшу. Когда он взял лодку, чтобы рассмотреть явление поближе, он выяснил, что если взять одну из нитей в руку, можно скатать снежок.

Возможно, пряди возникли из снега, выпавшего в воду, а движение ветра и воды создало странные формы, прежде чем снег растаял.

В Калининградской области, Россия, есть участок леса с причудливо искривленными деревьями. У ученых так и нет определенного мнения касательно причин явления: одни считают, что дело в паразитах, травмирующих сосны на этапе их роста. Другие винят в этом сильные ветра с моря. Старожилы опасаются этого места, считая, что здесь обитают злые духи. Подобные рощи есть в Дании и Казахстане.

Это вспышки красного или синего цвета, возникающие на большой высоте. Люди ломали головы о природе данного явления, некоторые даже думали, что вспышки порождаются инопланетными космическими кораблями. И только после того как явление удалось заснять в 1989 году, ученые доказали, что они имеют электрическое происхождение сродни молниям.

«Красный прилив» — явление, вызванное чрезмерным скоплением микроскопических красных водорослей у поверхности воды. При определенных обстоятельствах микроорганизмы начинают размножаться слишком быстро. В общем, это то же самое, что цветение воды.

Красные приливы опасны для морских обитателей, так как во время них снижается содержание кислорода в воде, появляются сероводород и аммиак. Ряд ученых связывают с «красным приливом» первую из десяти библейских казней египетских. По преданию, вся вода в Ниле превратилась в кровь, погибла рыба.

Читайте также:  6 ти компонентный анализ воды

Если в горах смотреть в сторону, противоположную солнцу, то иногда можно видеть что-то похожее на тень великана, окруженную радужным сиянием. На самом деле это не что иное, как тень самого наблюдателя, отбрасываемая на туман. Маленькие капли разбивают солнечный свет на отдельные лучи спектра, образуя цветное свечение вокруг тени человека.

Назван феномен в честь горы Брокен в Германии, где он появляется наиболее часто. Брокен издавна считается местом, где ведьмы празднуют Вальпургиеву ночь, поэтому в прежние времена это явление связывали с деятельностью колдуний.

источник

ТЕНЬ ДЕРЕВА
пьеса с рисунками
© 2002, Екатерина Нарши (Москва)

Действующие лица:
Человек в комнате,
Нелюбимый человек,
Любимый человек,
Кто-то по поводу мусора.

Действие происходит в окрестностях пола. На полу дрожит абрис развесистой
кроны В комнате есть телевизор и телефон. Человек в комнате говорит на родном
языке. Во всяком случае, акцент незаметен.

