Меню Рубрики

Роман отцы и дети анализ 27 главы

“. И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта – как бы умереть прилично, хотя никому до этого дела нет..”
И.С. Тургенев

Цели:

    Подведение учащихся к ответу на вопрос: почему Тургенев заканчивает роман сценой смерти главного героя?
  • Увидеть духовное богатство и силу духа Базарова.
  • Прояснить особенности авторской позиции по отношению к главному герою.
  • Путем художественного анализа прийти к выводу о роли эпизода в романе.
  • Соотнести выводы учащихся с мнением критиков.

Оформление. На доске записать тему урока: «Социальная обреченность Базарова».

  • Базаров и Кирсановы (борьба идей).
  • Базаров и Одинцова (неразделенная любовь).
  • Базаров и родители (разное воспитание, мировоззрение).
  • Базаров и Кукшина (пошлость).
  • Базаров и народ ( непонимание).

Автор мог оставить героя в живых, но не счел это жизненно важным. Почему?

(Проверка домашнего задания)

Подбор фраз и текста, доказывающих одиночество Базарова, его обреченность в обществе.

Первая группа.

Базаров и братья Кирсановы ( разрыв по идеологическим соображениям).

Глава 10, 6: – Вы все разрушаете “Да ведь надобно же и строить”.

– Это уже не наше дело. Сперва нужно место расчистить.

– Я не понимаю, как можно не признавать принципов!

– В теперешнее время полезнее всего отрицание.

Вторая группа.

Базаров и Одинцова (неразделенная любовь).

Глава 26: “видно, прав Базаров, любопытство, одно любопытство, и любовь к покою, эгоизм…;

Третья группа.

Кукшина и Ситников – Базаров ( пошлость и ничтожество).

Глава 19: “мне нужны подобные слухи. Не богам же горшки обжигать!”

Четвертая группа.

Базаров и Аркадий (отрицание дружбы – мягкость Аркадия).

Глава 26: “Мы прощаемся навсегда, и ты сам это знаешь чувствуешь, ты славный малый, но ты все-таки мякенький, либеральный барич.”

Пятая группа.

Базаров и родители (люди разных поколений, разного развития).

“Уеду завтра. Скучно, работать хочется, а здесь нельзя.”
“Скучно ему стало с нами. Один теперь как перст, один!”

– С кем же Базаров считает себя близким? В ком находит понимание, по его мнению (с народом).

(Индивидуальное домашнее задание)

Базаров считает, что говорит на одном языке с народом, считает себя близким с ним. “Мой дед землю пахал”. Однако сам является барином для своих мужиков, и они не понимают и не хотят понимать его.

Базаров свысока смотрит на народ, где-то даже призирает его, с такими чувствами не может быть взаимопонимания.

– Так почему же Тургенев обрекает его на смерть?

(Он считает его обреченным. Две причины: одиночество в обществе и внутренний конфликт героя. Автор показывает, как Базаров остается одиноким.)

– Но Тургенев не просто констатирует смерть, он отводит эпизоду смерти особое значение. Какое? Мы будем об этом рассуждать после чтения текста.

  • Мужество. “Я заражен, и через несколько дней ты меня будешь хоронить”, “ я не ожидал, что так скоро умру”, “завтра мой мозг в отставку подает”.
  • Сила воли “ Он еще не потерял памяти и понимал, что ему говорили; он еще боролся”. “Не хочу бредить – шептал он, сжимая кулаки, – что за вздор!”.
  • Убежденный материалист. “Ведь и беспамятных причащают”, “не мешай мне” (отказ от исповеди). “А вам случалось видеть, что люди в моем положении не отправляются в Елисейские?”
  • Жалость к родителям. “Мать? Бедняга! Кого-то она кормила своим удивительным борщом?”. “Я не отказываюсь, если это может вас утешить, но мне кажется, спешить еще не к чему?”
  • Сильная любовь. Способность восторгаться, любить. “Великодушная! Ох, как близко, и какая молодая, свежая, чистая в этой гадкой комнате! Живите долго, это лучше всего, и пользуйтесь, пока время”.
  • Романтизм науки. К каким средствам художественной выразительности прибегает Тургенев, чтобы показать романтизм Базарова?
    Метафоры: червяк полураздавленный, гигант, умирающая лампада.
    Афористичность.
    Эпитеты: молодая, свежая, чистая, умирающая.
    Почему такая поэтичность в речи героя? Что можно сказать здесь о тургеневской позиции? Базаров – романтик в душе, но считающий, что романтизму сейчас не место в жизни.
    А жизнь взяла свое. Тургенев видит его, не реализовавшимся поэтом, способным на сильнейшие чувства, обладающим силой духа.
  • Цитирование критиков о последнем эпизоде. (Индивидуальное домашнее задание)
    “Весь интерес, весь смысл романа заключается в смерти Базарова… Описание смерти Базарова составляет лучшее место в романе Тургенева, я сомневаюсь даже, чтобы во всех произведениях нашего художника нашлось что-нибудь более замечательное”.
    “Умереть так, как умер Базаров – всё равно, что сделать великий подвиг”.
    Д.И. Писарёв

Почему же всё-таки Тургенев заканчивает роман сценой смерти героя, несмотря на его превосходство над другими героями?

Базаров умирает от случайного пореза пальца, но смерть, с авторской точки зрения закономерна. Тургенев определяет фигуру Базарова как трагическую и “обречённую на гибель”.

Тургенев очень любил Базарова и многократно повторял, что Базаров – “умница” и “герой”. Автор хотел, чтобы читатель полюбил Базарова (но отнюдь не базаровщину) со своей грубостью, бессердечностью, безжалостной сухостью.

Домашнее задание.

Написать творческую работу.

Анализ эпизода. Глава 27, со слов “Базаров вдруг повернулся на диване…”

Анализ эпизода. Глава 27, со слов “Она взглянула на Базарова… и остановилась у двери…”

Роль эпизода смерти Базарова, анализ эпизода из романа.

Эпизод – слово греческое, имеет три толкования: “Случай”, “Вставка”, “Посторонний”. В толковом словаре выделяется два значения:

  1. Случай из жизни. Всего лишь эпизод.
  2. Часть произведения, имеющая самостоятельное значение. Эпизод из произведения. Таким образом, для анализа эпизода необходимо определить его границы. Определив тему, главную мысль и озаглавив, можно начинать анализ по плану:
  1. Какую часть произведения он занимает (т.е. роль в композиции)?
  2. Сжатый пересказ. Назвать первые события (завязку), главное событие (кульминацию), последнее событие (развязку) происшедшего случая, если они не были выделены учениками при переходе сюжета.
  3. Далее смотрим, как построен эпизод. Эпизод – это цельный фрагмент текста, что предполагает наличие вступления (сообщение о мести и времени действия) и заключение (последствие). Определив основную часть границами завязки, поделить её на части (можно составить план). Выяснить в какой части находится кульминация.
  4. Зададим вопрос: Какие качества характера героя проявились в эпизоде?
  5. Если посмотреть на всё произведение, то какую роль в судьбе героя имеет этот случай (эпизод) играет, что изменил или не изменил в ней, а мог бы?
  6. Если посмотреть на сюжет всего произведения, то какова роль эпизода в сюжете (он является завязкой, одним из проходных событий действия, кульминацией, развязкой)?
  7. Авторская позиция. Как относится автор к герою, происходящему? Какими словами или выражениями характеризуется герой или происходящее? Какая оценка автора в них звучит?
  8. Особенности языка писателя. Можно обратить внимание на язык персонажей, язык автора или рассказчика (если он есть). Лексика, неологизмы, синтаксический строй, афористичность и другое.
  9. Какие художественные приёмы использует автор в этом эпизоде?
  10. Таким образом, выходим на проблематику эпизода, на его связь с художественным целым.

Главное внимание при работе с эпизодом следует уделять осмыслению его художественных особенностей, иными словами, предложить путь от художественных особенностей к проблематике, а не наоборот. Иными словами, при таком пути анализа ученик учит всё “вычитывать” из текста, а не иллюстрировать текстом непонятно откуда взятые (в лучшем случае со слов учителя или из учебника) положения.

источник

Старики Базаровы тем больше обрадовались внезапному приезду сына, чем меньше они его ожидали. Арина Власьевна до того переполошилась и взбегалась по дому, что Василий Иванович сравнил ее с «куропатицей»: куцый хвостик ее коротенькой кофточки действительно придавал ей нечто птичье. А сам он только мычал да покусывал сбоку янтарчик своего чубука да, прихватив шею пальцами, вертел головою, точно пробовал, хорошо ли она у него привинчена, и вдруг разевал широкий рот и хохотал безо всякого шума.

— Я к тебе на целых шесть недель приехал, старина, — сказал ему Базаров, — я работать хочу, так ты уж, пожалуйста, не мешай мне.

— Физиономию мою забудешь, вот как я тебе мешать буду! — отвечал Василий Иванович.

