Проблемы сознания и языка, соотношения мысли и слова интересовали философов с самого начало возникновения философии. Полагают, что сами философские проблемы, как они были сформулированы у первых философов (Анаксимандра, Гераклита, Парменида, Платона, Аристотеля), сама форма их постановки, в значительной мере были обусловлены именно возможностями языка выражать и формулировать мысли. Сама мысль, мышления понималось уже в Древней Греции неразрывно связанным с языком (это нашло выражение в понятии логоса, термине, обозначающем одновременно мысль и слово в их единстве). Полагают также, что анализ поставленных проблем, например, представлении о строении вещей, предметов, самого вещества из простейших элементов, далее неделимых атомов было выведено из наблюдения над грамматическим строением предложения и самого слова.
В современной философии также большое значение имеют проблемы, связанные с анализом языка и его связью с мышлением и познанием действительности. Эти проблемы нашли свое наиболее полное выражение в возникшем еще в 19 веке и продолжающем существовать в 20 веке философском направлении, получившем название «философия языка» (берет своё начала от языковеда и философа Вильгельма Гумбольдта). Также уже в 20-м веке в Англии, а затем в Северной Америке, возникает направление, которое назвали «лингвистической философией» (Людвиг Витгенштейн, Остин, Райл). В этом философском течении анализируются прежде всего проблемы того, как структуры языка преобразовывают мысльИменно из гипостазирования языковых понятий (бытия, души, духа, сознания), полагают последователи этой школы, и возникли многие проблемы философии, которые не имеют никакого значения, если отвлечься от языкового выражения и обратиться к реальности.
В общем, язык обычно определяют как систему знаков, служащую средством человеческого общения, мышления и выражения. С помощью языка осуществляется познание мира, в языке объективируется самосознание личности. Язык является специфически социальным средством хранения и передачи информации, а также управления человеческим поведением.
Диалектическая философия рассматривает язык как общественно-историческое явление, служащее средством выражения и объективации идеального, поскольку «идеи не существуют оторвано от языка» (Энгельс). Формирование и развитие категориальной структуры языка отражает формирование и развитие категориальной структуры человеческого мышления.
С т. зр. Материалистической (натуралистической) трактовки, язык возник одновременно с возникновением общества в процессе совместной трудовой деятельности первобытных людей. «Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действительное сознание и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми» (Маркс). Биологическими предпосылками человеческого языка явились сложные двигательные и звуковые формы сигнализации, существовавшие у высших животных. В процессе антропогенеза (происхождения человека) звуки из средства выражения эмоций постепенно становятся средством обозначения вещей, их свойств и отношений, начинают выполнять функции преднамеренного сообщения; складывается относительно устойчивая связь между представлением о предмете и кинестетическими ощущениями речедвигательного аппарата (со слуховым образом звука). От элементарных, нечленораздельных звуковых комплексов первобытные люди постепенно переходили ко всё более сложным обобщенным звуковым комплексам.
Возникновение членораздельной речи явилось мощным средством дальнейшего развития человека, общества и сознания. Благодаря языку осуществляется специфически человеческая форма передачи социального опыта, культурных норм и традиций, через язык реализуется преемственность различных поколений и исторических эпох. История каждого языка тесно связана с историей той социальной общности (языкового коллектива), которая является его носителем.
Язык участвует в осуществлении практически всех высших психических функций, будучи наиболее тесно связан с мышлением. Связь эта нередко трактуется как параллелизм речевых и мыслительных процессов (соответственно устанавливается взаимоотношение единиц языка и мышления — чаще всего слова и понятия, предложения и суждения), что связано с упрощённым толкованием языкового значения как непосредственного отражения объекта в зеркале языка. Значение же есть система констант речевой деятельности, обеспечивающих относительное постоянство отнесения её структуры к тому или иному классу (объектов); тем самым значение, поскольку оно полностью усвоено носителем языка, есть как бы потенциальный заместитель всех тех деятельностей, которые оно опосредует для человека. Язык участвует в процессе предметного восприятия, является основой памяти в её специфически человеческой (опосредствованной) форме, выступает как орудие идентификации эмоций и в этом плане опосредует эмоциональное поведение человека. Можно сказать, что наряду с общественным характером труда язык определяет специфику сознания и человеческой психики вообще.
Звуковой язык, как и пластика человеческого тела, является «естественной» системой знаков — в отличие от искусственных языков, специально создаваемых в науке (напр., логике и математике) или искусстве. Специфической особенностью человеческого языка является наличие в нем высказываний о самом языке, обусловливающей способность языка к самоописанию и описанию других знаковых систем (самосознание языка, свойство языка быть метаязыком). Другая особенность языка — его членораздельность, внутренняя расчленённость высказываний на единицы разных уровней (словосочетания, слова, морфемы, фонемы). Это связано с аналитизмом языка — дискретностью (расчленённостью) смысла его единиц и способностью их к комбинированию в речи по известным правилам (это свойство находит свое воплощение в способности суждения, умозаключения, построения мыслей и рассуждений).
Аналитизм языка позволяет ему строить тексты — сложные знаки, обладающие развитой системой возможностей (модальностей), временной мерой (разделением прошлого, настоящего и будущего) и выражением лица. Все эти особенности языковых значений обусловливают универсальность языка по сравнению с другими знаковыми системами, позволяют языку описывать мир как целое, называть предметы мира, описывать поведение людей и давать личные имена людям и коллективам. Многообразные аспекты языка составляют предмет изучения различных наук: лингвистики, логики, психологии (психолингвистика), антропологии (этнолингвистика), истории культуры, литературоведения, социологии (социолингвистика), семиотики, теории массовой коммуникации. Перерабатывая данные конкретных наук, философия даёт им определ. истолкование в контексте решения таких общих проблем, как происхождение языка, взаимоотношение языка и сознания, место языка в процессе духовного освоения мира.
Последнее изменение этой страницы: 2016-12-12; Нарушение авторского права страницы
источник
Язык – основная форма объективизации сознания. Благодаря языку (устному, письменному, внутреннему, обыденному и специальному) сознание становится доступным для других. Язык вырабатывался в общении и оттачивался мышлением. Развитость языка (в том числе глубина и многозначность слов) свидетельствует о развитом мышлении.
Сознание и мышление неразрывно и многопланово связаны с языком. Кроме того, с ним связан и весь комплекс человеческих ощущений-восприятий.
Сознание – самоорганизующаяся и самоинтерпретирующаяся совокупность психических процессов, интеллектуальных и духовных способностей. Посредством сознания человек самоосуществляется, воспринимая, переживая, постигая и осмысливая себя, себе подобных и весь мир, а также определяя цели и пути их достижения.
Мышление в отличие от стихийного сознания дает себе основания и правила работы. Сознание, дескать, пестрый сплав зависимого и автономного, обусловленного и свободного, произвольного и неосознанного, рефлексивного и дорефлексивного, осознанного и бессознательного, необходимого и случайного, разумного и бессмысленного. Мышление этот сплав подвергает сомнению, перерабатывает с целью его понимания, сортировки, упорядочивания, интеграции в единое целое. Поэтому мышление – тяжкий труд!
Для современного этапа развития науки о языке характерна установка на переход от позитивного знания к глубинному постижению языка в широком теоретико-методологическом контексте. Эта установка находит свое выражение в том, что многие проблемы и темы, рассматриваемые ранее как «экстралингвистические», относящиеся к так называемой «внешней лингвистике», стали трактоваться в современной лингвистике как «интралингвистические» («внутренние»), имеющие непосредственное отношение к предмету изучения науки о языке, который стал пониматься при этом более широко – как духовная энергия и когнитивная активность человека, в отличие от чисто номиналистической интерпретации языка как системы знаков, характерной для предыдущего структуралистского периода.
К числу таких новых интралингвистических проблем в современной науке о языке относится, помимо вопросов о соотношении языка и культуры, языка и общества, языка и религии, вопрос о взаимосвязи языка и философии.
Философия языка включает в себя широкую область исследований, направленных на изучение взаимоотношений между языком, бытием (реальностью, действительностью, миром) и мышлением, а также сами теоретико-методологические знания, выражающие и интерпретирующие эти взаимосвязи. Эти сферы – язык, бытие и мышление – могут трактоваться при этом в различных лингвофилософских концепциях как: 1) самостоятельные и независимые друг от друга, 2) частично тождественные или 3) вообще не отличающиеся друг от друга. Так, в качестве самостоятельного начала в философии языка может рассматриваться бытие, а язык и мышление могут интерпретироваться как моменты включающего их сознания, противостоящего бытию. Задача философии языка сводится в этом случае к установлению соотношений между бытием и сознанием в его языковом проявлении.