Место для рис. 1
Человек в комнате. У меня есть телевизор. Да, у меня есть телевизор. Но он все время
спрашивает меня: «Законно или незаконно?» Он говорит: «над Европой антициклон». Мне
это неинтересно. Я живу не в Европе. Я живу в комнате с видом на дерево. Когда мне
покажут что-нибудь, имеющее значение для меня?
У меня есть мать. Да, у меня есть мать. Но она спрашивает: «Когда ты подаришь
мне внука?»
У меня есть любимый человек. Но его любовь проявляется только тогда, когда мне
нужна помощь. Когда у меня температура или есть проблемы. Я хочу отгрызть
себе руку, потому что любимый человек никогда не покинет меня — калеку с
изуродованной рукой. (пробует грызть свою руку, не получается. Пробует еще)
Жалость для него – веский повод для нежности. Мы были бы счастливы. Но я не
могу отгрызть свою руку. Мне больно. Придется жить без счастья. Счастье —
недостижимо.
У меня есть нелюбимый человек. Но он все время спрашивает: «Когда мы
оформим наши отношения?» Когда мы оформим наши отношения, в графе
«отношения» я напишу: «Я не люблю тебя». И распишусь.
У меня есть несколько друзей в городе И., несколько друзей в городе Эм. У меня
есть улица, где находилась сапожная мастерская моего прадеда в городе Эс-ПЭ. Мой дед
был закройщиком модельной обуви. Его выслали за социал-демократическую пропаганду.
Была война с Гэ и его выслали на сто первый километр. Сто первый километр находился
тогда в районе озера Байкал. В городе Эн у меня есть мать. Которая интересуется внуком.
А в этом городе у меня есть только комната и тень дерева.
Меня все время пытаются присвоить. Меня хлопают по плечу. Как будто это не
мое плечо. Меня гладят по руке. Как будто это не моя рука. Дотрагиваются до моей щеки.
Как будто это не моя щека. Я хочу раз и навсегда заявить, что это все — мое. Я возьму
черную тушь и напишу на своем лбу, своих руках, ногах: «Мое! Мое! Мое!». (Производит
все указанные действия) И пусть никто не делает вид, что не умеет читать! Читайте! Мое!
Мое! Мое!
Они пытаются выманить меня из комнаты. Дескать, там есть большой мир и много
деревьев. Неправда. Там нет рамы. И все деревья не завершены. В моей комнате есть рама.
Рама моего окна. Естественно, это делает мое дерево обрамленным. Ззаконченным. Как
художественное произведение.
Благодаря окну у меня есть тень дерева. На полу моей комнаты возникает
графическое изображение дерева. Так удачно расположены комната, дерево и окно
относительно друг друга. Тень возникает утром, после восхода солнца,
проскальзывает от стены к стене и исчезает в полдень. Чтобы завтра появиться
вновь. Естественно, если не будет слишком облачно.
Вчера по телевизору показали заурядное убийство незнакомого человека.
Незнакомый заурядный человек лежал в заурядной позе возле заурядного дома на
Ленинском проспекте. Потом по телевизору назвали фамилию этого заурядного человека.
Фамилия была заурядной. Но это была фамилия моего давнего знакомого. Мы были
знакомы с ним много лет. Я знаю, как асимметрично искривлялся его рот при усмешке,
делая выражения лица неповторимым. Чувство протеста переполнило меня. Как они
посмели представить смерть моего знакомого как нечто заурядное? Почему из всех
ракурсов для съемки они выбрали ракурс, делающий позу моего убитого друга заурядной?