Он сдержал свое обещание. Поместив сына по-прежнему в кабинет, он только что не прятался от него и жену свою удерживал от всяких лишних изъяснений нежности. «Мы, матушка моя, — говорил он ей, — в первый приезд Енюшки ему надоедали маленько: теперь надо быть умней». Арина Власьевна соглашалась с мужем, но немного от этого выигрывала, потому что видела сына только за столом и окончательно боялась с ним заговаривать. «Енюшенька! — бывало, скажет она, — а тот еще не успеет оглянуться, как уж она перебирает шнурками ридикюля и лепечет: «Ничего, ничего, я так», — а потом отправится к Василию Ивановичу и говорит ему, подперши щеку: «Как бы, голубчик, узнать: чего Енюша желает сегодня к обеду, щей или борщу?» — «Да что ж ты у него сама не спросила?» — «А надоем!» Впрочем, Базаров скоро сам перестал запираться: лихорадка работы с него соскочила и заменилась тоскливою скукой и глухим беспокойством. Странная усталость замечалась во всех его движениях, даже походка его, твердая и стремительно смелая, изменилась. Он перестал гулять в одиночку и начал искать общества; пил чай в гостиной, бродил по огороду с Василием Ивановичем и курил с ним «в молчанку»; осведомился однажды об отце Алексее. Василий Иванович сперва обрадовался этой перемене, но радость его была непродолжительна. «Енюша меня сокрушает, — жаловался он втихомолку жене, — он не то что недоволен или сердит, это бы еще ничего; он огорчен, он грустен — вот что ужасно. Все молчит, хоть бы побранил нас с тобою; худеет, цвет лица такой нехороший». — «Господи, Господи! — шептала старушка, — надела бы я ему ладанку на шею, да ведь он не позволит». Василий Иванович несколько раз пытался самым осторожным образом расспросить Базарова об его работе, об его здоровье, об Аркадии. Но Базаров отвечал ему нехотя и небрежно и однажды, заметив, что отец в разговоре понемножку подо что-то подбирается, с досадой сказал ему: «Что ты все около меня словно на цыпочках ходишь? Эта манера еще хуже прежней». — «Ну, ну, ну, я ничего!» — поспешно отвечал бедный Василий Иванович. Так же бесплодны остались его политические намеки. Заговорив однажды, по поводу близкого освобождения крестьян, о прогрессе, он надеялся возбудить сочувствие своего сына; но тот равнодушно промолвил: «Вчера я прохожу мимо забора и слышу, здешние крестьянские мальчики, вместо какой-нибудь старой песни, горланят: Время верное приходит, сердце чувствует любовь. Вот тебе и прогресс».

Иногда Базаров отправлялся на деревню и, подтрунивая по обыкновению, вступал в беседу с каким-нибудь мужиком. «Ну, — говорил он ему, — излагай мне свои воззрения на жизнь, братец: ведь в вас, говорят, вся сила и будущность России, от вас начнется новая эпоха в истории, — вы нам дадите и язык настоящий, и законы». Мужик либо не отвечал ничего, либо произносил слова вроде следующих: «А мы могим. тоже, потому, значит. какой положен у нас, примерно, придел». — «Ты мне растолкуй, что такое есть ваш мир? — перебивал его Базаров, — и тот ли это самый мир, что на трех рыбах стоит?»

— Это, батюшка, земля стоит на трех рыбах, — успокоительно, с патриархально-добродушною певучестью объяснял мужик, — а против нашего, то есть, миру, известно, господская воля; потому вы наши отцы. А чем строже барин взыщет, тем милее мужику.

Выслушав подобную речь, Базаров однажды презрительно пожал плечами и отвернулся, а мужик побрел восвояси.

— О чем толковал? — спросил у него другой мужик средних лет и угрюмого вида, издали, с порога своей избы, присутствовавший при беседе его с Базаровым. — О недоимке, что ль?

— Какое о недоимке, братец ты мой! — отвечал первый мужик, и в голосе его уже не было следа патриархальной певучести, а, напротив, слышалась какая-то небрежная суровость, — так, болтал кое-что; язык почесать захотелось. Известно, барин; разве он что понимает?

— Где понять! — отвечал другой мужик, и, тряхнув шапками и осунув кушаки, оба они принялись рассуждать о своих делах и нуждах. Увы! презрительно пожимавший плечом, умевший говорить с мужиками Базаров (как хвалился он в споре с Павлом Петровичем), этот самоуверенный Базаров и не подозревал, что он в их глазах был все-таки чем-то вроде шута горохового.

Впрочем, он нашел, наконец, себе занятие. Однажды, в его присутствии, Василий Иванович перевязывал мужику раненую ногу, но руки тряслись у старика, и он не мог справиться с бинтами; сын ему помог и с тех пор стал участвовать в его практике, не переставая в то же время подсмеиваться и над средствами, которые сам же советовал, и над отцом, который тотчас же пускал их в ход. Но насмешки Базарова нисколько не смущали Василия Ивановича; они даже утешали его. Придерживая свой засаленный шлафрок двумя пальцами на желудке и покуривая трубочку, он с наслаждением слушал Базарова, и чем больше злости было в его выходках, тем добродушнее хохотал, выказывая все свои черные зубы до единого, его осчастливленный отец. Он даже повторял эти, иногда тупые или бессмысленные, выходки и, например, в течение нескольких дней, ни к селу ни к городу, все твердил: «Ну, это дело девятое!» — потому только, что сын его, узнав, что он ходил к заутрене, употребил это выражение. «Слава Богу! перестал хандрить! — шептал он своей супруге. — Как отделал меня сегодня, чудо!» Зато мысль, что он имеет такого помощника, приводила его в восторг, наполняла его гордостью. «Да, да, — говорил он какой-нибудь бабе в мужском армяке и рогатой кичке, вручая ей стклянку Гулярдовой воды или банку беленной мази, — ты, голубушка, должна ежеминутно Бога благодарить за то, что сын мой у меня гостит: по самой научной и новейшей методе тебя лечат теперь, понимаешь ли ты это? Император французов, Наполеон, и тот не имеет лучшего врача». А баба, которая приходила жаловаться, что ее «на колотики подняло» (значения этих слов она, впрочем, сама растолковать не умела), только кланялась и лезла за пазуху, где у ней лежали четыре яйца, завернутые в конец полотенца.

Базаров раз даже вырвал зуб у заезжего разносчика с красным товаром, и, хотя этот зуб принадлежал к числу обыкновенных, однако Василий Иванович сохранил его как редкость и, показывая его отцу Алексею, беспрестанно повторял:

— Вы посмотрите, что за корни! Этакая сила у Евгения! Краснорядец так на воздух и поднялся. Мне кажется, дуб и тот бы вылетел вон.

— Похвально! — промолвил, наконец, отец Алексей, не зная, что отвечать и как отделаться от пришедшего в экстаз старика.

Однажды мужичок соседней деревни привез к Василию Ивановичу своего брата, больного тифом. Лежа ничком на связке соломы, несчастный умирал; темные пятна покрывали его тело, он давно потерял сознание. Василий Иванович изъявил сожаление в том, что никто раньше не вздумал обратиться к помощи медицины, и объявил, что спасения нет. Действительно, мужичок не довез своего брата до дома: он так и умер в телеге.

Дня три спустя Базаров вошел к отцу в комнату и спросил, нет ли у него адского камня?

— Как, себе! Зачем же это? Какая это ранка? Где она?

— Вот тут, на пальце. Я сегодня ездил в деревню, знаешь — откуда тифозного мужика привозили. Они почему-то вскрывать его собирались, а я давно в этом не упражнялся.

— Ну, вот я и попросил уездного врача; ну, и порезался.

Василий Иванович вдруг побледнел весь и, ни слова не говоря, бросился в кабинет, откуда тотчас же вернулся с кусочком адского камня в руке. Базаров хотел было взять его и уйти.

— Ради самого Бога, — промолвил Василий Иванович, — позволь мне это сделать самому.

— Экой ты охотник до практики!

— Не шути, пожалуйста. Покажи свой палец. Ранка-то не велика. Не больно?

Василий Иванович остановился.

— Как ты полагаешь, Евгений, не лучше ли нам прижечь железом?

— Это бы раньше надо сделать; а теперь, по-настоящему, и адский камень не нужен. Если я заразился, так уж теперь поздно.

— Как. поздно. — едва мог произнести Василий Иванович.

— Еще бы! с тех пор четыре часа прошло с лишком.

Василий Иванович еще немного прижег ранку.

— Да разве у уездного лекаря не было адского камня?

— Как же это, Боже мой! Врач — и не имеет такой необходимой вещи?

— Ты бы посмотрел на его ланцеты, — промолвил Базаров и вышел вон.

До самого вечера и в течение всего следующего дня Василий Иванович придирался ко всем возможным предлогам, чтобы входить в комнату сына, и хотя он не только не упоминал об его ране, но даже старался говорить о самых посторонних предметах, однако он так настойчиво заглядывал ему в глаза и так тревожно наблюдал за ним, что Базаров потерял терпение и погрозился уехать. Василий Иванович дал ему слово не беспокоиться, тем более что и Арина Власьевна, от которой он, разумеется, все скрыл, начинала приставать к нему, зачем он не спит и что с ним такое подеялось? Целых два дня он крепился, хотя вид сына, на которого он все посматривал украдкой, ему очень не нравился. но на третий день за обедом не выдержал. Базаров сидел потупившись и не касался ни до одного блюда.

— Отчего ты не ешь, Евгений? — спросил он, придав своему лицу самое беззаботное выражение. — Кушанье, кажется, хорошо сготовлено.

— У тебя аппетиту нету? А голова? — прибавил он робким голосом, — болит?