Бытие и сознание могут объявляться в концепциях по философии языка как изначально независимые друг от друга («дуализм») или же как изначально тождественные («монизм»). В этом втором случае в связке сознание (язык и мышление)VS. бытие при теоретической рефлексии особо акцентироваться может как мышление (немецкая классическая философия), так и язык (энергийно-ономатическая концепция языка в русской школе всеединства, развиваемой в традиции христианского неоплатонизма).
Соотношение языка, мышления и действительности далее может рассматриваться в самом общем виде или же сводиться к изучению соотношения лишь наиболее важных единиц и моментов этих областей или даже отдельных частей этих областей: 1) слова, имени, языкового знака, предложения, синтаксиса, грамматической категории и т.д., 2) мысли, понятия, логического суждения, знания, логики, логической категории и т.д. и 3) вещи, свойства, отношения и т.д., – которые могут рассматриваться в отдельных лингвофилософских концепциях в качестве «первоначал» бытия и «первоэлементов» реальности. Так, в философии языка антропокосмической и теоантропокосмической направленности не только культура, но и вся вселенная («космос») могут выступать как имя и слово. «В метафизическом аспекте ничто не мешает и космическую вселенную рассматривать как слово. Везде существенные отношения и типические формы в структуре слова одни», – замечает в своих Эстетических фрагментах Г.Г.Шпет. Идея представить мир как имя, подражающее Имени Божию, реализуется в ономатодоксии (имяславии) А.Ф.Лосева.
Сфера философии языка, исключаемая из области изучения в лингвистике имманентной ориентации, характеризовалась в ней через противопоставление ее теории языка – по признаку трансцендентности/имманентности, как это делалЛ.Ельмслев, в своих Пролегоменах к теории языка писавший: «Изучение языка с разнообразными, в сущности, трансцендентными целями имело многих приверженцев; теория языка с ее чисто имманентными целями – немногих. В этой связи теорию языка не следует смешивать с философией языка», или же через противопоставление ее непосредственно самой «имманентной реальности языка» как объекту лингвистики, как это осуществлял, в частности, Э.Бенвенист, утверждавший, что со времени Соссюра объектом лингвистики становится не философия языка, а прежде всего «имманентная реальность языка». В лингвистических исследованиях, отказавшихся от принципа имманентизма, строгое разделение на философию («метафизику») и теорию языка на практике не всегда сохраняется в силу большей философичности самой теории языка.
В современной гуманитарной мысли философия языка определяется в самом общем виде как такой подход к языку, при котором «философские положения используются для объяснения наиболее общих законов языка, а данные языка, в свою очередь, для решения некоторых философских проблем, выдвигаемых конкретным временем». Из данного определения становится очевидной разница гносеологического статуса языка в исследованиях по философии языка собственно лингвистической и собственно философской ориентаций. Хотя в обоих направлениях речь может идти о трех сферах – языке, бытии и мышлении, – для этих направлений философии языка данные сферы не являются равнозначными. Основной фокус внимания в исследованиях первого типа направлен на язык, его сущность, предназначение, условия, формы и закономерности существования. В лингвофилософских исследованиях второго типа такая направленность не обязательна.
Что же касается двух других сфер – бытия и мышления, то они рассматриваются в лингвофилософских исследованиях первого типа не сами по себе, а преимущественно в аспекте их соотношения с языком – в роли сопряженных категорий, образующих контекст обсуждения проблемы сущности и существования языка. В исследованиях второго типа бытие и отчасти мышление выступают в качестве самостоятельных предметов рассмотрения, для постижения которых, собственно, и прибегают к языку.
Обращение лингвистов при изучении принципов и законов языка к философии связано с тем, что сущность языка, в той мере, в какой она вообще может быть постигнута, «открывается», в их понимании, не «инструментальному», а «философскому» взгляду (Ю.С.Степанов). Изменение философских воззрений на природу лингвистической реальности прямо или косвенно приводит к появлению и новых «образов» языка, коррелирующих с соответствующими философскими представлениями. Так, отказ в современной философии от позитивистской установки к деонтологизации («необращенности» к бытию) и возрастание в ней внимания к проблемам человека и духовной реальности находит свое выражение в лингвистике в формировании целой галереи образов, разработанной лингвофилософской мыслью последних двух столетий, начиная от понимания языка как «языка индивида», «системы», «структуры», «типа», «характера» и «пространства мысли» до определения его как «дома бытия духа», в котором объединяются два видения языка – образа языка как «дома бытия» (М.Хайдеггер) с пониманием языка как энергии духа (В. фон Гумбольдт).
В свою очередь, возможность обращения философов к языку при решении сугубо философских проблем мотивируется тем, что «философские константы языка» предстают для них лишь частным случаем «философских констант» (Э.Жильсон) и что, по афористическому выражению Л.Витгенштейна, «целое облако философии конденсируется в каплю грамматики».
Основанием единства двух типов философий языка, формирующих знание о языке – с позиции внутренних задач лингвистики и с позиции основных установок философии, – при всем несовпадении этих задач и установок является глубокое внутреннее родство языка и философии как двух символических форм миропонимания человека – наивного, стихийно-нерефлексивного (в языке) и теоретического, рефлексивного (в философии) – с их общей установкой видеть мир как единое целое. Философия по своей природе есть наука об «истинных началах», об «истоках», предназначение которой состоит в том, чтобы решать задачу «свободной и универсальной теоретической рефлексии, охватывающей. все идеалы и всеобщий идеал, т.е. универсум всех норм» (Гуссерль). Имея объектом своих размышлений «мир как целое», она направляется на «познание всего в его конкретной полноте и целостности» (Шпет). Такова же, в видении как философов, так и лингвистов, направленность и языковой активности человека. Сущность языковой деятельности, по мысли французского философа Э.Левинаса, заключается в том, чтобы «высветить за пределами данности бытие в его единстве». Язык как посредник между человеком и бытием, полагает немецкий философ Х.-Г.Гадамер, выявляет «целостность» нашего отношения к миру; парадокс языка состоит в том, что он является, собственно говоря, «не языком, а миром» (Г.Ипсен). Не случайно поэтому гумбольдтовское определение языка как миропонимания человека родоначальник неогумбольдтианства Л.Вайсгербер интерпретирует с помощью формулы – «язык как миросозидание».
В европейской традиции философия языка ведет свое начало от классической античности и является тем источником, от которого обособилась впоследствии сама наука о языке. На протяжении веков (от досократиков до стоиков и александрийцев и со времени аристотелевского ренессанса в Европе до конца латинского Средневековья) язык оставался предметом почти исключительно чисто «философского умозрения». Интерес, проявляемый мыслителями к языку, имел при этом исключительно философский характер. Так, философия языка в античности возникает в ходе решения центральной философской проблемы этой эпохи – взаимоотношения между вещью, мыслью и словом. В последующем философия языка развивается в европейской культуре как в русле философии, так и теологии, логики, лингвистики, и особенного подъема достигает в философии 20 в., вытесняя при этом ряд традиционных тем и основоположений. По всеобщему признанию (см., об этом, например, у Х.-Г.Гадамера), проблема языка занимает в современной философии такое же ведущее положение, какое полтора столетия назад имела в ней проблема мышления, а в немецкой классической философии – мышления, «мыслящего самого себя».
Хотя проблема изучения языка как такового в философии не является основной и имеет в ней «вторичный» характер, эта проблема и в рамках философии никогда не была просто одной из многих проблем. Однако, как полагает французский философ Ж.Деррида, эта проблема «как таковая» еще никогда «не захватывала столь глобального горизонта крайне разнообразных областей исследования, гетерогенных дискурсов, сфер различного и разнородного, наряду с их намерениями, методами и идеологиями».
Одна из таких областей возникновения и проявления особого интереса к языку – реалистическая религиозная философия языка в России, формирование которой в начале 20 в. проходило под знаком осмысления богословской полемики о природе Имени Божия, его действенности и почитании, развернувшейся на Святой горе Афон в начале века между сторонниками мистического реализма в понимании имени («имяславцами»), веровавшими, что в Имени Божием, призываемом в молитве, присутствует Сам Бог, и приверженцами номиналистического подхода в понимании имени («имяборцами»), согласно которому Имя Божие есть «инструментальное» средство для выражения молитвенного обращения человека к Богу. В набросках к своей незаконченной книге Вещь и имя (1929) А.Ф.Лосев писал: «. история новой философии. отличается активным имяборчеством, как и вся новая европейская философия. Эта философия… старается уничтожить и теорию языка, основанную на понимании его как специфической сферы, ибо язык есть именно противоположность всякой глухонемой психологии. С большим трудом наметилась в конце концов подлинная ономатологическая магистраль в современной философии; и это есть, несомненно, знамение и новой наступающей культуры, и новой еще не бывшей философии… дух времени действительно изменился. Можно сказать… что еще никогда философия языка не занимала столь принципиального места, как сейчас».