Никогда они не показывали ничего для меня, а когда показали, то сделали этот так
заурядно. Мне захотелось дать им телеграмму: «Как вы посмели аннексировать мое
жизненное пространство? Для вашего плоского экрана у вас есть специально
подготовленные телевизионные люди, говорящие плоские телевизионные вещи. Как вы
посмели ступить на живую территорию моей жизни, оболгав ее и принизив до уровня
заурядного репортажа?» Но мне показалось, что выход из дома с целью дать телеграмму
был бы заурядным. Кроме того, мне пришлось бы покинуть комнату, где у меня есть тень
дерева. Тем не менее, какие-то меры нужно было предпринимать. Чего еще можно ждать
от этого ящика? Он инфицирует меня заурядностью. Чтобы я пропитался ее. Чтобы меня
было легко присвоить. Ему больше не место в моей комнате, где у меня есть тень дерева.
(выбрасывает телевизор).
Через несколько минут позвонил телефон. Это один из моих знакомых. Он тоже
видел заурядный репортаж. Мы стали разговаривать. Но — вместо живых чувств по поводу
нашего знакомого с асимметричной усмешкой, мы стали обсуждать заурядный репортаж и
заурядные детали этого происшествия так, как если бы наш знакомый не был нашим
знакомым. Это произошло потому, что телефон не дает возможности говорящим
оставаться собой и делает их высказывания заурядными. Все умные и добрые слова,
сказанные по телефону, выглядят идиотскими. Поэтому никто не говорит умных и добрых
слов по телефону. Говорящие пользуются специальным телефонным разговорником,
содержащим готовые фразы вроде: «Привет. Ну ты как? Целый день не мог до тебя
дозвониться. У тебя включен телевизор?» Я не хочу, чтобы мои умные и добрые друзья
общались со мной на таком уровне. Конечно, можно держать телефон специально для тех,
кто все время ошибается номером. Или как предмет мебели. Но я против таких алогичных
экзальтированных решений. (Выбрасывает в окно телефон).
У меня есть книги. Совершенно замечательные. Вернее, моя мать называет их
совершенно замечательными. И я стесняюсь признаться себе, что не считаю их таковыми.
На самом деле они ужасные. Они все время призывают меня быть лучше, чем я есть и
вставать на цыпочки. Быть умнее, быть добрее, быть образованнее. Двадцать долгих лет
они заставляли меня стоять на цыпочках. Двадцать лет они обязывали меня к чуткости и
интеллигентности. Ни одна свинья ни разу не сказала мне за это спасибо. А книги все
заставляли и заставляли меня стоять в неудобной позе. Зачем? Зачем позволять им делать
жизнь неудобной? (выбрасывает книги в окно). Вот твоя толерантность, мамочка! Твоя
совершенная замечательность! Широта взглядов, ирония и терпимость! Я больше не ношу
чулочков на пажиках! Я не хочу стоять на цыпочках в комнате, где у меня есть тень
дерева.
У меня есть враг. Во встроенном платяном шкафу живет мышь. Она пытается
вырваться наружу и скребется из всех сил. Я против того, чтобы она вышла из заточения.
Это моя комната. Мне никто не нужен. Тем более такой шумный. (Слышно как скребется
мышь).
У меня есть «Удостоверение личности». Неужели мне нужно удостоверение, чтобы
удостовериться, что я — это я? Идиоты. (выбрасывает в окно документ) Ей, вы! Я
личность без всякого удостоверения! (смеется)