— Болит. Отчего ей не болеть?

Арина Власьевна выпрямилась и насторожилась.

— Не рассердись, пожалуйста, Евгений, — продолжал Василий Иванович, — но не позволишь ли ты мне пульс у тебя пощупать?

— Я и не щупая скажу тебе, что у меня жар.

— Был и озноб. Пойду прилягу, а вы мне пришлите липового чаю. Простудился, должно быть.

— То-то я слышала, ты сегодня ночью кашлял, — промолвила Арина Власьевна.

— Простудился, — повторил Базаров и удалился.

Арина Власьевна занялась приготовлением чаю из липового цвету, а Василий Иванович вошел в соседнюю комнату и молча схватил себя за волосы.

Базаров уже не вставал в тот день и всю ночь провел в тяжелой, полузабывчивой дремоте. Часу в первом утра он, с усилием раскрыв глаза, увидел над собою при свете лампадки бледное лицо отца и велел ему уйти; тот повиновался, но тотчас же вернулся на цыпочках и, до половины заслонившись дверцами шкафа, неотвратимо глядел на своего сына. Арина Власьевна тоже не ложилась и, чуть отворив дверь кабинета, то и дело подходила послушать, «как дышит Енюша», и посмотреть на Василия Ивановича. Она могла видеть одну его неподвижную, сгорбленную спину, но и это ей доставляло некоторое облегчение. Утром Базаров попытался встать; голова у него закружилась, кровь пошла носом; он лег опять. Василий Иванович молча ему прислуживал; Арина Власьевна вошла к нему и спросила его, как он себя чувствует. Он отвечал: «Лучше» — и повернулся к стене. Василий Иванович замахал на жену обеими руками; она закусила губу, чтобы не заплакать, и вышла вон. Все в доме вдруг словно потемнело; все лица вытянулись, сделалась странная тишина; со двора унесли на деревню какого-то горластого петуха, который долго не мог понять, зачем с ним так поступают. Базаров продолжал лежать, уткнувшись в стену. Василий Иванович пытался обращаться к нему с разными вопросами, но они утомляли Базарова, и старик замер в своих креслах, только изредка хрустя пальцами. Он отправлялся на несколько мгновений в сад, стоял там как истукан, словно пораженный несказанным изумлением (выражение изумления вообще не сходило у него с лица), и возвращался снова к сыну, стараясь избегать расспросов жены. Она наконец схватила его за руку и судорожно, почти с угрозой, промолвила: «Да что с ним?» Тут он спохватился и принудил себя улыбнуться ей в ответ; но, к собственному ужасу, вместо улыбки у него откуда-то взялся смех. За доктором он послал с утра. Он почел нужным предуведомить об этом сына, чтобы тот как-нибудь не рассердился.

Базаров вдруг повернулся на диване, пристально и тупо посмотрел на отца и попросил напиться.

Василий Иванович подал ему воды и кстати пощупал его лоб. Он так и пылал.

— Старина, — начал Базаров сиплым и медленным голосом, — дело мое дрянное. Я заражен, и через несколько дней ты меня хоронить будешь.

Василий Иванович пошатнулся, словно кто по ногам его ударил.

— Евгений! — пролепетал он, — что ты это. Бог с тобою! Ты простудился.

— Полно, — не спеша перебил его Базаров. — Врачу непозволительно так говорить. Все признаки заражения, ты сам знаешь.

— Где же признаки. заражения, Евгений. помилуй!

— А это что? — промолвил Базаров и, приподняв рукав рубашки, показал отцу выступившие зловещие красные пятна.

Василий Иванович дрогнул и похолодел от страха.

— Положим, — сказал он наконец, — положим. если. если даже что-нибудь вроде. заражения.

— Пиэмии, — сурово и отчетливо повторил Базаров. — Аль уж позабыл свои тетрадки?

— Ну да, да, как тебе угодно. А все-таки мы тебя вылечим!

— Ну, это дудки. Но не в том дело. Я не ожидал, что так скоро умру; это случайность, очень, по правде сказать, неприятная. Вы оба с матерью должны теперь воспользоваться тем, что в вас религия сильна; вот вам случай поставить ее на пробу. — Он отпил еще немного воды. — А я хочу попросить тебя об одной вещи. пока еще моя голова в моей власти. Завтра или послезавтра мозг мой, ты знаешь, в отставку подаст. Я и теперь не совсем уверен, ясно ли я выражаюсь. Пока я лежал, мне все казалось, что вокруг меня красные собаки бегали, а ты надо мной стойку делал, как над тетеревом. Точно я пьяный. Ты хорошо меня понимаешь?

— Помилуй, Евгений, ты говоришь совершенно как следует.

— Тем лучше; ты мне сказал, ты послал за доктором. Этим ты себя потешил. потешь и меня: пошли ты нарочного.

— К Аркадию Николаичу, — подхватил старик.

— Кто такой Аркадий Николаич? — проговорил Базаров как бы в раздумье. — Ах да! птенец этот! Нет, ты его не трогай: он теперь в галки попал. Не удивляйся, это еще не бред. А ты пошли нарочного к Одинцовой, Анне Сергеевне, тут есть такая помещица. Знаешь? (Василий Иванович кивнул головой.) Евгений, мол, Базаров кланяться велел и велел сказать, что умирает. Ты это исполнишь?

— Исполню. Только возможное ли это дело, чтобы ты умер, ты, Евгений. Сам посуди! Где ж после этого будет справедливость?

— Этого я не знаю; а только ты нарочного пошли.

— Сию минуту пошлю, и сам письмо напишу.

— Нет, зачем; скажи, что кланяться велел, больше ничего не нужно. А теперь я опять к моим собакам. Странно! хочу остановить мысль на смерти, и ничего не выходит. Вижу какое-то пятно. и больше ничего.

Он опять тяжело повернулся к стене; а Василий Иванович вышел из кабинета и, добравшись до жениной спальни, так и рухнулся на колени перед образами.

— Молись, Арина, молись! — простонал он, — наш сын умирает.

Доктор, тот самый уездный лекарь, у которого не нашлось адского камня, приехал и, осмотрев больного, посоветовал держаться методы выжидающей и тут же сказал несколько слов о возможности выздоровления.

— А вам случалось видеть, что люди в моем положении не отправляются в Елисейские? — спросил Базаров и, внезапно схватив за ножку тяжелый стол, стоявший возле дивана, потряс его и сдвинул с места.

— Сила-то, сила, — промолвил он, — вся еще тут, а надо умирать. Старик, тот, по крайней мере, успел отвыкнуть от жизни, а я. Да, поди попробуй отрицать смерть. Она тебя отрицает, и баста! Кто там плачет? — прибавил он, погодя немного. — Мать? Бедная! Кого-то она будет кормить теперь своим удивительным борщом? А ты, Василий Иваныч, тоже, кажется, нюнишь? Ну, коли христианство не помогает, будь философом, стоиком, что ли? Ведь ты хвастался, что ты философ?

— Какой я философ! — завопил Василий Иванович, и слезы так и закапали по его щекам.

Базарову становилось хуже с каждым часом; болезнь приняла быстрый ход, что обыкновенно случается при хирургических отравах. Он еще не потерял памяти и понимал, что ему говорили; он еще боролся. «Не хочу бредить, — шептал он, сжимая кулаки, — что за вздор!» И тут же говорил: «Ну, из восьми вычесть десять, сколько выйдет?» Василий Иванович ходил как помешанный, предлагал то одно средство, то другое и только и делал, что покрывал сыну ноги. «Обернуть в холодные простыни. рвотное. горчишники к желудку. кровопускание», — говорил он с напряжением. Доктор, которого он умолил остаться, ему поддакивал, поил больного лимонадом, а для себя просил то трубочки, то «укрепляющего-согревающего», то есть водки. Арина Власьевна сидела на низенькой скамеечке возле двери и только по временам уходила молиться; несколько дней тому назад туалетное зеркальце выскользнуло у ней из рук и разбилось, а это она всегда считала худым предзнаменованием; сама Анфисушка ничего не умела сказать ей. Тимофеич отправился к Одинцовой.

Ночь была не хороша для Базарова. Жестокий жар его мучил. К утру ему полегчило. Он попросил, чтоб Арина Власьевна его причесала, поцеловал у ней руку и выпил глотка два чаю. Василий Иванович оживился немного.

— Слава Богу! — твердил он, — наступил кризис. прошел кризис.

— Эка, подумаешь! — промолвил Базаров, — слова-то что значит! Нашел его, сказал: «кризис» — и утешен. Удивительное дело, как человек еще верит в слова. Скажут ему, например, дурака и не прибьют, он опечалится; назовут его умницей и денег ему не дадут — он почувствует удовольствие.

Эта маленькая речь Базарова, напоминавшая его прежние «выходки», привела Василия Ивановича в умиление.

— Браво! прекрасно сказано, прекрасно! — воскликнул он, показывая вид, что бьет в ладоши.

Базаров печально усмехнулся.

— Так как же, по-твоему, — промолвил он, — кризис прошел или наступил?

— Тебе лучше, вот что я вижу, вот что меня радует, — отвечал Василий Иванович.

— Ну и прекрасно; радоваться всегда не худо. А к той, помнишь? послал?