В современной европейской философской мысли проблема языка возникает в связи с попыткой преодолеть тенденции к деонтологизации в философии, а также в русле традиционной философской проблематики поиска базисных оснований человеческого познания и культуры – особых «культурно-исторических априори», в качестве которых стали рассматривать язык. Наиболее интенсивно лингвофилософская проблематика изучается в 20 в. в философской герменевтике, в двух ее вариантах – «онтологической герменевтике» (М.Хайдеггер), акцентирующей внимание на соотношении языка и бытия и представляющей постижение бытия как раскрытие его манифестации в языке, и «лингвистической герменевтике», или герменевтике текста (Х.-Г.Гадамер, П.Рикер), акцентирующей внимание на взаимосвязи языка и мышления в их отношении к бытию. Для позиции философской герменевтики в целом характерно выражение недоверия к непосредственным свидетельствам о жизни сознания, и прежде всего к провозглашаемому Р.Декартом принципу непосредственной достоверности самосознания Cogito ergo sum, и обращение к косвенным свидетельствам, запечатлеваемым, согласно философской герменевтике, не столько в логических структурах, сколько в языке, трактуемом как воплощение жизненной конкретности дорефлексивного опыта. Философская рефлексия, по утверждению французского философа П.Рикера, должна опираться не на тезисы «я мыслю» или «я есмь», но на тезис «я говорю», отображающий более глубокий слой человеческого существования, поскольку сущностные структуры бытия запечатлеваются и отображаются не в мышлении или сознании, а в творчески подвижном, необъективируемом и неуловимом для понятийного мышления языке. Над каждым словом, по Рикеру, находится «венчик невыразимого», и в любой момент диалога «во взвешенном состоянии» находится и то, что непосредственно высказывается, и вся бесконечность невысказанного.
Язык, по мысли немецкого философа М.Хайдеггера, впервые дает имя сущему и через такое именование «впервые изводит сущее в слово и явление». Язык таит в себе «оформленную концептуальность», и путь к подлинному смыслу бытия лежит через рефлексию над языком. Хайдеггер предлагает при философских размышлениях «вслушиваться» в забытые и повседневно используемые слова, «слушая», что они говорят «сами по себе», вне исторических контекстов, и часто прибегает сам к этой установке при осмыслении философских терминов. Так, при интерпретации понятия «метафизика» он опирается на лингвистический анализ слова «предмет» (Gegenstand от gegen «против» и stehen «стоять»), обыгрывая идею противостояния, лежащую в основании значения данного слова, и полагая при этом, что метафизика с самого начала относится к сущему как чему-то противостоящему человеку, как к чему-то внешнему и чуждому.
Эта установка Хайдеггера опирается на древнейший философский метод рефлексии над языком, исходящий из представления о том, что в языке содержится своя «окаменелая философия» (М.Мюллер) и что, следовательно, не существует лучшего способа «философски исследовать истину, как расследовать корни слов» (Ф.Г.Якоби). О «философичности» самого языка как миропонимания человека говорил в свое время и В. фон Гумбольдт, связывая сравнительное языковедение с «философской историей человечества».
В европейской философской мысли существуют две позиции по вопросу об оценке значимости для человеческой культуры такой «окаменелой философии» в языке (или, на другом языке, языковой «философской мифологии»), выражающей первовидение человека, его стихийное, нерефлектируемое миропонимание, оказывающее не всегда осознаваемое воздействие на все человеческое мировосприятие и культуру. При одном подходе язык, наряду с мифом, искусством и познанием в целом, рассматривается как важнейшая форма самопостижения духа, подлинный «источник света», «условие видения», «исток» и «великий ориентир» духовного процесса, в котором для нас «конституируется действительность» в ее единстве и многообразии, и задачей философии объявляется раскрытие того, как в этих сферах осуществляется процесс синтеза мира (Э.Кассирер).
При другом, прямо противоположном взгляде язык расценивается в качестве источника заблуждений («тюрьмы») для человека, и задача философии усматривается в освобождении от мифологии, содержащейся в языке и препятствующей свободе мышления. Согласно позиции немецкого гносеолога Ф.Маутнера, «нам неведомы и надчеловеческий философский язык и чистый разум, а потому критика разума должна стать критикой языка, а всякая критическая философия есть критика языка». В наиболее заостренной форме эту идею развивал Ф.Ницше, который полагал, что в языке в сокровенной форме пребывает своя «философская мифология», которая постоянно сказывается, как бы люди ни старались быть осторожными. Слова и понятия, с помощью которых люди не только обозначают вещи, но и предполагают с их помощью уловить изначальную сущность вещей, «постоянно соблазняют нас», – полагал Ницше и утверждал, что «мы не избавимся от кумиров, пока будем верить в грамматику».
В наше время идеи «лингвистической критики» метафизики развивал австрийский философ, логик и математикЛ.Витгенштейн, полагавший, что «большинство предложений и вопросов философа коренится в нашем непонимании логики языка». Философия для него – «критика языка», борьба против «зачаровывания» разума средствами нашего языка, против ложных понятий, создаваемых «грамматической иллюзией».
Идеалом неопозитивизма становится создание логически совершенного языка, который «прямо достает до реальности» (Б.Рассел). В ходе «лингвистической критики» метафизики неопозитивистами был разработан особый концептуальный анализ естественного языка, составляющий одно из центральных направлений в современной лингвистической мысли.
Важнейшим вопросом, касающимся взаимосвязи языка и философии, является вопрос о так называемом «языке философии» и о его соотношении, с одной стороны, с языком и с другой – с философией и, в частности, с самой философией языка. Глубокое развитие идея о взаимосвязи языка и философии как двух форм миропонимания человека получает в русской религиозной философии. Так, в понимании П.А.Флоренского факт существования языка есть тем самым факт существования философии, поскольку язык в основе своей диалектичен: «В слове как таковом бьется ритмический пульс вопросов и ответов… выхождений из себя и возвращений в себя, общения мысли и углублений в себя», и в языке как таковом «заложено объяснение бытия». Философия для Флоренского, будучи одним из модусов языка, одним из своеобразных случаев его употребления, – есть «в существе своем… язык». Сходную позицию тождества языка и философии развивает и А.Ф.Лосев, для которого философия есть «не больше, как раскрытие глубинных интуиций и мыслей, заложенных в языке… раскрытие внутреннего содержания слов и имен, открывшихся данному народу и созданных им», а философская теория есть «не что иное, как осознанный и проанализированный язык». Философия рождается, по Лосеву, из «интуитивных глубин языковой стихии». Сам же язык интерпретируется им как великая стихия, которая является «переходным звеном между неоформленными интуициями изначального мироощущения и законченными философскими теориями». В системе соотношений – язык, философия, язык философии – язык занимает центральное положение: питая философию своими интуициями, он оказывается «органом осознания этих интуиций». Этот последний момент служит основанием для отождествления в отдельных лингвофилософских концепциях всех трех сфер духовной активности человека – языка, философии и языка философии. В лаконичной форме эта позиция выражается в следующих максимах философа и лингвиста В.В.Бибихина: «Язык философии есть просто язык в его существе»; «Философия… в своей открытости миру равна языку»; она «несет в себе язык»; «Философия и есть язык» и, наконец, «…человек, философия и язык – одно».
Один из ракурсов темы взаимосвязи языка и философии касается вопроса о связи родного языка и национальной философии, а также идиоэтнического и универсального начал в языке и философии. По мысли А.Ф.Лосева, «кто понимает греческий язык, тот тем самым принципиально понимает и греческую философию»: в творениях Плотина и Прокла философия дает полное диалектическое осознание «всех внутренне-интимных корней греческого духа, то есть языка». «Какую философию мог создать народ, для которого сама «мудрость», есть, по корню слова мастерство, умение создавать вещь, понимание ее устройства?» И «…что такое греческая «идея», как не видение зрение, узрение, если сама этимология указывает на это?». Опираясь на принцип тождественности языка и философии, родного языка и языка как такового, Бибихин утверждает, что «нашему языку пора уже давно быть языком не русской философии, не философии в России, а философии вообще».
При локализации философии языка в эпистемологическом пространстве гуманитарной мысли наблюдаются следующие ориентации, границы между которыми на практике проводятся не всегда достаточно четко. Исследования лингвофилософской направленности могут включаться в состав отдельных дисциплин – философии, религиозной философии, семиотики, логики, языкознания. По мысли Н.О.Лосского, дисциплины типа «философия математики», «философия естествознания», «философия истории» и др., в которых исследуются общие принципы, лежащие в основе одной или нескольких частных наук, относятся к частным философским дисциплинам, осуществляющим переход от метафизики к частным наукам (и наоборот), с которыми она образует органическое целое знание и для которых служит фундаментом и «крышею».