Место для рис.2
Через дверь входит кто-то по поводу мусора
.Кто-то по поводу мусора. (исполнен деликатности) Тук-тук-тук.
Человек в комнате. Что?
Кто-то по поводу мусора. Я говорю «дзынь-дзынь-дзынь».
Человек в комнате. Вы кто?
Кто-то по поводу мусора. Я по поводу мусора. Мы утилизировали ваш мусор. Осколки
телевизора и телефона. Измельчили книги. Гете с автографом автора. Фон Клейста с
закладкой на странице, где сказано: «Видно, каждый из нас в самом себе носит свой
камень преткновения». У нас есть специальное предложение для вас. Мы хотели бы
предложить вам другое место проживания. Взамен этого. В другом районе. Гораздо более
светлое. Гораздо более просторное. Гораздо более.
Человек в комнате. Но мое дерево. Я привык.
Кто-то по поводу мусора. Мы его скоро уберем. Он сохнет.
Человек в комнате. С чего вы взяли? Мне об этом ничего не известно.
Кто-то по поводу мусора. Обратите внимание. Уже весна, а на нем не единого листочка.
Человек в комнате. Оно просто медлит. У него есть на это право.
Кто-то по поводу мусора. Оно сохнет. И судьба его решена. Оно больше никогда не будет
зеленеть. Мы переселим вас в другое место. Где все гораздо более. Вы будете довольны.
А это небольшое полутемное помещение мы приспособим для иных нужд.
Человек в комнате. Оно не сохнет. Оно размышляет. В тишине. Убирайтесь! Ваше
вторжение незаконно!
Кто-то по поводу мусора. Я полагал с вами можно договориться. Мы предлагаем гораздо
более.
Человек в комнате. Убирайтесь! (выбрасывает кого-то по поводу мусора из окна,
говорит с деревом). Я не стану тебя торопить. Ты можешь собираться с силами столько,
сколько тебе нужно. В конце концов, ты вправе иногда нарушать жизненный распорядок.
В конце концов, ты — дерево. Ты не обязано утром делать зарядку. Платить налоги.
Двигаться на разрешающий сигнал светофора. Думать о контрацепции. Искать
дипломатические решения. Противодействовать контр культурным тенденциям. Ты —
дерево. Ты никому и ничем. Собственно говоря. Зато как хорошо застревает луч света в
твоих водорослях.
По тому, каким цветом окрашивается твоя тень, я безошибочно определяю время
года. Розовато-фиолетовое время года сменяется зеленовато-лимонным, цвет зимних
сумерек сменяется цветом догорающего огня. Вот почему у меня нет календаря. Разве
бумажный листок надежнее твоих сообщений.
Утро я обычно провожу в Венеции. У меня есть Венеция. С водой и гондольерами.
Полотенцами и кранами. Потом я перехожу пустыню Гоби своего коридора, попадая в
субтропики утренней кухни. Иногда я бываю в районе экватора, возле отопительной
батареи, но — как правило — недолго. Иногда хватану муссона у открытого окна и
перебираюсь в лесостепную зону в середину комнаты. Туда, где обитает тень. Тень моего
дерева. Ничего, что я называю тебя «моим»? Это — не более чем условность.