Перемена к лучшему продолжалась недолго. Приступы болезни возобновились. Василий Иванович сидел подле Базарова. Казалось, какая-то особенная мука терзала старика. Он несколько раз собирался говорить — и не мог.

— Евгений! — произнес он наконец, — сын мой, дорогой мой, милый сын!

Это необычайное воззвание подействовало на Базарова. Он повернул немного голову и, видимо стараясь выбиться из-под бремени давившего его забытья, произнес:

— Евгений, — продолжал Василий Иванович и опустился на колени перед Базаровым, хотя тот не раскрывал глаз и не мог его видеть. — Евгений, тебе теперь лучше; ты, Бог даст, выздоровеешь, но воспользуйся этим временем, утешь нас с матерью, исполни долг христианина! Каково-то мне это тебе говорить, это ужасно; но еще ужаснее. ведь навек, Евгений. ты подумай, каково-то.

Голос старика перервался, а по лицу его сына, хотя он и продолжал лежать с закрытыми глазами, проползло что-то странное.

— Я не отказываюсь, если это может вас утешить, — промолвил он наконец, — но мне кажется, спешить еще не к чему. Ты сам говоришь, что мне лучше.

— Лучше, Евгений, лучше; но кто знает, ведь это все в Божьей воле, а исполнивши долг.

— Нет, я подожду, — перебил Базаров. — Я согласен с тобою, что наступил кризис. А если мы с тобой ошиблись, что ж! ведь и беспамятных причащают.

Читайте также:  Анализ театрализованного представления для детей

— Я подожду. А теперь я хочу спать. Не мешай мне.

И он положил голову на прежнее место.

Старик поднялся, сел на кресло и, взявшись за подбородок, стал кусать себе пальцы.

Стук рессорного экипажа, тот стук, который так особенно заметен в деревенской глуши, внезапно поразил его слух. Ближе, ближе катились легкие колеса; вот уже послышалось фырканье лошадей. Василий Иванович вскочил и бросился к окошку. На двор его домика, запряженная четверней, въезжала двуместная карета. Не отдавая себе отчета, что бы это могло значить, в порыве какой-то бессмысленной радости, он выбежал на крыльцо. Ливрейный лакей отворял дверцы кареты; дама под черным вуалем, в черной мантилье, выходила из нее.

— Я Одинцова, — промолвила она. — Евгений Васильич жив? Вы его отец? Я привезла с собой доктора.

— Благодетельница! — воскликнул Василий Иванович и, схватив ее руку, судорожно прижал ее к своим губам, между тем как привезенный Анной Сергеевной доктор, маленький человек в очках, с немецкою физиономией, вылезал, не торопясь, из кареты. — Жив еще, жив мой Евгений и теперь будет спасен! Жена! жена. К нам ангел с неба.

— Что такое, Господи! — пролепетала, выбегая из гостиной старушка и, ничего не понимая, тут же в передней упала к ногам Анны Сергеевны и начала как безумная целовать ее платье.

— Что вы! что вы! — твердила Анна Сергеевна; но Арина Власьевна ее не слушала, а Василий Иванович только повторял: «Ангел! ангел!»

— Wo ist der Kranke?* И где же есть пациент? — проговорил наконец доктор, не без некоторого негодования.

Василий Иванович опомнился.

— Здесь, здесь, пожалуйте за мной, вертестер герр коллега* — прибавил он по старой памяти.

* уважаемый коллега (от нем. wertester Herr Collega).

— Э! — произнес немец и кисло осклабился.

Василий Иванович привел его в кабинет.

— Доктор от Анны Сергеевны Одинцовой, — сказал он, наклоняясь к самому уху своего сына, — и она сама здесь.

Базаров вдруг раскрыл глаза.

— Я говорю, что Анна Сергеевна Одинцова здесь и привезла к тебе сего господина доктора.

Базаров повел вокруг себя глазами.

— Она здесь. я хочу ее видеть.

— Ты ее увидишь, Евгений; но сперва надобно побеседовать с господином доктором. Я им расскажу всю историю болезни, так как Сидор Сидорыч уехал (так звали уездного врача), и мы сделаем маленькую консультацию.

Базаров взглянул на немца.

— Ну, беседуйте скорее, только не по-латыни; я ведь понимаю, что значит: jam moritur.*

— Der Herr scheint des Deutschen machtig zu sein*, — начал новый питомец Эскулапа, обращаясь к Василию Ивановичу.

* Сударь, по-видимому, владеет немецким языком (нем.).

— Их. габе. * — Говорите уж лучше по-русски, — промолвил старик.

— А, а! так этто фот как этто. Пошалуй.

Полчаса спустя Анна Сергеевна в сопровождении Василия Ивановича вошла в кабинет. Доктор успел шепнуть ей, что нечего и думать о выздоровлении больного.

Она взглянула на Базарова. и остановилась у двери, до того поразило ее это воспаленное и в то же время мертвенное лицо с устремленными на нее мутными глазами. Она просто испугалась каким-то холодным и томительным испугом; мысль, что она не то бы почувствовала, если бы точно его любила — мгновенно сверкнула у ней в голове.

— Спасибо, — усиленно заговорил он, — я этого не ожидал. Это доброе дело. Вот мы еще раз и увиделись, как вы обещали.

— Анна Сергеевна так была добра. — начал Василий Иванович.

— Отец, оставь нас. Анна Сергеевна, вы позволяете? Кажется, теперь.

Он указал головою на свое распростертое бессильное тело.

— Ну, спасибо, — повторил Базаров. — Это по-царски. Говорят, цари тоже посещают умирающих.

— Евгений Васильич, я надеюсь.

— Эх, Анна Сергеевна, станемте говорить правду. Со мной кончено. Попал под колесо. И выходит, что нечего было думать о будущем. Старая штука смерть, а каждому внове. До сих пор не трушу. а там придет беспамятство, и фюить! (Он слабо махнул рукой.) Ну, что ж мне вам сказать. я любил вас! Это и прежде не имело никакого смысла, а теперь подавно. Любовь — форма, а моя собственная форма уже разлагается. Скажу я лучше, что — какая вы славная! И теперь вот вы стоите, такая красивая.

Анна Сергеевна невольно содрогнулась.

— Ничего, не тревожьтесь. сядьте там. Не подходите ко мне: ведь моя болезнь заразительная.

Анна Сергеевна быстро перешла комнату и села на кресло возле дивана, на котором лежал Базаров.

— Великодушная! — шепнул он. — Ох, как близко, и какая молодая, свежая, чистая. в этой гадкой комнате. Ну, прощайте! Живите долго, это лучше всего, и пользуйтесь, пока время. Вы посмотрите, что за безобразное зрелище: червяк полураздавленный, а еще топорщится. И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта — как бы умереть прилично, хотя никому до этого дела нет. Все равно: вилять хвостом не стану.

Базаров умолк и стал ощупывать рукой свой стакан. Анна Сергеевна подала ему напиться, не снимая перчаток и боязливо дыша.

— Меня вы забудете, — начал он опять, — мертвый живому не товарищ. Отец вам будет говорить, что вот, мол, какого человека Россия теряет. Это чепуха; но не разуверяйте старика. Чем бы дитя ни тешилось. вы знаете. И мать приласкайте. Ведь таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать. Я нужен России. Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник. мясо продает. мясник. постойте, я путаюсь. Тут есть лес.

Базаров положил руку на лоб.

Анна Сергеевна наклонилась к нему.

Он разом принял руку и приподнялся.

— Прощайте, — проговорил он с внезапной силой, и глаза его блеснули последним блеском. — Прощайте. Послушайте. ведь я вас не поцеловал тогда. Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет.

Анна Сергеевна приложилась губами к его лбу.

— И довольно! — промолвил он и опустился на подушку. — Теперь. темнота.

Анна Сергеевна тихо вышла.

— Что? — спросил ее шепотом Василий Иванович.

— Он заснул, — отвечала она чуть слышно.

Базарову уже не суждено было просыпаться. К вечеру он впал в совершенное беспамятство, а на следующий день умер. Отец Алексей совершил над ним обряды религии. Когда его соборовали, когда святое миро коснулось его груди, один глаз его раскрылся, и, казалось, при виде священника в облачении, дымящегося кадила, свеч перед образом что-то похожее на содрагание ужаса мгновенно отразилось на помертвелом лице. Когда же, наконец, он испустил последний вздох и в доме поднялось всеобщее стенание, Василием Ивановичем обуяло внезапное исступление. «Я говорил, что я возропщу, — хрипло кричал он, с пылающим, перекошенным лицом, потрясая в воздухе кулаком, как бы грозя кому-то, — и возропщу, возропщу!» Но Арина Власьевна, вся в слезах, повисла у него на шее, и оба вместе пали ниц. «Так, — рассказывала потом в людской Анфисушка, — рядышком и понурили свои головки, словно овечки в полдень. «

Но полуденный зной проходит, и настает вечер и ночь, а там и возвращение в тихое убежище, где сладко спится измученным и усталым.