В современной методологии науки и науковедении идеи, относящиеся к философии этой науки, локализуются в ее «метаслое», или особой «метафизической» части. Выражение «философия языка» может трактоваться при этом как синоним к термину «парадигма», под которой понимается «господствующий» взгляд на язык, связанный с определенной философской позицией. Лингвофилософские исследования могут далее включаться в состав более общей сферы знания, синтезирующей как философский, так и конкретно-научный, и теологический подходы, как это имеет место, например, в русской религиозной философии школы Всеединства, развивающей идеи «цельного» (всеобъемлющего) знания как момента цельной жизни. Наконец, лингвофилософские исследования могут быть выведены в особое междисциплинарное пространство, находящееся на стыке философии, науки о языке и других видов знания, что вызвано стремлением избежать крайностей двух первых ориентаций:1) редукционизма – ограниченности точки зрения на философию языка с позиций включающей дисциплины, свойственного первой ориентации, и 2) радикализма в реализации идеи синтеза, свойственного второй ориентации.
В зависимости от широты трактовки языка и контекста его существования можно выделить три основных установки-программы в философии языка. Первая – имманентно-семиологическая, при которой язык рассматривается «в самом себе и для себя» как система отношений и различительных единиц. Эта установка находит свое воплощение в структурализме. Как пишет Ф.де Соссюр, «в языке, как и во всякой семиологической системе, то, что отличает один знак от других, и есть все то, что его составляет. Различие создает отличительное свойство, оно же создает значимость и единицу».
Вторая установка – антропологическая, при которой язык рассматривается в контексте человека и его мира, находит свое выражение в философии языка основоположника общего языкознания В. фон Гумбольдта, неогумбольдтианстве и сходных концепциях. Так, Гумбольдт утверждает: «Язык представляет собой постоянно возобновляющуюся работу духа, направленную на то, чтобы сделать артикулируемый звук пригодным для выражения мысли»; по словам немецкого языковеда Х.Г.К. фон дер Габеленца, «язык – своеобразное духовное око, коим я взираю на мир».
Третья программная установка – (тео)антропокосмическая, при которой язык рассматривается в максимально широком контексте – Бог, человек, космос. Такая установка принимается в богословии языка и религиозной философии. См., например., у архимандрита Софрония (Сахарова): «Истинная молитва к Богу, – пишет истинному есть общение с Духом Божиим, который молится в нас… Он возводит дух наш в созерцание вечности…», а также у С.Булгакова: «Язык дан человеку, потому что в нем и через него говорит вся вселенная, он есть логос вселенной»; «Слово космично в своем естестве, ибо принадлежит не сознанию только, где оно вспыхивает, но бытию». При понимании человека как микрокосма границы между второй и третьей программами-установками сливаются, и они частично отождествляются: «…человек есть мировая арена, микрокосм, ибо в нем и через него звучит мир, потому слово антропокосмично, или, скажем точнее, антропологично».
В философии языка различаются три основные парадигмы представления языка, делающие акцент на семантическом, синтаксическом или же прагматическом планах языка: 1) философия имени («семантическая парадигма»), исходящая из имени и его отношения к миру, 2) философия предиката («синтаксическая парадигма»), опирающаяся на предикат как на ядро суждения и изучающая синтаксические связи между языковым выражением и взглядом на мир лишенного личностных свойств усредненного носителя языка, и, наконец, 3) «философия эгоцентрических свойств» («прагматическая парадигма»), исходящая из момента связи между языком и говорящим субъектом. Первая парадигма разрабатывалась в философии языка со времен античности вплоть до начала 20 в. Вторая – в философии языка неопозитивизма. Третья – в философии языка позднего логического неопозитивизма (Б.Рассел) и в формальной прагматике (Р.Монтегю, К.И.Льюис, Я.Хинтикка и др.).
В 20 в. широкое развитие получает идея о том, что в языке в сокровенной форме представлена не только своя особая философия, но и «естественная (наивная) лингвистика», или «народное языкознание», под которыми понимается «нерефлектирующая рефлексия» говорящих, т.е. спонтанные представления о языке и речевой деятельности, которые сложились в обыденном сознании человека и фиксируются в значении таких «металингвистических» терминов, как язык,речь, слово, смысл, значение и т.д., независимо от «профессиональной лингвистики» и в том числе от исследований языка в философском контексте. Отношение философов языка к свидетельствам о языке со стороны «наивной» и «профессиональной» лингвистики» далеко не равнозначно. Прислушиваясь к самому языку, его наивной «нерефлектирующей рефлексии», а также принимая при этом общефилософскую интерпретацию природы языка (например, гумбольдтовскую интерпретацию языка как энергейи, а не эргона), философы могут не проявлять особого интереса к собственно лингвистическим теориям (в силу различной природы интереса к языку у философов и лингвистов). Такая позиция характерна для тех философских исследований, где не ставится специальная теоретическая задача постижения языка и где о языке не «говорят», а его «слушают». Так, русский религиозный философ-богослов П.А.Флоренский пишет: «…истинный предмет наших рассуждений – внутренняя жизнь, а не лингвистика… Лингвистические теории для нас – не аргументы в собственном смысле… философия – хотя и Ancilla Theologiae, однако не Ancilla scientiarum; в отношении к науке она – Domina. Философия язык творит, – не изучает… слово есть то, чем дарует ему быть творец языка – поэт или философ».
Тема взаимосвязи языка и философии остается одной из самых сложных проблем гуманитарной мысли, и каждое поколение мыслителей дает свой ответ на извечный вопрос, как относиться к тому факту, что «отправной точкой» всякого познания является сформированный языком мир, что, в частности, и естествоиспытатель, и историк, и даже философ «видят» предметы первоначально так, как им «преподносит» их язык (Э.Кассирер). В свое время немецкий философ И.-Г.Гаман писал о том, что вся наша философия более состоит из языка, чем из разума. Но и разум, полагает он, есть язык, logos. Гаман не видит для себя разрешения этой проблемы: «Мрак над этой бездной для меня все не рассеивается; я все еще жду апокалиптического ангела с ключом к этой бездне». Один из наиболее оптимальных путей разрешения этой проблемы в современной философии языка лежит на пути возвращения к гумбольдтовской традиции интерпретации языка и интеллектуальной активности человека как энергии и экспликации лежащей в основании такого подхода синергийно-персоналистической парадигмы изучения языка как духовной реальности.
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском:
источник
В рамках данной темы необходимо сделать акцент на смысле того лингвистического поворота, который совершился в философии ХХ в. В связке оппозиций «мышление — язык» классическая философия приоритет отдавала мышлению, а не языку. Концептуальное мышление считалось той предельной инстанцией, к которой следует обращаться для постижения всякой, в том числе и лингвистической, реальности. Классическая философия пыталась постичь суть языка при помощи понятий-концептов. В философии ХХ века наблюдаются противоположные тенденции. В оппозиции «мышление – язык», «понятие – слово» приоритет уже отдается второму (языку, слову), а не первому (мышлению, понятию). Понятия разъясняются при помощи слов естественного языка, а вот значение слова не может быть до конца раскрыто в понятиях. Слово, а не понятие-концепт теперь считается той предельной инстанцией, в которой заключены основания не только гносеологии и логики, но и самой онтологии. В этом суть лингвистического поворота, или поворота к языку, который связан с такими направлениями, как лингвистическая философия,герменевтика, структурализм и постструктурализм. В русской философии – это традиция имяславия, которая резко отличается от направлений западной философии языка, так как рассматривает энергийный пласт языковой реальности.
Рассмотрим те нетривиальные импликации лингвистического поворота, которые связаны со своеобразной «переоценкой ценностей» в онтологии, гносеологии и методологии. Вот некоторые их них. Фундаментальные науки сегодня столкнулись с ситуацией радикального плюрализма, или существования «неприводимо различных теорий» в современной науке.Здесь фокус внимания закономерным образом смещается от гносоелогической проблемы истины к проблеме языковой ясности; от проблемы единой истины к проблеме общепонятного языка, который обеспечивал хотя бы возможность диалога.