Место для рис.3
Открыв дверь своим ключом входит Нелюбимый человек.
Нелюбимый человек. (осматривая комнату)Что стало с твоей комнатой? Где твои
книги? Твои совершенно замечательные книги?
Человек в комнате. Комната очистилась от лишних предметов. Замечательные
упорхнули в открытое окно. Взмахнув на прощанье крыльями. Как толстобрюхая чайка на
занавесе театра в Камергерском переулке в городе Эм.
Нелюбимый человек. Давай куда-нибудь сходим? Ведь мы можем себе позволить.
Человек в комнате. Я боюсь. Там зулусы.
Нелюбимый человек. Какие?
Человек в комнате. Маленькие. Голенькие. Повсюду. На станциях метро. На переходах.
Не старше пяти лет. Большим зулусам я могу сказать: «Вы сами неверно распорядились
своей жизнью. Вы не нашли работу и дом. Я не несу ответственность за вашу неправоту».
Но что я могу сказать маленьким и голеньким? Сидящим на холодном асфальте? Не
должно задавать никаких вопросов. Должно взять дитя с собой. Завернуть его. Обогреть.
Оставить в своей комнате. Взять их всех. Но тогда через несколько лет моя уютная
комната превратится в Зулусустан. А я не хочу этого. Ведь тогда мне тоже придется
иммигрировать. Куда? И вот, я поднимаю воротник и прохожу мимо. Оставляя голеньких
на земле. Но что я могу после всего этого думать о себе? О своей цивилизованности? О
своих книгах? О своей гуманности? Я, человек ежедневно оставляющий раздетых детей на
земле. Пусть они уберут их. Пусть дадут им дома и хлеб. Тогда я выйду. Тогда я выйду.
Нелюбимый человек. Так оно и есть. Да . Уедем в деревню! Уедем. Я так люблю тебя!
Уедем! Это, действительно, невыносимо. У нас есть бревенчатый дом в деревне. Уедем.
Хорошо?
Человек в комнате. Но для это нужно оказаться на вокзале. А там голодные и раздетые.
Оставить их за своей спиной, отправившись к беззаботности и счастью?
Нелюбимый человек. Хорошо. Подождем, когда их уберут. Когда им дадут дома и хлеб.
А я все это время буду приходить к тебе. Я буду заботиться о тебе, принося все
необходимое в твою комнату. Ты можешь не выходить отсюда, сохраняя свою совесть
кристально чистой. Если хочешь. Я дам тебе эту возможность. Я буду ездить в магазины
мимо голеньких на земле, я буду бывать в банках. Обходя голодных и раздетых. Все это
буду делать я. Но давай повесим шторы в комнате. Ты не возражаешь? Комнате нужны
шторы. Меня не покидает чувство, что это безумное дерево подсматривает за нами. Нам
нужны шторы. Совершенно необходимы. Большие. Красивые. Замечательные.
Человек в комнате. Моей комнате не нужны шторы. Никакие. Тебе лучше уйти.
Нелюбимый человек. Тебя уже кто-то успел огорчить. Тебя уже кто-то успел вывести из
себя. Когда мы оформим наши отношения, я сделаю все, чтобы никто не тревожил твой
покой. Чтобы твой замечательный талант мог раскрыться в полной мере.
Человек в комнате. Я ненавижу слово «замечательный»!
Нелюбимый человек. А твоя мать любит его. Она прислала тебе новый телефонный
аппарат. Твой старый, видимо, сломался. Я подключу новый. Он будет звонить. Все время
весело звонить! Весело! Весело! (подключает телефон, он звонит) Алло! (человеку в
комнате:) Это тебя! Вот видишь, какой ты нужный человек. Все хотят услышать тебя! Ни
секунды молчания!
Человек в комнате. Моей комнате не нужен телефон. Пусть они приедут и побудут со
мной. Я налью им чашку кофе и покажу вид на размышляющее в разгар весны дерево. Оно
медлит перед цветением. (выбрасывает телефон в окно) Я не хочу лишать моих знакомых
удовольствия видеть это. Пусть приезжают. Я ни с кем не буду разговаривать по телефону.
Однажды понимаешь, что это бессмысленно. Звонить, телеграфировать, напоминать,
предоставлять информацию. Остается лишь то, что сказано в тишине комнаты, в
присутствии дерева.
Нелюбимый человек. Твои артистичные причуды привязывают меня к тебе еще больше.
Человек в комнате. Я не выношу слово «артистичный». В переводе на нормальный язык
оно означает «пижонский».
Нелюбимый человек. Твои пижонские выходки привязывают меня к тебе еще больше.
Они такие артистичные. (читает надписи на лбу, ногах и руках человека в комнате) Мое!
(обрадованно–удивленно) Мое. Мое. Неужели? Это подарок мне? Ты даришь мне свой
лоб, руки, ноги? Это все мое? Я могу к этому прикоснуться? Неужели? Как это тонко.
Человек в комнате. Нет, видишь ли. Это совсем о другом. Уходи. Уходи. Тебе лучше
уйти. Пожалуйста.
Нелюбимый человек. Знаешь, мне кажется ты напрасно избегаешь общения с
человечеством. Я имею в виду себя. И потом, мы взрослые люди. Мы должны общаться.
Иначе наша гормональная система начнет давать сбои. Ты понимаешь, о чем я говорю? Ты
не возражаешь, если мы начнем общаться прямо сейчас? Раз уж я тут. Раз уж я тут, то
давай уж тогда. Если ты не возражаешь. А то, знаешь, гормональная система. И потом,
движение мышц в области малого таза улучшает перильстатику, а это благотворно влияет
на формирование каловых масс. А если каловые массы будут формироваться недостаточно
хорошо.
Человек в комнате. Да-да, конечно. Если уж ты, то тогда уж теперь. Только отойди,
пожалуйста, от окна. Ты заслоняешь мне дерево.
Человек в комнате и нелюбимый человек некоторое время страстно общаются,
накинувшись друг на друга. Наконец, пресытившись и обессилев, они расползаются в
разные углы комнаты.
Нелюбимый человек. (в своем углу, глухо) Я не люблю тебя.
Человек в комнате (в своем углу, не зло) Я тоже.
Нелюбимый человек. Я не люблю тебя. Я просто не могу жить без тебя. Когда мы
оформим наши отношения? Ты слышишь, о чем я спрашиваю? О чем я здесь теперь
говорю? Я, нелюбимый человек в комнате без штор. (Грозит дереву) Пересохшая
деревяшка!