Прошло шесть месяцев. Стояла белая зима с жестокою тишиной безоблачных морозов, плотным, скрипучим снегом, розовым инеем на деревьях, бледно-изумрудным небом, шапками дыма над трубами, клубами пара из мгновенно раскрытых дверей, свежими, словно укушенными лицами людей и хлопотливым бегом продрогших лошадок. Январский день уже приближался к концу; вечерний холод еще сильнее стискивал недвижимый воздух, и быстро гасла кровавая заря. В окнах марьинского дома зажигались огни; Прокофьич, в черном фраке и белых перчатках, с особенною торжественностию накрывал стол на семь приборов. Неделю тому назад, в небольшой приходской церкви, тихо и почти без свидетелей состоялись две свадьбы: Аркадия с Катей и Николая Петровича с Фенечкой; а в самый тот день Николай Петрович давал прощальный обед своему брату, который отправлялся по делам в Москву. Анна Сергеевна уехала туда же тотчас после свадьбы, щедро наделив молодых.

Ровно в три часа все собрались к столу. Митю поместили тут же; у него уже появилась нянюшка в глазетовом кокошнике. Павел Петрович восседал между Катей и Фенечкой; «мужья» пристроились возле своих жен. Знакомцы наши изменились в последнее время: все как будто похорошели и возмужали; один Павел Петрович похудел, что, впрочем, придавало еще больше изящества и грансеньйорства его выразительным чертам. Да и Фенечка стала другая. В свежем шелковом платье, с широкою бархатною наколкой на волосах, с золотою цепочкой на шее, она сидела почтительно-неподвижно, почтительно к самой себе, ко всему, что ее окружало, и так улыбалась, как будто хотела сказать: «Вы меня извините, я не виновата». И не она одна — другие все улыбались и тоже как будто извинялись; всем было немножко неловко, немножко грустно и, в сущности, очень хорошо. Каждый прислуживал другому с забавною предупредительностию, точно все согласились разыграть какую-то простодушную комедию. Катя была спокойнее всех: она доверчиво посматривала вокруг себя, и можно было заметить, что Николай Петрович успел уже полюбить ее без памяти. Перед концом обеда он встал и, взяв бокал в руки, обратился к Павлу Петровичу.

— Ты нас покидаешь. ты нас покидаешь, милый брат, — начал он, — конечно, ненадолго; но все же я не могу не выразить тебе, что я. что мы. сколь я. сколь мы. Вот в том-то и беда, что мы не умеем говорить спичи! Аркадий, скажи ты.

— Нет, папаша, я не приготовлялся.

— А я хорошо приготовился! Просто, брат, позволь тебя обнять, пожелать тебе всего хорошего, и вернись к нам поскорее!

Павел Петрович облобызался со всеми, не исключая, разумеется, Мити; у Фенечки он, сверх того, поцеловал руку, которую та еще не умела подавать как следует, и, выпивая вторично налитый бокал, промолвил с глубоким вздохом: «Будьте счастливы, друзья мои! Farewell!»* Этот английский хвостик прошел незамеченным, но все были тронуты.

— В память Базарова, — шепнула Катя на ухо своему мужу и чокнулась с ним. Аркадий в ответ пожал ей крепко руку, но не решился громко предложить этот тост.

Казалось бы, конец? Но, быть может, кто-нибудь из читателей пожелает узнать, что делает теперь, именно теперь, каждое из выведенных нами лиц. Мы готовы удовлетворить его.

Анна Сергеевна недавно вышла замуж, не по любви, но по убеждению, за одного из будущих русских деятелей, человека очень умного, законника, с крепким практическим смыслом, твердою волей и замечательным даром слова, — человека еще молодого, доброго и холодного как лед. Они живут в большом ладу друг с другом и доживутся, пожалуй, до счастья. пожалуй, до любви. Княжна Х. я умерла забытая в самый день смерти. Кирсановы, отец с сыном, поселились в Марьине. Дела их начинают поправляться. Аркадий сделался рьяным хозяином, и «ферма» уже приносит довольно значительный доход. Николай Петрович попал в мировые посредники и трудится изо всех сил; он беспрестанно разъезжает по своему участку; произносит длинные речи (он придерживается того мнения, что мужичков надо «вразумлять», то есть частым повторением одних и тех же слов доводить их до истомы) и все-таки, говоря правду, не удовлетворяет вполне ни дворян образованных, говорящих то с шиком, то с меланхолией о манципации (произнося ан в нос), ни необразованных дворян, бесцеремонно бранящих «евту мунципацию». И для тех и для других он слишком мягок. У Катерины Сергеевны родился сын Коля, а Митя уже бегает молодцом и болтает речисто. Фенечка, Федосья Николаевна, после мужа и Мити никого так не обожает, как свою невестку, и когда та садится за фортепьяно, рада целый день не отходить от нее. Упомянем кстати о Петре. Он совсем окоченел от глупости и важности, произносит все е как ю: тюпюрь, обюспючюн, но тоже женился и взял порядочное приданое за своею невестой, дочерью городского огородника, которая отказала двум хорошим женихам только потому, что у них часов не было: а у Петра не только были часы — у него были лаковые полусапожки.

В Дрездене, на Брюлевской террасе, между двумя и четырьмя часами, в самое фешенебельное время для прогулки, вы можете встретить человека лет около пятидесяти, уже совсем седого и как бы страдающего подагрой, но еще красивого, изящно одетого и с тем особенным отпечатком, который дается человеку одним лишь долгим пребыванием в высших слоях общества. Это Павел Петрович. Он уехал из Москвы за границу для поправления здоровья и остался на жительство в Дрездене, где знается больше с англичанами и с проезжими русскими. С англичанами он держится просто, почти скромно, но не без достоинства; они находят его немного скучным, но уважают в нем совершенного джентльмена, «a perfect gentleman». С русскими он развязнее, дает волю своей желчи, трунит над самим собой и над ними; но все это выходит у него очень мило, и небрежно, и прилично. Он придерживается славянофильских воззрений: известно, что в высшем свете это считается tres distingue*. Он ничего русского не читает, но на письменном столе у него находится серебряная пепельница в виде мужицкого лаптя. Наши туристы очень за ним волочатся. Матвей Ильич Колязин, находящийся во временной оппозиции, величаво посетил его, проезжая на богемские воды; а туземцы, с которыми он, впрочем, видится мало, чуть не благоговеют перед ним. Получить билет в придворную капеллу, в театр и т.д. никто не может так легко и скоро, как der Herr Baron von Kirsanoff**. Он все делает добро, сколько может; он все еще шумит понемножку: недаром же был он некогда львом; но жить ему тяжело. тяжелей, чем он сам подозревает. Стоит взглянуть на него в русской церкви, когда, прислонясь в сторонке к стене, он задумывается и долго не шевелится, горько стиснув губы, потом вдруг опомнится и начнет почти незаметно креститься.

** господин барон фон Кирсанов (нем.).

И Кукшина попала за границу. Она теперь в Гейдельберге и изучает уже не естественные науки, но архитектуру, в которой, по ее словам, она открыла новые законы. Она по-прежнему якшается с студентами, особенно с молодыми русскими физиками и химиками, которыми наполнен Гейдельберг и которые, удивляя на первых порах наивных немецких профессоров своим трезвым взглядом на вещи, впоследствии удивляют тех же самых профессоров своим совершенным бездействием и абсолютною ленью. С такими-то двумя-тремя химиками, не умеющими отличить кислорода от азота, но исполненными отрицания и самоуважения, да с великим Елисевичем Ситников, тоже готовящийся быть великим, толчется в Петербурге и, по его уверениям, продолжает «дело» Базарова. Говорят, его кто-то недавно побил, но он в долгу не остался: в одной темной статейке, тиснутой в одном темном журнальце, он намекнул, что побивший его — трус. Он называет это иронией. Отец им помыкает по-прежнему, а жена считает его дурачком. и литератором.

Есть небольшое сельское кладбище в одном из отдаленных уголков России. Как почти все наши кладбища, оно являет вид печальный: окружающие его канавы давно заросли; серые деревянные кресты поникли и гниют под своими когда-то крашеными крышами; каменные плиты все сдвинуты, словно кто их подталкивает снизу; два-три ощипанных деревца едва дают скудную тень; овцы безвозбранно бродят по могилам. Но между ними есть одна, до которой не касается человек, которую не топчет животное: одни птицы садятся на нее и поют на заре. Железная ограда ее окружает; две молодые елки посажены по обоим ее концам: Евгений Базаров похоронен в этой могиле. К ней, из недалекой деревушки, часто приходят два уже дряхлые старичка — муж с женою. Поддерживая друг друга, идут они отяжелевшею походкой; приблизятся к ограде, припадут и станут на колени, и долго и горько плачут, и долго и внимательно смотрят на немой камень, под которым лежит их сын; поменяются коротким словом, пыль смахнут с камня да ветку елки поправят, и снова молятся, и не могут покинуть это место, откуда им как будто ближе до их сына, до воспоминаний о нем. Неужели их молитвы, их слезы бесплодны? Неужели любовь, святая, преданная любовь не всесильна? О нет! Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной» природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной.

источник

При создании литературного произведения автор, как и Творец, наделен правом определить судьбу героя, женить, сделать счастливым или несчастным, сохранить жизнь либо закончить произведение его смертью.

Роман «Отцы и дети» И.С. Тургенев заканчивает гибелью главного персонажа. Понимание причин, по которым автор завершает свое произведение именно так, возможно через анализ эпизода «смерть Базарова». «Отцы и дети» — роман, в котором смерть главного героя, безусловно, неслучайна. Возможно, такой финал говорит о несостоятельности жизненных принципов и убеждений этого персонажа. Итак, попробуем разобраться.