Еще один нетривиальный аспект поворота к языку. В современном мышлении совершается парадигмальная революция, которая тотальным образом охватывает все области как гуманитарного, так и естественнонаучного знания. Суть этой революции образно можно пояснить так. В предыдущей парадигме господствовала метафора здания («здание» науки; «фундаментальные» законы; элементы – «первокирпичики» бытия и т.д.). Сегодня метафора здания заменяется метафорой сети. Все элементы сущего теперь уподобляются не «кирпичам», из которых построено (миро)здание, а узлам сети. Разница между «первокирпичиком» и «узлом сети» принципиальна: «кирпичик» имеет самодавлеющее существование, а узел существует только благодаря связям и отношениям в сети. И началась эта парадигмальная революция в лингвистике: начало ей было положено возникновением такого направления, как структурная лингвистика. Далее методы структурной лингвистики стали применяться для исследования самых различных сфер, а языковые структуры становятся ключом к пониманию любых других структур. Закономерен вопрос: почему главной структурой, которая может быть ключом к пониманию всех остальных структур, считается именно структура языка, а не какая-нибудь иная структура, — структура «чистой мысли», к примеру? Это — вопрос об отношении между логикой и грамматикой. С точки зрения классической философии, логика первична и независима от грамматики. Но так можно думать лишь до тех пор, пока мы сравниваем мышление субъектов, говорящих на языках одной и той же языковой семьи (например, индоевропейской семьи языков). Это – языки, которые грамматически соизмеримы между собой (во всех имеются подлежащее и сказуемое, сходные части речи и т.д.). Исследования американских лингвистов Э.Сепира и Б.Уорфа, изучавших мышление североамериканских индейцев (хопи и нутка, языки которых грамматически несоизмеримы с европейскими) заставили пересмотреть вопрос о соотношении логики и грамматики. «Аподиктическая достоверность» как формальной, так и трансцендентальной логики отражает не универсальные свойства трансцендентального субъекта, а всего-навсего глубинную грамматику («криптотип») индоевропейской семьи языков. Равным образом, и представления о реальности бессознательно строятся на основе языковых норм данной группы языков: любая интуиция «самоочевидного» отражает не онтологические, а лингвистические структуры.
Лингвистическая философия связана с именами Д. Мура, Л. Витгенштейна, Д. Остина и т.д., видившими задачу философии в своеобразной «терапевтической» деятельности по отношению к языку (принцип «не смешивать языковые игры»).
Структурализм. Основоположник структурализма – швейцарский лингвист Ф. де Соссюр – выделяет в языке актуальную и потенциальную части. Первой соответствует синхронный аспект языка, где все возможное множество высказываний существует в виртуальной одновременности. Второй соответствует диахронный аспект языка, или временная последовательность. Когда мы говорим, то некий фрагмент языка переводим из синхронного состояния в диахроническую последовательность.
В языке принято выделять следующие аспекты: 1) семантика – отношение означающего к означаемому; 2) синтаксис – отношение между означающими; 3) прагматика – отношение сообщения к адресату. В структуралистском понимании языка на первый план выдвигается именно синтаксис: с точки зрения структурализма, значения слов задаются системой связей между означающими. Например, согласно примеру, приводимому Ф. де Соссюром, значение слова «мох» понимается не через образное представление мха, а, прежде всего, по контрасту со всеми словами сходного звучания: мех, мог, мол и т.д. Так структурализм положил начало своеобразной парадигмальной революции, суть которой, выражаясь образно и кратко, можно артикулировать следующим образом. В предыдущей парадигме господствовала метафора здания («здание» науки; «фундаментальные» законы; элементы – «первокирпичики» бытия и т.д.). В структурализме метафора здания заменяется метафорой сети. Все элементы сущего теперь уподобляются не «кирпичам», из которых построено (миро)здание, а узлам сети. Разница между «первокирпичиком» и «узлом сети» принципиальна: «кирпичик» имеет самодавлеющее существование, а узел существует только благодаря связям и отношениям в сети. И началась эта парадигмальная революция в лингвистике, — с возникновением такого направления, как структурная лингвистика. Кредо структурализма: отдельно взятое слово ничего не значит. «Означаемое» появляется не как «кирпичик» смысла, а только как узел в сети отношений между «означающими».
Другие представители структурализма – К. Леви-Стросс, Р. Барт, М. Фуко, Ж. Лакан – исследует самые различные формы сознания и человеческой деятельности (миф, религию, науку, политику, искусство, телесные практики, область бессознательного и т.д.) как разновидности языка, видя в них лишь различные модификации Структуры, как таковой, Методы структурной лингвистики начинают применяться для анализа этнографических культур (правила браков, терминология родства, тотемизм, ритуалы, мифы); феноменов европейской культуры: массовых коммуникаций, журнализма, моды, еды, структуры города и т.д. Ж.Лакан развивает концепцию психоанализа на основе идеи об аналогии между структурами языка и механизмами действия бессознательного. М. Фуко рассматривает проблемы «археологии знания», анализируя различные синхронные срезы в истории познания, — эпистемы, или познавательные поля, отличающихся друг от друга спецификой означающего механизма.
Постструктурализм.«Вторая волна» структурализма связаны с именами Ж. Деррида, Ж. Делеза, Ф. Гватаре, Ж. Бодрийара, Ж. Лиотара. К постструктурализму относят также поздние работы Р. Барта и М. Фуко. Постструктуралистские стратегии «открытого чтения» совершают своеобразную виртуализацию текстов, нацеливая на понимание не столько актуального смысла, сколько тех потенциальных возможностей, которые содержатся в любом тексте (в этом постструктурализм перекликается с герменевтикой).
Ж. Деррида вводит в философию практики деконструкции – то есть прочтение текстов через «демонтаж» и повторную «сборку» текстовых массивов, причем повторная «сборка» должна выявить те маргиналии и спящие смыслы, которые обычно остаются в тени и остаются скрытыми для обычного способа чтения. А поскольку, с точки зрения постструктурализма, многообразие деконструктивистских прочтений потенциально бесконечно, постструктуралистская работа с языком совершает диссеминацию (т.е. рассеивание) любого смысла, текста, да и самой онтологии. Постструктурализм отвергает существование какого-либо однозначного и самотождественного смысла («трансцендентального означаемого»). Иллюзии самотождественности смыслов, согласно философии постструктурализма, основывались на привилегированном статусе настоящего в классической концепции времени. Однако между знаком и тем, что он означает, неизбежно существует временной зазор – смещение во времени, в котором настоящее всегда проскальзывается (всегда либо еще не…, либо уже не…). Любой текст – это бесконечная игра темпоральных смещений, которая нигде не может остановиться, где одно отсылает к другому и нет ни начальной, ни конечной точки. Поэтому смысл никогда не бывает актуальным и однозначным, а всегда являет собой только веер расходящихся в бесконечность потенциальных возможностей. Для обозначения набора всех содержащихся в тексте потенциальных смыслов Ж. Деррида употребляет понятие архэ-письма.
Итак, постструктурализм разрушает привычную для нас одномерность логического мышления в пользу многомерности и поливариантности. Это – онтология гиперреальности и семантика гипертекста, где уже нет ни причин, ни следствий, а есть только сеть взаимозависимостей и переплетение событий, в котором как причиной, так и следствием может оказаться все, что угодно. Как ни парадоксально, гиперреальность тоже есть разрушение «реальности», по крайней мере, в привычном понимании этого слова. По выражению Ж. Бодрийара, здесь совершается «уничтожение посредством переизбытка». Онтология постструктурализма перекликается с буддийскими учениями о пустоте, в которых пустота понимается, как правило, отнюдь не как вакуум, а как сеть такой взаимозависимости всех вещей и явлений, в которой нет начального или конечного узла. Таким образом, в онтологии постструктурализма происходит растворение мира и возвращение его к изначальной пустоте.
Концепцию гиперреальности следует рассмотреть также в связи с концепцией симулякров Ж. Бодрийара. Симулякры – это знаки, которые не изображают, а маскируют, а затем и вообще подменяют собой реальность. Симулякры в своем развитии проходят три стадии: Симулякры первого порядка связаны с изготовлением всевозможных подделок (пример – картина, написанная в реалистической манере); Симулякры второго порядка маскируют уже не реальность, а отсутствие реальности. Знак здесь отсылает не обозначаемому предмету, а к другому языку (пример – «физическая реальность» в современной фундаментальной науке, которая возникает через обнаружение групп симметрий в системах уравнений); Симулякры третьего порядка, в эру которых уже вступила современная культура, уже не просто маскируют реальность или отсутствие таковой, а производят свою собственную реальность – гиперреальность. Основой симулякров третьего порядка является коды и матричные структуры. Информационные матрицы – это язык, который предназначен не для обозначения реальности, а для продуцирования реальности. Здесь стирается противоречие между знаком и значением, между реальным и воображаемым, между копией и оригиналом. Это – «знак, где кончается сигнификация» и происходит порождение гиперреальности. Примеры – клонирование или компьютерная виртуальная реальность.