Читайте также:  95 количественный химический анализ воды

Место для рис.4
Человек в комнате вновь один. Он сидит на полу. Перед ним огромная капроновая
сеть, на которую он нанизывает клейкие зеленые листочки.
Человек в комнате. Одно время мне приходилось быть в подчинении. Это было по-
своему веселое время. На пирушках в кругу подчиненных мы наслаждались своим
единством и веселой ненавистью к начальникам. Они казались нам жалкими
самоуверенными существами. Было непонятно, за что они считают подчиненных людьми
другого сорта? Время шло и однажды мне пришлось стать начальником. Сначала
маленьким. Потом побольше. Потом совсем большим. С этого момента мне стало
непонятно как можно было проводить время в пирушках с другими подчиненными и
наслаждаться своим единством и веселой ненавистью к начальникам? Сытый голодного не
разумеет. Это понимаешь не когда нуждаешься, а когда перестаешь нуждаться и не
можешь понять себя самого в прошедшем времени. Путь в подчиненные мне был
отрезан. На мне уже красовалось клеймо «Шеф». И оставаться начальником, не понимая
себя, считая подчиненных людьми другого сорта, мне не хотелось. Пришлось оставить
карьеру, как нечто лишенное смысла. Как нечто несовместимое с пониманием себя.
Наконец-то я делаю что-то имеющее значение. Что-то такое, что не утрачивает
смысла при свете рассудка. Я привязываю к капроновой сетке клейкие зеленые листочки.
Чтобы они могли шелестеть на ветру. Шелестеть. Шелестеть. По моим подсчетам, подобие
кроны может получиться, если листочков будет хотя бы две тысячи семьсот шестьдесят.
Две тысячи семьсот шестьдесят. Еще парочку. На всякий случай. Запас для игривого
весеннего ветра. Я выберусь через окно к моему дереву и опояшу его сетью с
листочками. Пусть тогда кто-нибудь скажет, что оно не зеленеет. Что оно не шелестит.
(Выбирается из окна и опоясывает дерево сетью, возвращается) А к июлю я сделаю еще
одну сеть. С листочками потемнее. Ведь я вправе помочь своему дереву.
Засыпает сном праведника. За окном слышен шелест дерева.
Утро. Громкий звук пилы. Человек в комнате просыпается. Недовольно
морщится. Встает. Привычно подходит к окну. То, что он видит там, заставляет его
нервничать.
Человек в комнате. (кричит из окна) Кто вы такие? А? ..Из какого ЖЭКа? Кто вам дал
разрешение пилить мое дерево. Оно отбрасывает тень в моей комнате с утра до
полудня. Прекратите! Прекратите пилить. Оно не сухое! Разве вы не видите на нем две
тысячи семьсот шестьдесят два листочка. (сам с собой) Достать винтовку с оптическим
прицелом из шкафа. Быстро, чтобы живущий там враг не успел выбраться на свободу.
(Достает винтовку из шкафа. Быстро, чтобы живущий там враг не успел выбраться на
свободу) Моя винтовочка! (целясь из окна) Отойдите! Все немедленно отойдите. Что вы
делаете возле моего дерева? А? Я вас спрашиваю. Я не знаю никакой Жеки. Никакая
Жека не вправе посылать вас на убийство моего дерева! Моего размышляющего дерева.
Я буду стрелять! Я открываю огонь! (усаживается на подоконнике, прицелившись) Я
объявляю суверенитет. Я и мое дерево. В отличие от всех вас я не одинок в этом мире!
У меня есть дерево. Мы больше не подчиняемся никому! Потому что никто не может нас
понять. Никто не хочет понять, когда мы зеленеем, а когда размышляем. Отныне у нас
будет отдельное от всех солнце, ветер и кислород. В пределах нашего суверенного
государства также остаются наши личные Венеция, пустыня Гоби, субтропики и
Антарктида за дверцей холодильной камеры. Всякая попытка нарушить границу нашей
суверенной территории будет преследоваться по закону суверенной пограничной службой.
Вооруженной до зубов. Ваше вторжение незаконно! Я требую отойти к нейтральной
полосе вяло зеленеющих акаций. В противном случае я открываю огонь! Я считаю до
трех! Раз! Два. (в это время слышится душераздирающий хруст и гул падающей кроны.
Дерево с надпиленным стволом повержено. Человек в комнате опускает винтовку). Они
тебя погубили. Они успели перепилить большую часть ствола. Они изгрызли твой ствол
железными зубами. Они перегрызли тебе горло. Они не позволили тебе размышлять. Они
не оставили времени. Беспощадные волки площадей. Безмозглые киллеры кроны. Если
бы я проснулся чуть раньше . Я виноват. Но теперь я не буду спать совсем. Ведь ты
больше не будешь шелестеть, убаюкивая меня. Они хотят чтобы я вышел! Вышел, только
и всего. И пошел туда, где все. Где все хаотически двигаются и все деревья вульгарно не
обрамлены. Но меня не сломить! Я остаюсь.. (в окно) Вы поняли? Я ни от чего не
отказываюсь! Вы не сможете разрушить мой мир! Вломившись в него с орудием убийства!
Вы не сможете отнять у меня мою комнату. Я сам по себе тень дерева! Я — тень дерева!
(ложится на пол, стремясь повторить очертания тени дерева) Я — тень дерева. Я — тень
дерева. Я тень. Я. Я не сплю. Я тень. Я- тень дерева.