Анализ эпизода смерти Базарова невозможен без понимания того, каков этот персонаж. Благодаря тому, что рассказано о Евгении в романе, мы представляем себе умного, уверенного в себе, циничного молодого человека, который отрицает общепринятые моральные устои, нравственные ценности, идеалы. Любовь он считает «физиологией», по его мнению, человек не должен зависеть от кого-либо.

В последующем, правда, Тургенев открывает нам в своем герое такие качества, как чуткость, доброта, способность на глубокие чувства.

Базаров является нигилистом, то есть человеком, который отрицает все общепринятые ценности, в том числе он не разделяет восторгов любителей произведений искусства. По его мнению, значимо лишь то, что приносит практическую пользу. Все прекрасное он считает бессмысленным. Своей главной жизненной целью Евгений обозначает «труд на пользу общества». Его задача — «жить для великой цели обновления мира».

Анализ эпизода смерти Базарова в романе Тургенева «Отцы и дети» нельзя осуществить без понимания того, как выстраивались отношения главного героя с людьми, составлявшими его круг общения. Нужно отметить, что Базаров относился к окружающим с презрением, он ставил других ниже, чем себя. Это проявлялось, например, в том, какие вещи он говорил Аркадию о нем самом и его родственниках. Привязанность, сочувствие, нежность – все эти чувства Евгений считает неприемлемыми.

Анализ эпизода смерти Базарова требует упомянуть о том, что при всем его пренебрежении к возвышенным чувствам он, по иронии судьбы, влюбляется. Его любовь необыкновенно глубока, о чем свидетельствует объяснение с Анной Сергеевной Одинцовой. Поняв, что он способен на такое чувство, Базаров перестает относиться к нему как к физиологии. Он начинает считать возможным существование любви. Такая перемена взглядов не могла пройти бесследно для Евгения, который жил идеями нигилизма. Его прежняя жизнь разрушена.

Объяснение Базарова в любви – это не просто слова, это признание собственного поражения. Нигилистические теории Евгения разбиты.

Тургенев считает нецелесообразным заканчивать роман переменой во взглядах главного героя, а решает завершить произведение его смертью.

Итак, в финале романа главное событие — смерть Базарова. Анализ эпизода требует вспомнить о причине, по которой, согласно тексту произведения, умирает главный герой.

Его жизнь становится невозможна из-за досадной случайности — небольшого пореза, который получил Базаров при вскрытии тела крестьянина, умершего от тифа. По иронии судьбы, он, доктор, занимающийся полезным делом, не может ничего поделать, чтобы спасти свою жизнь. Осознание того, что он умрет, дало главному герою время оценить свои достижения. Базаров, знающий о неизбежности своей смерти, спокоен и силен, хотя, конечно, будучи молодым и энергичным человеком, сожалеет, что жить остается так немного.

Анализ эпизода смерти Базарова невозможен без более глубокого понимания того, как герой относится к близости своего конца и смерти вообще.

Ни один человек не может спокойно осознавать приближение финала своей жизни. Евгений, будучи человеком, безусловно, сильным и уверенным в себе, не является исключением. Он сожалеет о том, что не выполнил свою главную задачу. Он понимает силу смерти и говорит о приближающихся последних минутах с горькой иронией: «Да, поди, попробуй отрицать смерть. Она тебя отрицает, и баста!»

Итак, близится смерть Базарова. Анализ эпизода, который является одним из ключевых в романе, нуждается в понимании того, как изменился характер главного героя. Евгений становится добрее и сентиментальнее. Он хочет встретиться с любимой, еще раз сказать о своих чувствах. Базаров мягче, чем раньше, относится к родителям, понимая теперь их значимость.

Анализ эпизода смерти Базарова показывает, насколько одинок главный герой произведения. У него нет близкого человека, которому он мог бы передать свои убеждения, следовательно, нет будущего у его взглядов.

Перед лицом смерти человеческие ценности меняются. Приходит понимание того, что в жизни действительно важно.

Анализ эпизода «смерть Базарова» по роману И. С. Тургенева требует понимания того, какие ценности главный герой теперь считает истинными.

Самое важное для него теперь – родители, их любовь к нему, а также его чувство к Одинцовой. Он хочет с ней попрощаться, и Анна, не побоявшись заразиться, приезжает к Евгению. С ней Базаров делится сокровенными мыслями. Он приходит к пониманию, что совсем не нужен России, ей нужны те, кто каждый день выполняет обычную работу.

Базарову тяжелее примириться со своей смертью, чем любому другому человеку, потому что он атеист и не верит в жизнь после смерти.

Тургенев завершает свой роман смертью Базарова. Принципы, по которым жил герой, разрушены. Более сильных, новых идеалов у Базарова не появилось. Тургенев отмечает, что главного героя погубила именно глубокая приверженность к нигилизму, который заставил его отказаться от общечеловеческих ценностей, позволяющих жить в этом мире.

источник

Перед вами краткое содержание завершающих глав романа Тургенева «Отцы и дети», а именно глав 21 – 28.

На сайте вы также найдете:

Кликните по нужной главе, чтобы перейти к ее содержанию.

На следующее утро Аркадий видит, как отец Базарова сажает репу. Отец расспрашивает Аркадия о Евгении. Тот честно отвечает, что Евгений Базаров — один из самых замечательных людей своего времени. Отец очень рад слышать такие слова.

Днем, во время отдыха, Базаров беседует с Кирсановым. Речь заходит о жизни, о ненависти. Базаров говорит Аркадию: «Ты нежная душа, размазня, где тебе ненавидеть!» Аркадий хочет узнать, насколько высокого мнения о себе Базаров. Тот отвечает: «Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мной … тогда я изменю мнение о самом себе». Базаров напоминает Кирсанову, как тот однажды, проходя мимо дома старосты Филиппа, сказал:

«Россия тогда достигнет совершенства, когда у последнего мужика будет такое же помещение, и всякий из нас должен этому способствовать…»

А Базаров «возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого… должен из кожи лезть и который даже спасибо не скажет». «Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет», — говорит Евгений.

Базаров считает, что все люди действуют в силу ощущения. Он говорит:

«Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен — и баста! Отчего мне нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? — тоже в силу ощущения. Глубже этого люди никогда не проникнут».

Базаров, весьма циничный человек, просит Аркадия не говорить красиво; считает, что не нужно идти по стопам Павла Петровича, которого называет идиотом. Аркадия возмущает такая характеристика. Вскоре приходит Василий Иванович, отец Евгения. Он сообщает, что за обедом будет присутствовать священник.

Базарову скучно, он собирается уезжать. Родители очень огорчены.

По пути приятели снова заехали к Одинцовой. Однако она их приняла весьма холодно. Через несколько часов молодые люди уехали. На прощание Одинцова заверила, что снова ждет их в гости.

Приятели отправились в имение Кирсановых. Там их с радостью встретили. Дела в хозяйстве у Николая Петровича идут не лучшим образом. Аркадий собирается делать вид, что готов помочь отцу. Базаров снова проводит опыты над лягушками.

Аркадий от своего отца узнал, что покойная мать Анны Сергеевны Одинцовой писала матери Аркадия. Аркадий попросил отца отдать ему эти письма. Они нужны ему как повод для новой поездки в имение Одинцовых. Аркадий отправился один, в саду увидел Катю. Девушка был ему очень рада.

Тем временем Николай Петрович достаточно часто общается с Базаровым. Его интересуют опыты, который проводит молодой естествоиспытатель. Базаров часто беседует с Фенечкой. Однажды он спрашивает, согласна ли она заплатить за то, что он вылечил ребенка. Базаров говорит, что ему нужны не деньги, а одна из роз, которые Фенечка собирала для утреннего букета. Фенечка дала Базарову розу. Евгений поцеловал молодую женщину в губы. В этот момент рядом оказался Павел Петрович.

Через два часа Павел Петрович спросил у Базарова его мнение о дуэли, вызвал его. Своим секундантом Базаров предложил выбрать Петра, камердинера Николая Петровича. Базаров размышлял о настоящей причине дуэли пришел к выводу, что Павел Петрович сам любит Фенечку.

На следующее утро была назначена дуэль. Первым стрелял Павел Петрович. Затем стрелял Базаров, он ранил противника в ногу. Николаю Петровичу сказали, что причиной дуэли был спор о политике. У раненого Павла Петровича поднялась температура. Когда его навещал брат, Павел Петрович сказал: «А не правда ли, Николай, в Фенечке есть что-то общее с Нелли?» (Нелли и была та самая княгиня Р, которую любил Павел Петрович в молодости).

Базаров ухаживал за Павлом Петровичем как врач. Через некоторое время приехал доктор, Базаров собрался уезжать. Павел Петрович прощается с ним с достоинством, пожимает руку. Он также просит Фенечку зайти к нему и посидеть с ним. Павел Петрович спрашивает, любит ли Фенечка его брата.

Затем он страстно просит ее всегда любить Николая Петровича, не изменять ему. Павел Петрович знает, что очень тяжело любить и не быть любимым. В этот момент приходит Николай Петрович, а Фенечка убегает.

Павел Петрович просит своего брата обещать ему жениться на Фенечке. А сам он после свадьбы хочет уехать за границу и оставаться там до смерти.