Прообразом каждого типа симулякров является свой тип паталогии, точнее, психопаталогии. Симулякрам первого порядка соответствует истерия – патология притворства; симулякрам второго порядка соответствует паранойя с ее склонностью к систематическому бреду; симулякрам третьего порядка соответствует шизофрения – форма патологии, которой не знали предыдущие эпохи. Термин «шизопроцессы» вошел в философский обиход и применяется в философии постструктурализма не только для характеристики душевной патологии, но и процессов в экономике, политике, культуре, искусстве и т.д. Шизопроцессы – это развоплощение реальности до информационных матриц – кодов, а затем тотальное перекодирование, в котором отменяются всякие ограниченичения на смещение и слипание кодов. Шизофренический бред – это, согласно Ж. Бодрийару, не отлет от реальности, а это – бред гиперреальности, в котором «все содержится во всем», размываются все границы и ограничения. Культура, вступившая в эру симулякров третьего порядка, оказалась тотальным образом вовлеченной в шизопроцесс.
[1] Ясперс К. Истоки истории и ее цель / Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., Изд-во полит. Лит-ры, 1991, с. 251. [2] Бердяев Н. Смысл истории. М.: Мысль, 1990, с. 165. [3] Ницше Ф. Так говорил Заратустра / Ницше Ф. Соч в 2-х т. Т.2. М.: Мысль, 1990, с. 61. [4] А.Ф. Лосев. Эстетика Возрождения. М.: Мысль, 1978, с. 125. [5] Бердяев Н. Смысл истории. М.: Мысль, 1990, с. 120. [6] Фуко М. Слова и вещи. СПб., 1994, с.404. [7] Николай Кузанский. Апология ученого незнания / Николай Кузанский. Соч. в 2-х т. Т.2. М., Мысль, 1979, с.21. [9] Николай Кузанский. Об ученом незнании / Николай Кузанский. Соч. в 2-х т. Т.1. М., Мысль, 1979, с. 55. [10] Николай Кузанский. Об ученом незнании / Николай Кузанский. Соч. в 2-х т. Т.1. М., Мысль, 1979, с. 54. [11] Николай Кузанский. Об ученом незнании / Николай Кузанский. Соч. в 2-х т. Т.1. М., Мысль, 1979, с. 55. [12] Николай Кузанский. Об ученом незнании / Николай Кузанский. Соч. в 2-х т. Т.1. М., Мысль, 1979, с. 67. [13] Николай Кузанский. Об ученом незнании / Николай Кузанский. Соч. в 2-х т. Т.1. М., Мысль, 1979, с. 104. [14] Николай Кузанский. Апология ученого незнания / Николай Кузанский. Соч. в 2-х т. Т.2. М., Мысль, 1979, с.23. [15] Маркс К. К критике политической экономии//Маркс К., Энгельс Ф. Изд. 2-е, Соч., т.13. — 1961. — с.7. [16] Маркс К., Письмо Вере Засулич// Маркс К., Энгельс Ф. Изд. 2-е, Соч. т.46. — 1975. — с.148. [17] Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия / Фрейд З. Психология бессознательного.М., 1990 , с. 405 [18] Фрейд З. Я и Оно / Фрейд З. Психология бессознательного. М., Просвещение, 1990 , с. 431 — 432 [19] Психология и религия / Юнг К.Г. Архетип и символ. М., Ренессанс, 1991 , с. 172 [20] Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб., 1999. С. 92. [21] Происходящее от греческого корня слово «эйдос» (идея), в отличие от слова «мысль», делает акцент именно на зримом характере идей. Пример тому – интуиция чистых геометрических форм. [22]Хайдеггер М. Время и бытие./ Хайдеггер М.Время и бытие. М., 1993 , с.392. [23] Хайдеггер Что такое метафизика? / Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993. С.39 [25] Гадамер Х.Г. Пути Хайдеггера: исследование позднего творчества. М., 2005, с.33. [26] Хайдеггер М. Указ. соч. С. 171-174. [27] Сартр Ж.-П. Бытие и ничто. М., 2000. С. 68.источник
Понятие языка в различных философских системах. Проблема возникновения и развития языка. Роль языка в формировании цивилизации и его значение для познавательной и созидающей деятельности человека. Язык как средство общения и взаимного понимания людей.
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
язык общение философский познавательный
1. Понятие и сущность языка
1.1 Понятие языка в различных философских системах
2.1 Язык как средство общения и взаимного понимания людей
2.2 Единство языка и сознания
3. Язык и его роль в культуре
Список использованной литературы
Главное, что отличает общение животных от человеческого общения — наличие вербальных средств коммуникации, т. е. наличие языка. Именно язык позволяет человеку передавать информацию посредством символьного обозначения объектов, о которых идет речь. Таким образом, язык это обозначающая функция, его слова обозначают, определяют предмет или процесс. Он позволяет перейти к обобщениям.
Однако необходимо помнить, что человек не просто так называет предметы. Слово — это результат сложной внутренней жизни человека, его обозначение выясняется постепенно. В то же время слово упорядочивает внутреннюю жизнь человека, делая ее доступной для понимания другим людям, для экстернализации психического опыта.
Рождаясь, человек не приобретает знание языка. Ребенок учится говорить, слушая речь своих родителей и ближайшего окружения. И именно способность говорить, наличие речи и знание языка позволяет ребенку стать человеком, а не особью человеческого рода.
В то же время необходимо отметить, что для каждого человека язык уже предзадан обществом, и именно общество диктует условия акта говорения. Говорение и писание — есть обращение субъекта к другим субъектам. Язык для них посредник. Благодаря языку осуществляется коммуникация между людьми.
Язык и мышление неразрывно связаны между собой, это ни у кого не вызывает сомнения. Язык, как важнейшая знаковая система является необходимым условием возникновения мышления, формой его существования и способом функционирования. В процессе развития человеческого сообщества и его культуры мышление и язык складываются в единый речемыслительный комплекс, выступающий основанием большинства культурных образований и коммуникативной реальности.
Проблема возникновения и развития языка, а также его роли в процессе становления человечества волновала все поколения философов, а на современном этапе философии мы можем говорить об интереснейших теориях в философии языка (Л. Витгенштейн, Э. Кассирер, К. Айдукевич).
Роль языка в формировании цивилизации и значение его для познавательной и созидающей деятельности человека и обусловила актуальной данной работы.
1. Понятие и сущность языка
1.1 Понятие языка в различных философских системах
Язык — это знаковая система, используемая для целей коммуникации и познания. Системность языка выражается в наличии в каждом языке помимо словаря также синтаксиса и семантики. Природа и значение языкового знака не могут быть поняты вне языковой системы.
Все языки могут быть разделены на естественные, искусственные и частично искусственные. Первые возникают спонтанно в процессе общения членов некоторой социальной группы (напр., этнические языки); вторые создаются людьми для специальных целей (напр., языки математики, логики, шифры и т. п.). Языки естественных и гуманитарных наук относятся к частично искусственным. Характерной особенностью искусственных языков является однозначная определенность их словаря, правил образования и значения. Эти языки генетически и функционально вторичны в отношении естественного языка; первые возникают на базе второго и могут функционировать только в связи с ним.
По вопросу об отношении языка к действительности имеются две противоположные точки зрения. Согласно первой из них язык есть продукт произвольной конвенции; в выборе его правил, как и в выборе правил игры, человек ничем не ограничен, в силу чего все языки, имеющие ясно определенную структуру, равноправны («принцип терпимости» Р. Карнапа). В соответствии со второй точкой зрения язык связан с действительностью и его анализ позволяет вскрыть некоторые общие факты о мире.
Конвенционалистская концепция языка принималась многими представителями философии неопозитивизма. Она основана на преувеличении сходства естественных языков с искусственными и на ошибочном истолковании ряда фактов, касающихся этих языков.
Мышление есть одна из форм отражения действительности. Язык, являющийся инструментом мышления, также связан своей смысловой стороной с действительностью и своеобразно отражает ее. Это проявляется в обусловленности развития языка развитием человеческого познания, в общественно-историческом генезисе языковых форм, в успешности практики, опирающейся на информацию, получаемую с помощью языка.
Весьма распространенным является тезис о зависимости наших знаний о мире от используемого в процессе познания языка. К различным формам этого тезиса ведут представления о языке как об одной из форм проявления «духа народа» (В. Гумбольдт) или реализации свойственной человеку способности символизации (Э. Кассирер), утверждение об искажении результатов непосредственного познания в процессе их выражения (А. Бергсон, Э. Гуссерль). Принцип неизбежной зависимости картины мира от выбора понятийного аппарата вместе с положением об отсутствии ограничений в этом выборе составляет существо «радикального конвенционализма», принимавшегося К. Айдукевичем.