За окном появляется лестница. По ней на подоконник, а потом в комнату
невесомо входит Любимый человек.
Любимый человек. Что случилось? У тебя температура? Почему ты лежишь? Тебе
плохо?
Человек в комнате (распластавшись на полу) Мне хорошо. Я — тень дерева.
Любимый человек. По телевизору показывают что ты здесь вытворяешь.
Человек в комнате. У меня нет телевизора. Мне неоткуда узнать что я здесь вытворяю.
Любимый человек. Что у тебя с рукой? Это похоже на укус.
Человек в комнате. Любовная рана. Попытка достижения счастья. Они убрали раздетых
и голодных? Они нашли для них дома и хлеб?
Любимый человек. Нет. Но нельзя сказать, что они совсем бездействуют. Они убрали
многие деревья. Чтобы многие деревья не падали на головы прохожим.
Человек в комнате. Маленькие и раздетые по-прежнему мерзнут на земле. Зато они
убрали деревья. Они оттоптали им корни пятками шоссейных дорог. Отравили им
внутренности кислотными дождями. И они думают, что я выйду! (смеется) Я что, совсем
ку-ку? А. Мне давно хотелось спросить у тебя. Скажи, ведь у тебя тоже есть окно? И в
нем дерево? Оно еще живо?
Любимый человек. Мое? Да. Оно шелестит. Оно зеленеет.
Человек в комнате. Я давно хотел спросить у тебя. Не могли бы мы построить нашу
жизнь так, чтобы смотреть на него вместе? Не могли бы мы вдвоем смотреть на твое
дерево? Моего больше нет. Мы с тобой. Вдвоем. На твое дерево.
Любимый человек. Разумеется, мне тоже приходила в голову эта мысль. Мне очень
неудобно говорить об этом. Но ведь там мое окно. Мое дерево. Я очень люблю тебя. Но
если каждое утро ты будешь заслонять мне дерево, вряд ли мои чувства сохранятся
надолго. Неужели ты хочешь, чтобы однажды наша любовь превратилась в анти-любовь?
Человек в комнате. Нет. Конечно, нет.
Любимый человек. Если твою комнату разбомбит артиллерия, ты сможешь обосноваться
у меня. На любой срок. Я обещаю. Если у тебя отнимут твою Венецию, пустыню Гоби,
Антарктиду. Но мое дерево- это только мое дерево. Мне очень неудобно об этом
говорить.
Человек в комнате. А ты не можешь остаться здесь? Став единой со мной тенью дерева?
Любимый человек. Я люблю тебя. Если ты хочешь я останусь. Если у тебя есть
проблемы, я останусь чтобы решать их вместе с тобой. Если тебе плохо.
Человек в комнате. Я хочу чтобы мы стали единой тенью дерева.
Любимый человек. Ну хорошо, о’кей. Завтра у меня в одиннадцать сорок пять
перерегистрация удостоверения личности. После чего я могу в течение получаса. Быть
единой тенью дерева. Если хочешь, я останусь с тобой прямо сейчас. Если у тебя есть
проблемы.
Человек в комнате. Нет, что ты. Мне хорошо. Пол такой прохладный. Мне хорошо. Ты
можешь идти. У меня нет проблем.
Любимый человек. Мне, действительно, необходимо. Автомобиль припаркован не там,
где нужно.
Человек в комнате. Иди. Было очень приятно встретиться с тобой.
Любимый человек. И мне. Было очень приятно встретиться с тобой . К сожалению, я не
могу поцеловать тебя. На твоем лбу, руках, ногах, написано «Моё». А я уважаю чужую
собственность.
Человек в комнате. Да-да.
Любимый человек. Если что, звони. Ведь у тебя есть номер моего телефона, не так ли?
Человек в комнате. Да-да, обязательно. Телефона твоего номер есть у меня ведь. Звоню
если что.
Любимый человек исчезает, спускаясь по лестнице в окне. Человек в комнате
встает и бьется о стену лбом, головой, ногами, приговаривая: «Моё! Моё! Моё!»
Изможденный, он сползает на пол. Сидит на полу. Снова принимает позу тени дерева.
Затихает. Не просматривается даже дыхания. Мышь в платяном шкафу грызет выход
на свободу все громче, подстегиваемая предчувствием, что скоро станет хозяйкой
комнаты.