Аркадий тем временем общается с Катей. Она заметила, что влияние Евгения на Аркадия ослабевает. Катя считает, что это очень хорошо. Ей не нравится Базаров, она считает, что он всем чужой.

Аркадий понимает, что привязался к девушке. Он говорит ей, насколько она дорога ему. В имение к Одинцовой приехал Евгений. Он думал, что Аркадия интересует Анна Сергеевна.

Аркадий делает предложение Кате. Когда об этом узнает Базаров, то хвалит его. Он хорошо относится к Кате:

«Иная барышня только из-за того и слывет умной, что умно вздыхает; а твоя за себя постоит, да так постоит, что и тебя в руки заберет».

Базаров отправился к родителям. Те рады, так как думали, что сын не вернется. Отец Базарова старается не мешать сыну. Но тот, несмотря на все усилия родителей, очень скучает. Базаров находит себе занятие — помогает отцу лечить крестьян. Однажды он просит у своего отца «адский камень», чтобы прижечь ранку. В этот день Базаров вскрывал труп и поранил палец. Базаров знает, что, если в организм попал трупный яд, ему никто и ничто не поможет.

Через некоторое время Базарову стало очень плохо. Он просит сообщить Анне Сергеевне о том, что умирает.

Одинцова приехала с доктором-немцем. Тот сказал, что надежды на выздоровление нет. Базаров говорит Одинцовой, что любил ее, просит поцеловать его на прощание. Анна Сергеевна целует в лоб, дает воды. При этом она не снимает перчаток. Базаров умер.

Читайте также:  Анализ сюжета отцы и дети

Через полгода в Марьине состоялось две свадьбы. Аркадий женился на Кате, а его отец — на Фенечке.

Павел Петрович собрался сначала в Москву, потом за границу. Через некоторое время Одинцова тоже вышла замуж — «не по любви, но по убеждению» — за умного человека.

Николай Петрович стал мировым посредником; Аркадий оказался хорошим хозяином, его поместье стало приносить доход. Вскоре у них с Катей родился сын.

Павел Петрович обосновался в Дрездене. Кукшина также уехала за границу, в Гейдельберг, там она стала изучать архитектуру. Ситников считает, что продолжает дело Базарова.

Родители Базарова часто приходят на могилу сына, которая находится на небольшом сельском кладбище. Они подолгу плачут и молятся. Они живут только воспоминаниями о Евгении.

«Неужели их молитвы, их слезы бесплодны? Неужели любовь, святая, преданная любовь не всесильна? О нет! Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии равнодушной природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной…»

источник

История создания

Борьба между мировоззрением и чувствами Базарова, неприменимость его теории на практике

Сюжет романа

Глава 1. Экспозиция Кирсановых

Евгений Васильевич Базаров

Нигилизм Базарова

«Мы ломаем, потому что мы сила»

«— Да ведь надобно же и строить.
— Это уже не наше дело. Сперва нужно место расчистить».

«Так что ж? вы действуете, что ли? Собираетесь действовать? — Базаров ничего не отвечал»

Динамика образа Базарова

Тургенев проводит Базарова через испытания любовью и смертью — двумя онтологическими ситуациями, через которые, по Тургеневу, только и возможно истинное познание жизни. (Онтология (от греч. ón (óntos) — сущий èlogos — учение) — раздел философии, изучающий основы бытия, мироустройства, его структуру)

Восприятие критикой образа Базарова
Две точки зрения

Система персонажей романа

Двойники Базарова

Роман «Отцы и дети» – напечатан впервые в 1862 г. (журнал «Русский вестник», №2).
Виссарио́н Григорьевич Бели́нский (1811 – 1848) – русский мыслитель, писатель, литературный критик, публицист. (вернуться)

В 60-ых годах XIX века Россию охватывает новое течение «нигилистов» и И.С. Тургенев с интересом изучает его основы, его направления. Он создает прекрасный роман «Отцы и дети», главный герой которого является ярым представителем нигилистов.

Перед читателями появляется образ Евгения Базарова. На протяжении всего романа автор пытается раскрыть черты его характера, манеру поведения, повадки и жизненные принципы.

Евгений был трудолюбивым человеком, который изучал естественные науки, посвящал все свое время исследованиям. Герой придерживается мнения о том, что обществу нужны только полезные науки, такие как физика, математика или химия. Они могут принести намного больше пользы, чем обычная поэзия и стихотворения.

Базаров слеп по отношению к окружающим красотам природы, он не воспринимает искусства, не верит в религию. По принципам нигилистов, он пытается разрушить все, что оставили и передали предки. По его мнению, нужно очистить место для того, чтобы создавать что-то новое. Но, созидание – это уже не его забота.

Главный герой необычайно умен и остроумен. Он независим и самостоятелен. Однако, такая жизненная позиция достаточно опасная, ведь она в корень противоречит нормальным законам человеческого существования.

Глубокие изменения происходят в душе героя после того, как он влюбляется в Анну Одинцову. Теперь Евгений понимает, что такое чувства, что такое романтика. И самое главное, появившиеся эмоции абсолютно не подвластны разуму, ними трудно управлять. Все, чем жил Евгений ранее, разрушено. Все жизненные теории нигилистов развеяны. Базаров не знает, как ему жить дальше.

Чтобы навести порядок в мыслях, герой уезжает в родительский дом. И там с ним случается несчастье. При вскрытии тифозно больного, Евгений заражается вирусом. Теперь, он умрет! Но, желание жить в нем разгоралось все сильнее и сильнее. Он понимал, что ни химия, ни медицина не спасут его от смерти. И в такую минуту, Базаров задумывается над существованием настоящего Бога, который мог бы чудом исправить всю ситуацию.

Он просит родителей помолиться за него. Именно теперь, перед самой смертью, Евгений понимает ценность жизни. Он по-другому смотрит на своих родителей, которые безумно любили сына. Он переосмысляет свою любовь к Анне. Он зовет Одинцову к себе, на прощание и женщина выполняет просьбу Евгения. Именно в минуты общения с любимой, Базаров раскрывает истинную сущность своей души. Только вот теперь он понимает, что совершенно бессмысленно прожил свою жизнь, что не оставил после себя ничего.

Тургеневский герой был наделен и умом, и силой, и трудолюбием. Он был хорошим человеком, который попал под влияние нигилизма. И что произошло в конечном итоге? Именно нигилизм убил все человеческие порывы в его душе, разрушил все светлые мечты, к которым может стремиться человек.

Старики Базаровы тем больше обрадовались внезапному приезду сына, чем меньше они его ожидали. Арина Власьевна до того переполошилась и взбегалась по дому, что Василий Иванович сравнил ее с «куропатицей»: куцый хвостик ее коротенькой кофточки действительно придавал ей нечто птичье. А сам он только мычал да покусывал сбоку янтарчик своего чубука да, прихватив шею пальцами, вертел головою, точно пробовал, хорошо ли она у него привинчена, и вдруг разевал широкий рот и хохотал безо всякого шума.

— Я к тебе на целых шесть недель приехал, старина, — сказал ему Базаров, — я работать хочу, так ты уж, пожалуйста, не мешай мне.

— Физиономию мою забудешь, вот как я тебе мешать буду! — отвечал Василий Иванович.

Он сдержал свое обещание. Поместив сына по-прежнему в кабинет, он только что не прятался от него и жену свою удерживал от всяких лишних изъяснений нежности. «Мы, матушка моя, — говорил он ей, — в первый приезд Енюшки ему надоедали маленько: теперь надо быть умней». Арина Власьевна соглашалась с мужем, но немного от этого выигрывала, потому что видела сына только за столом и окончательно боялась с ним заговаривать. «Енюшенька! — бывало, скажет она, — а тот еще не успеет оглянуться, как уж она перебирает шнурками ридикюля и лепечет: «Ничего, ничего, я так», — а потом отправится к Василию Ивановичу и говорит ему, подперши щеку: «Как бы, голубчик, узнать: чего Енюша желает сегодня к обеду, щей или борщу?» — «Да что ж ты у него сама не спросила?» — «А надоем!» Впрочем, Базаров скоро сам перестал запираться: лихорадка работы с него соскочила и заменилась тоскливою скукой и глухим беспокойством. Странная усталость замечалась во всех его движениях, даже походка его, твердая и стремительно смелая, изменилась. Он перестал гулять в одиночку и начал искать общества; пил чай в гостиной, бродил по огороду с Василием Ивановичем и курил с ним «в молчанку»; осведомился однажды об отце Алексее. Василий Иванович сперва обрадовался этой перемене, но радость его была непродолжительна. «Енюша меня сокрушает, — жаловался он втихомолку жене, — он не то что недоволен или сердит, это бы еще ничего; он огорчен, он грустен — вот что ужасно. Все молчит, хоть бы побранил нас с тобою; худеет, цвет лица такой нехороший». — «Господи, Господи! — шептала старушка, — надела бы я ему ладанку на шею, да ведь он не позволит». Василий Иванович несколько раз пытался самым осторожным образом расспросить Базарова об его работе, об его здоровье, об Аркадии. Но Базаров отвечал ему нехотя и небрежно и однажды, заметив, что отец в разговоре понемножку подо что-то подбирается, с досадой сказал ему: «Что ты все около меня словно на цыпочках ходишь? Эта манера еще хуже прежней». — «Ну, ну, ну, я ничего!» — поспешно отвечал бедный Василий Иванович. Так же бесплодны остались его политические намеки. Заговорив однажды, по поводу близкого освобождения крестьян, о прогрессе, он надеялся возбудить сочувствие своего сына; но тот равнодушно промолвил: «Вчера я прохожу мимо забора и слышу, здешние крестьянские мальчики, вместо какой-нибудь старой песни, горланят: Время верное приходит, сердце чувствует любовь. Вот тебе и прогресс».