Положения о связи языка с мышлением и действительностью позволяют найти правильное решение вопроса о роли языка в познании. Язык есть необходимый инструмент отображения человеком действительности, оказывающий влияние на способ ее восприятия и познания и совершенствующийся в процессе этого познания. Активная роль языка в познании состоит в том, что он влияет на уровень абстрактного мышления, на возможность и способ постановки вопросов относительно действительности и получения ответов на эти вопросы. Утверждение, что язык является активным фактором формирования нашей картины мира, не означает, однако, ни того, что язык «творит» эту картину, ни того, что он определяет принципиальные границы возможностей познания. Язык не только влияет на познание, но и сам формируется в процессе познания действительности как средство адекватного ее отображения.
Философы и логики неоднократно обращали внимание на ошибки, проистекающие из неправильного употребления и несовершенства естественного языка, и призывали к осторожности в пользовании им. Наиболее радикальные из них требовали создания некоторого «совершенного» языка (Г. Лейбниц, Б. Рассел). Современная лингвистическая философия положению, что язык должен быть предметом философского исследования, придала форму утверждения, что язык является единственным или во всяком случае наиболее важным предметом такого исследования. Философия оказалась при этом сведенной к «критике языка», задача которой состоит в том, чтобы туманные и запутанные мысли делать ясными и четко друг от друга отграниченными. В рамках лингвистической философии сложились два направления: одно из них ставит своей целью логическое усовершенствование естественного языка и замену отдельных его фрагментов специально сконструированными языками (реконструкционизм); второе уделяет основное внимание исследованию способов функционирования естественного языка, пытается дать наиболее полное описание его свойств и устранить тем самым затруднения, связанные с неправильным его употреблением (дескрипционизм).
Анализ языка не является, однако, единственной задачей философии и не может быть сведен к прояснению его логической структуры. Язык связан с мышлением и действительностью и не может быть понят вне этой связи. Он должен рассматриваться в контексте целого ряда проблем, связанных с познанием и общением; важна не только логическая, но и гносеологическая и социальная проблематика языка.
2.1 Язык как средство общения и взаимного понимания людей
Язык гак же древен, как и сознание. У животных нет сознания в человеческом смысле слова. Нет у них и языка, равного человеческому. То немногое, о чем животные хотят сообщить друг другу, не требует речи. Многие животные ведут стадный и стайный образ жизни, обладают голосовыми органами, например шимпанзе могут произносить 32 звука. Сложная система сигнализации наблюдается у дельфинов. Животные располагают и мимико-жестикуляторными средствами взаимной сигнализации. Так, считается установленным, что пчелы обладают особой сигнальной системой, состоящей из различных пространственных фигур. С помощью комбинирования различных фигур в целый танец (т.е. благодаря особому “синтаксису”) пчела “рассказывает” всему рою о местоположении найденного ею источника пищи и о пути к нему.
Однако все эти средства сигнализации имеют принципиальное отличие от человеческой речи: они служат выражением субъективного состояния, вызываемого голодом, жаждой, страхом и т.д. (частичный аналог этому — междометия в человеческом языке), либо простым указанием (частичный аналог — указательный жест человека), либо призывом к совместным действиям, либо предупреждением об опасности и т.п. (частичный аналог — восклицания, оклики, вскрики и т.д.). Язык животных никогда не достигает в своей функции акта полагания некоего абстрактного смысла в качество предмета общения. Содержанием общения животных всегда является наличная в данный момент ситуация. Человеческая же речь “оторвалась” вместе с сознанием от своей ситуативности. У людей существует потребность что-то сказать друг другу. Эта потребность реализуется благодаря соответствующему строению мозга и периферического речевого аппарата. Звук из выражения эмоций превратился в средство обозначения образов предметов, их свойств и отношений.
Сущность языка выявляется в его двуединой функции: служить средством общения и орудием мышления. Речь — это деятельность, сам процесс общения, обмена мыслями, чувствами, пожеланиями, целеполаганиями и т.п., который осуществляется с помощью языка, т.е. определенной системы средств общения. Язык — это система содержательных, значимых форм: всякое слово светится лучами смыслов. Посредством языка мысли, эмоции отдельных людей превращаются из их личного достояния в общественное, в духовное богатство всего общества. Благодаря языку человек воспринимает мир не только своими органами чувств и думает не только своим мозгом, а органами чувств и мозгом всех людей, опыт которых он воспринял с помощью языка. Храня в себе духовные ценности общества, будучи материальной формой конденсации и хранения идеальных моментов человеческого сознания, язык выполняет роль механизма социальной наследственности.
Обмен мыслями, переживаниями при помощи языка складывается из двух теснейшим образом связанных между собой процессов: выражения мыслей (и всего богатства духовного мира человека) говорящим или пишущим и восприятия, понимания этих мыслей, чувств слушающим или читающим. (Необходимо иметь в виду и индивидуальные особенности общающихся с помощью слова: читающие одно и то же вычитывают разное.)
Человек может выражать свои мысли самыми разнообразными средствами. Мысли и чувства выражаются в действиях, поступках человека, в том, что и как человек делает. Какими бы иными средствами ни выражались мысли, они в конечном счете так или иначе переводятся на словесный язык — универсальное средство среди используемых человеком знаковых систем, выполняющее роль всеобщего интерпретатора. Так, невозможно, минуя язык, “перевести” музыкальное произведение, скажем, в математические форму. Это особое положение языка среди всех коммуникативных систем вызвано его связью с мышлением, производящим содержание всех сообщений, преданных посредством любой знаковой системы.
Близость мышления и языка, их тесное родство приводит к тому, что свое адекватное (или наиболее приближенное к такому) выражение мысль получает именно в языке. Ясная по своему содержанию и стройная по форме мысль выражается в доходчивой и последовательной речи. “Кто ясно думает, тот ясно и говорит”, — гласит народная мудрость.
Обращаясь к другим людям, говорящий не просто сообщает им свои мысли и чувства, он побуждает их к тем или иным поступкам, убеждает их в чем-либо, приказывает, советует, отговаривает их от каких-нибудь действий и т.д. Слово — великая сила. Острое слово — единственное режущее оружие, которое от постоянного употребления становится еще острее. И мы порой не знаем, какие роковые последствия скрываются в наших словах.
2.2 Единство языка и сознания
Сознание и язык образуют единство: в своем существовании они предполагают друг друга, как внутреннее, логически оформленное идеальное содержание предполагает свою внешнюю материальную форму. Язык есть непосредственная деятельность мысли, сознания. Он участвует в процессе мыслительной деятельности как ее чувственная основа или орудие. Сознание не только выявляется, но и формируется с помощью языка. Наши мысли строятся в соответствии с нашим языком и должны ему соответствовать. Справедливо и обратное: мы организуем нашу речь в соответствии с логикой нашей мысли. Связь между сознанием и языком не механическая, а органическая. Их нельзя отделить друг от друга, не разрушая того и другого.
Посредством языка происходит переход от восприятия и представлений к понятиям, протекает процесс оперирования понятиями. В речи человек фиксирует свои мысли, чувства и благодаря этому имеет возможность подвергать их анализу как вне его лежащий идеальный объект. Выражая свои мысли и чувства, человек отчетливее уясняет их сам: он понимает себя, только испытав на других понятность своих слов. Недаром говорится: если возникла мысль, надо изложить ее, тогда она станет яснее, а глупость, заключенная в ней, — очевидней. Язык и сознание едины. В этом единстве определяющей стороной является сознание, мышление: будучи отражением действительности, оно “лепит” формы и диктует законы своего языкового бытия. Через сознание и практику структура языка в конечном счете отражает, хотя и в модифицированном виде, структуру бытия. Но единство — это не тождество: сознание отражает действительность, а язык обозначает ее и выражает в мысли.
Язык и сознание образуют противоречивое единство. Язык влияет на сознание: его исторически сложившиеся нормы, специфичные у каждого народа, в одном и том же объекте оттеняют различные признаки. Например, стиль мышления в немецкой философской культуре иной, чем, скажем, во французской, что в известной мере зависит и от особенностей национальных языков этих народов. Однако зависимость мышления от языка не является абсолютной, как считают некоторые лингвисты: мышление детерминируется главным образом своими связями с действительностью, язык же может лишь частично модифицировать форму и стиль мышления.
Язык влияет на сознание, мышление и в том отношении, что он придает мысли некоторую принудительность, осуществляет своего родa “тиранию” над мыслью, направляет ее движение по каналам языковых форм, как бы вгоняя в их общие рамки постоянно переливающиеся, изменчивые, индивидуально неповторимые, эмоционально окрашенные мысли.