Та же комната. Нелюбимый человек разговаривает по телефону. Рядом с ним
клетка с надписью «Домашнее животное любимого человека».

Нелюбимый человек. Нет, я не в своей квартире. Нет. Мне захотелось купить еще одну
небольшую. Ведь я могу себе позволить. Прости, пожалуйста, сегодня мы не сможем с
тобой пообщаться. Мне нужно кое-что сделать. Раз уж я здесь. Повесить шторы. Извини
(кладет трубку). Купить твою квартиру после того, что произошло. Теперь это все мое!
Мое! . Окно, воздух, окружавший тебя. Стены, смотревшие на тебя. Домашнее животное,
обнаруженное в платяном шкафу после того, как все кончилось. Пол. Который, может
быть, еще хранит твое тепло. (ложится на пол) Здесь, на этом месте. . Я — тень дерева.
Хуже тебя нет человека на всем белом свете. После тебя я не могу ни с кем общаться.
Больше не с кем! В каждом я вижу тебя. И каждый уступает тебе, повторяя тебя не до
конца. (встает) Я соберусь с силами и повешу шторы! Вот только выпью кофе на твоей
кухне и обязательно.
Кто-то по поводу мусора (входя) Тук-тук. (оглядываясь по сторонам) Здесь — человек,
вообразивший себя тенью дерева, умер от бессонницы?
Нелюбимый человек. Да, здесь.
Кто-то по поводу мусора. Я бывал тут раньше по поводу мусора. Здесь все и было.
Все-таки интересно, ради чего? Ведь предлагали гораздо более. Я видел только по
телевизору. Вот здесь? (ложится на пол) Я – тень дерева. Я – тень дерева. (встает)
Ничего. Пусто. Как же так? (еще раз ложится) Я – тень дерева. (снова встает) Где то,
ради чего. По телевизору было столько правоты в этих словах. Выбросить меня из окна.
Будто вещь. Для этого нужны основания. В девятичасовых новостях – целый репортаж.
Настоящее событие. . И что? И где? Где то, ради чего. Пусть моя жизнь пуста, пусть.
Меня никогда не покажут по телевизору. Разве что на правах рекламы. Я должен
заплатить, чтобы кто-то согласился смотреть на меня. Настолько я пуст. Но те, кто
позволяет себе быть событием, где ваше «ради чего»? Ради чего вы выбрасываете меня в
окно? Пусть я не стал ничем. Но я был уверен, что кто-то стал. Почему же не осталось
ничего кроме пустоты? (смеется) Выдавать пустоту за нечто, это ваш бизнес. Я понял.
Где содержание? Я шел сюда за ним. В моей жизни его практически не осталось. Я думал,
его вырабатывают другие.
Нелюбимый человек. Могу предложить вам кофе. Мне непременно нужно выпить кофе,
чтобы собраться с силами.
Кто-то по поводу мусора. Да, пожалуйста. Где здесь можно помыть руки?
Нелюбимый человек. В Венеции. Я покажу.
Уходят из комнаты.
Любимый человек (появляется на подоконнике, забравшись по лестнице с улицы, с
оливковой ветвью в руках) Ты где? Меня не слишком долго не было? У меня есть веточка.
Она может стать деревом. Нашим общим деревом. Мне нужно было побывать на другой
стороне земного шара по малозначительным делам. Ты где. Понимаю. В Венеции. Я
слышу плеск воды. Ты любишь задерживаться там подолгу. Ты любишь круги на воде и
изломанные линии отражений. Ты берешь чашку кофе и отправляешься к воде. Можешь
не торопиться, я не хочу причинять тебе неудобств. Ты меня слышишь? Молчание — знак
согласия. Не видя твоего лица, твоего насмешливого лица, мне будет проще сказать
тебе. Давай посадим дерево! Вырастим его. И будем лежать в тени ветвей. (ложится на
пол, смеется, передразнивая человека в комнате) Я — тень дерева! Я — тень дерева!
Слив воду в унитазе, появляется кто-то по поводу мусора.
Кто-то по поводу мусора. (Любимому человеку) Бесполезно. Даже и не пытайтесь. Вы
ничего не почувствуете, кроме сосущей пустоты.
Любимый человек (вставая) Кто вы? Что вы здесь делаете?
Кто-то по поводу мусора. Искал содержание. Не нашел. Сходил в туалет и вымыл
руки. Я бывал здесь прежде. До репортажа. Меня выбрасывали в окно как вещь.
Нелюбимый человек (входя в комнату, обоим присутствующим, вежливо) Кофе, чай,
марихуана?
Любимый человек. А где. человек, который здесь жил?
Нелюбимый человек. Предпочел наше общество обществу дерева. Там, где он теперь,
на плиту с его фамилией исправно отбрасывает тень молоденькое деревце. Они дополняют
друг друга.
Любимый человек. Как неудобно получилось. Отвратительно причинять кому-то боль.
Но кто мог подумать, что все настолько серьезно?
Кто-то по поводу мусора. Нет-нет. Какая боль? В том-то и казус, что ничего не
обнаружено. Никакого содержания. Только пустота.
Любимый человек. Вся моя жизнь — гонка за чем-то значительным. Теперь я понимаю,
что значительное могло быть здесь. С этим человеком. Но мне нечего было дать, кроме
квитанций об уплате штрафа за неправильную парковку.
Нелюбимый человек. Вы были знакомы?
Любимый человек. Я начинаю думать, что мы любили друг друга. Я начинаю думать, что
мне следовало спасти этого человека.
Нелюбимый человек. В самом деле? Любили. Улучшает формирование каловых масс
(выбрасывает из окна клетку с надписью «Домашнее животное любимого человека»,
забирается на подоконник). После того как попьете кофе, вымойте, пожалуйста, чашки и
повесьте шторы. (бросается вниз)
Любимый человек. Что это? У этого человека были серьезные проблемы? Что
происходит?
Кто-то по поводу мусора. Чтобы попасть в телевизионный репортаж. Ведь только так
можно привлечь внимание к своему человеческому содержанию. Для того, чтобы остаться,
нужно решиться на уход. (бросается вниз)
Любимый человек. И у него были проблемы? (какое-то время стоит посреди комнаты,
затем забирается на подоконник) У меня тоже есть проблемы. Да, у меня есть проблемы.
Ничего кроме сосущей пустоты.
Любимый человек медленно, невозможно медленно приближается к краю
подоконника. В комнате раздается телефонный звонок. Любимый человек не
обращает на него внимание. Но телефон настойчив. Наконец, любимый человек
спрыгивает с подоконника и берет трубку. В телефонной трубке вместо
человеческого голоса слышен шум листвы.

источник