Но не все выразимо с помощью языка. Тайны человеческой души настолько глубоки, что невыразимы обычным человеческим языком: здесь нужна и поэзия, и музыка, и весь арсенал символических средств.
Язык и вообще вся богатейшая знаково-символическая сфера не имеет самодовлеющего смысла.
Обмен информацией в человеческом обществе строится следующим образом: адресату сообщения предъявляются вовсе не предметы, о которых идет речь, не те или иные «реальности», служащие темой сообщения, а некие заместители этих реальностей, представители их, вызывающие в сознании образ, представление или понятие об этих реальностях, в частности, и тогда, когда самих этих реальностей поблизости нет. Знак же в собственном смысле имеет место лишь тогда, когда что-то (некое В) преднамеренно ставится кем-то вместо чего-то другого (вместо А) с целью информировать кого-то об этом А. Язык не составляет исключения из общего правила. Он тоже знаковая система. Но он — самая сложная из всех знаковых систем.
3. Язык и его роль в культуре
Язык человека принято называть “второй сигнальной системой”. Она возникла исторически в процессе развития коммуникации и культуры, как инструмент познания и преобразования мира. Главная отличительная особенность второй сигнальной системы состоит в том, оперируя условными знаками-символами и составленными из них предложениями, человек может выйти за границы инстинктов и выработать неограниченные по объему и разнообразию знания.
Интересно, что все попытки научить человекообразных обезьян звуковому языку были безуспешны, так как звуковой аппарат животных не в состоянии воспроизводить разнообразные членораздельные звуки человеческой речи, однако удалось научить нескольких шимпанзе пользоваться рядом жестов языка глухонемых. Подобные опыты лишь подтверждают тот факт, что человеческая речь в ее современном виде появилась не сразу, а прошла длинный и трудный путь становления культуры, сопровождая этот процесс, развиваясь вместе с ним.
С древнейших времен до наших дней люди часто приписывают именам людей и названиям предметов магический смысл, волшебное значение. У многих народов, например, сохранилась традиция давать человеку множество имен, в том числе и такое, которое не произносилось: оно считалось подлинным и настоящим. Запретным для употребления считалось в некоторых религиозных верованиях, например, у тибетцев или иудеев, “настоящее имя бога”. Люди полагали, что знание имени чего-либо или кого-либо дает определенную власть над носителем этого имени. Недаром же Адам, первое, что сделал после своего сотворения, это дал имена всему, что окружало, ибо Бог, согласно Библии, назначил ему “владеть всем”.
Любая культура опирается подобно библейскому Адаму на раздачу “имен” всем предметам и явлениям мира. Культура находит яркие, запоминающиеся имена, позволяющие воссоздать в памяти образы отсутствующих предметов, создает огромную систему значений, благодаря которой можно различать, дифференцировать оттенки восприятий и переживаний внешнего мира, выработать сложную иерархию оценок, в которой сконцентрирован опыт многих поколений. Дать имя предмету значит сделать первый шаг на пути к его познанию. А, следовательно, язык выполняет в культуре гносеологическую функцию, о которой подробно речь пойдет ниже.
Только благодаря языку возможно само существование культуры и мышления, как основополагающего фактора ее формирования и функционирования. Ряд антропологов полагает, что неандерталец, живший 200-40 тысяч лет назад в силу слаборазвитых речевых центров мозга, о чем свидетельстве анализ найденных археологами останков, почти не умел говорить.
Язык — это знаковая система, используемая для целей коммуникации и познания. Язык есть необходимый инструмент отображения человеком действительности, оказывающий влияние на способ ее восприятия и познания и совершенствующийся в процессе этого познания. Выделение языковых функций зависит от тех целей, для которых используется противопоставление употреблений языковых высказываний, и может поэтому быть разным в разных случаях. С точки зрения логики, важным является проведение различия между двумя основными функций языка: описательной и оценочной.
Сознание и язык образуют единство: в своем существовании они предполагают друг друга, как внутреннее, логически оформленное идеальное содержание предполагает свою внешнюю материальную форму. Язык есть непосредственная деятельность мысли, сознания. Несомненно, язык окружает человека во всех ипостасях его жизни. Однако необходимо отметить, что человек рождается только с задатками к речевой деятельности, и тот язык, на котором он будет говорить, опосредован лишь тем, в какой стране он родится. Поэтому язык — полностью социально-опосредованный феномен, и его составляющие — знаки, слова, предложения — без общества, без его приписывания значения данным знакам, ничего не стоит.
Стоит также отметить, что, получая от родителей «в наследство» язык, на котором мы будем разговаривать, мы получаем и тот способ мышления, которым мы обладаем. А если провести параллель дальше и вспомнить, что мышление организует наши действия и преобразует действительность, будет понятно, какое огромное значение имеет язык для жизни человеческого сообщества в целом и конкретного человека в частности.
Список использованной литературы
1. Поливанов Е.Д. Статьи по общему языкознанию. М. 1968.
2. Философия. Учебник для ВУЗов / под общ. редакцией В. В. Миронова. М.: «Норма», 2000 г.
3. Спиркин А. Г. Философия. Учебник для ВУЗов. М.: «Гадарики», 2000 г.
4. Основы философии: Учебное пособие для вузов / Рук. автор. колл. и отв. ред. Е.В.Попов. М.: Гуманит. изд центр ВЛАДОС, 1997.
5. Философский энциклопедический словарь. М.: Наука, 1998 г.
6. Гируцкий А.А. Введение в языкознание. М., 2001.
7. Головин Б.Н. Введение в языкознание. М., 1983.
8. Кодухов В.И. Введение в языкознание. М., 1987.
9. Кочергина В.А. Введение в языковедение. М., 1979.
10. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
11.Маслов Ю.С. Введение в языкознание. М., 1998.
12. Норман Б.Ю. Основы языкознания. Мн., 1996.
13. Реформатский А.А. Введение в языковедение. М., 1996.
Роль языка в формировании цивилизации и значение его для познавательной и созидающей деятельности человека. Понятие языка в различных философских системах. Сознание и язык. Язык как средство общения и взаимного понимания людей. Единство языка и сознания.
реферат [27,4 K], добавлен 27.01.2008
Проблема диалектики сознания и языка: представление об окружающем нас мире. Сознание как психическое состояние и высшая функция мозга, связанная с речью. Самосознание и рефлексия, сфера бессознательного. Язык как средство общения и понимания людей.
реферат [28,1 K], добавлен 21.05.2009
Определение, диалектика и структура сознания человека. Сознание, самосознание и рефлексия. Сознание и сфера бессознательного. Диалектика сознания и языка. Язык как средство общения и взаимного понимания людей. Единство языка и сознания, знаковые системы.
контрольная работа [32,2 K], добавлен 08.07.2009
Язык как знаковая система: философия, мышление, идеализм. Функции языка. Язык и дискурсивное мышление. Проблема языка и мышления в концепциях западных ученых. Вербальные и невербальные существования мысли. Гипотезы о соотношении языка и мышления.
контрольная работа [28,4 K], добавлен 14.12.2007
Утилитарно-коммуникативное и познавательное функционирование языка, их диалектическое взаимодействие. Онтологический философский подход к языку: репресивная модальность и креативный потенциал. Смысловая реальность языка и ее неотъемлемость от человека.
реферат [17,9 K], добавлен 30.03.2009
«Проблема языка» в русской философии XVIII века. Особенности философской лексики и текстов. Смысловые доминанты, определившие развитие духовной культуры этого периода. Тенденции развития философского языка и роль иноязычных заимствований в его структуре.
контрольная работа [11,1 K], добавлен 02.02.2014
Истоки китайской традиции и культуры. Содержание учения Августина. Направления философии Нового Времени. Осмысление философами XIX века Русского пути. Основные формы бытия; проблема субстанции, интуиции, языка. Общество как феномен объективной реальности.
контрольная работа [63,9 K], добавлен 18.09.2013
Роль языка в сознательной деятельности человека. Орфографические и фонологические свойства письменной или устной речи. Язык как инструмент выражения бытия. Смысловой облик слов. Выражение эмоционального мира сознания, переживаний.
реферат [26,1 K], добавлен 15.01.2007
Анализ языковых выражений для связи мышления и языка, при которой язык выступает материальной оболочкой мыслей. Использование знаков-образов и символов. Синтаксический, семантический и прагматический аспекты изучения естественной и искусственной речи.
контрольная работа [90,7 K], добавлен 19.02.2011
Возникновение и развитие сознания как социально-культурного явления. Его органическая связь с возникновением и развитием языка как материального носителя воплощения норм сознания. Язык как система знаков, сpедство человеческого общения и мышления.
реферат [20,2 K], добавлен 14.12.2009
источник