Иногда Базаров отправлялся на деревню и, подтрунивая по обыкновению, вступал в беседу с каким-нибудь мужиком. «Ну, — говорил он ему, — излагай мне свои воззрения на жизнь, братец: ведь в вас, говорят, вся сила и будущность России, от вас начнется новая эпоха в истории, — вы нам дадите и язык настоящий, и законы». Мужик либо не отвечал ничего, либо произносил слова вроде следующих: «А мы могим. тоже, потому, значит. какой положен у нас, примерно, придел». — «Ты мне растолкуй, что такое есть ваш мир? — перебивал его Базаров, — и тот ли это самый мир, что на трех рыбах стоит?»

— Это, батюшка, земля стоит на трех рыбах, — успокоительно, с патриархально-добродушною певучестью объяснял мужик, — а против нашего, то есть, миру, известно, господская воля; потому вы наши отцы. А чем строже барин взыщет, тем милее мужику.

Выслушав подобную речь, Базаров однажды презрительно пожал плечами и отвернулся, а мужик побрел восвояси.

— О чем толковал? — спросил у него другой мужик средних лет и угрюмого вида, издали, с порога своей избы, присутствовавший при беседе его с Базаровым. — О недоимке, что ль?

— Какое о недоимке, братец ты мой! — отвечал первый мужик, и в голосе его уже не было следа патриархальной певучести, а, напротив, слышалась какая-то небрежная суровость, — так, болтал кое-что; язык почесать захотелось. Известно, барин; разве он что понимает?

— Где понять! — отвечал другой мужик, и, тряхнув шапками и осунув кушаки, оба они принялись рассуждать о своих делах и нуждах. Увы! презрительно пожимавший плечом, умевший говорить с мужиками Базаров (как хвалился он в споре с Павлом Петровичем), этот самоуверенный Базаров и не подозревал, что он в их глазах был все-таки чем-то вроде шута горохового.

Впрочем, он нашел, наконец, себе занятие. Однажды, в его присутствии, Василий Иванович перевязывал мужику раненую ногу, но руки тряслись у старика, и он не мог справиться с бинтами; сын ему помог и с тех пор стал участвовать в его практике, не переставая в то же время подсмеиваться и над средствами, которые сам же советовал, и над отцом, который тотчас же пускал их в ход. Но насмешки Базарова нисколько не смущали Василия Ивановича; они даже утешали его. Придерживая свой засаленный шлафрок двумя пальцами на желудке и покуривая трубочку, он с наслаждением слушал Базарова, и чем больше злости было в его выходках, тем добродушнее хохотал, выказывая все свои черные зубы до единого, его осчастливленный отец. Он даже повторял эти, иногда тупые или бессмысленные, выходки и, например, в течение нескольких дней, ни к селу ни к городу, все твердил: «Ну, это дело девятое!» — потому только, что сын его, узнав, что он ходил к заутрене, употребил это выражение. «Слава Богу! перестал хандрить! — шептал он своей супруге. — Как отделал меня сегодня, чудо!» Зато мысль, что он имеет такого помощника, приводила его в восторг, наполняла его гордостью. «Да, да, — говорил он какой-нибудь бабе в мужском армяке и рогатой кичке, вручая ей стклянку Гулярдовой воды или банку беленной мази, — ты, голубушка, должна ежеминутно Бога благодарить за то, что сын мой у меня гостит: по самой научной и новейшей методе тебя лечат теперь, понимаешь ли ты это? Император французов, Наполеон, и тот не имеет лучшего врача». А баба, которая приходила жаловаться, что ее «на колотики подняло» (значения этих слов она, впрочем, сама растолковать не умела), только кланялась и лезла за пазуху, где у ней лежали четыре яйца, завернутые в конец полотенца.

Базаров раз даже вырвал зуб у заезжего разносчика с красным товаром, и, хотя этот зуб принадлежал к числу обыкновенных, однако Василий Иванович сохранил его как редкость и, показывая его отцу Алексею, беспрестанно повторял:

— Вы посмотрите, что за корни! Этакая сила у Евгения! Краснорядец так на воздух и поднялся. Мне кажется, дуб и тот бы вылетел вон.

— Похвально! — промолвил, наконец, отец Алексей, не зная, что отвечать и как отделаться от пришедшего в экстаз старика.

Однажды мужичок соседней деревни привез к Василию Ивановичу своего брата, больного тифом. Лежа ничком на связке соломы, несчастный умирал; темные пятна покрывали его тело, он давно потерял сознание. Василий Иванович изъявил сожаление в том, что никто раньше не вздумал обратиться к помощи медицины, и объявил, что спасения нет. Действительно, мужичок не довез своего брата до дома: он так и умер в телеге.

Дня три спустя Базаров вошел к отцу в комнату и спросил, нет ли у него адского камня?

— Как, себе! Зачем же это? Какая это ранка? Где она?

— Вот тут, на пальце. Я сегодня ездил в деревню, знаешь — откуда тифозного мужика привозили. Они почему-то вскрывать его собирались, а я давно в этом не упражнялся.

— Ну, вот я и попросил уездного врача; ну, и порезался.

Василий Иванович вдруг побледнел весь и, ни слова не говоря, бросился в кабинет, откуда тотчас же вернулся с кусочком адского камня в руке. Базаров хотел было взять его и уйти.

— Ради самого Бога, — промолвил Василий Иванович, — позволь мне это сделать самому.

— Экой ты охотник до практики!

— Не шути, пожалуйста. Покажи свой палец. Ранка-то не велика. Не больно?

Василий Иванович остановился.

— Как ты полагаешь, Евгений, не лучше ли нам прижечь железом?

— Это бы раньше надо сделать; а теперь, по-настоящему, и адский камень не нужен. Если я заразился, так уж теперь поздно.

— Как. поздно. — едва мог произнести Василий Иванович.

— Еще бы! с тех пор четыре часа прошло с лишком.

Василий Иванович еще немного прижег ранку.

— Да разве у уездного лекаря не было адского камня?

— Как же это, Боже мой! Врач — и не имеет такой необходимой вещи?

— Ты бы посмотрел на его ланцеты, — промолвил Базаров и вышел вон.

До самого вечера и в течение всего следующего дня Василий Иванович придирался ко всем возможным предлогам, чтобы входить в комнату сына, и хотя он не только не упоминал об его ране, но даже старался говорить о самых посторонних предметах, однако он так настойчиво заглядывал ему в глаза и так тревожно наблюдал за ним, что Базаров потерял терпение и погрозился уехать. Василий Иванович дал ему слово не беспокоиться, тем более что и Арина Власьевна, от которой он, разумеется, все скрыл, начинала приставать к нему, зачем он не спит и что с ним такое подеялось? Целых два дня он крепился, хотя вид сына, на которого он все посматривал украдкой, ему очень не нравился. но на третий день за обедом не выдержал. Базаров сидел потупившись и не касался ни до одного блюда.

— Отчего ты не ешь, Евгений? — спросил он, придав своему лицу самое беззаботное выражение. — Кушанье, кажется, хорошо сготовлено.

— У тебя аппетиту нету? А голова? — прибавил он робким голосом, — болит?

— Болит. Отчего ей не болеть?

Арина Власьевна выпрямилась и насторожилась.

— Не рассердись, пожалуйста, Евгений, — продолжал Василий Иванович, — но не позволишь ли ты мне пульс у тебя пощупать?

— Я и не щупая скажу тебе, что у меня жар.

— Был и озноб. Пойду прилягу, а вы мне пришлите липового чаю. Простудился, должно быть.

— То-то я слышала, ты сегодня ночью кашлял, — промолвила Арина Власьевна.

— Простудился, — повторил Базаров и удалился.

Арина Власьевна занялась приготовлением чаю из липового цвету, а Василий Иванович вошел в соседнюю комнату и молча схватил себя за волосы.

Базаров уже не вставал в тот день и всю ночь провел в тяжелой, полузабывчивой дремоте. Часу в первом утра он, с усилием раскрыв глаза, увидел над собою при свете лампадки бледное лицо отца и велел ему уйти; тот повиновался, но тотчас же вернулся на цыпочках и, до половины заслонившись дверцами шкафа, неотвратимо глядел на своего сына. Арина Власьевна тоже не ложилась и, чуть отворив дверь кабинета, то и дело подходила послушать, «как дышит Енюша», и посмотреть на Василия Ивановича. Она могла видеть одну его неподвижную, сгорбленную спину, но и это ей доставляло некоторое облегчение. Утром Базаров попытался встать; голова у него закружилась, кровь пошла носом; он лег опять. Василий Иванович молча ему прислуживал; Арина Власьевна вошла к нему и спросила его, как он себя чувствует. Он отвечал: «Лучше» — и повернулся к стене. Василий Иванович замахал на жену обеими руками; она закусила губу, чтобы не заплакать, и вышла вон. Все в доме вдруг словно потемнело; все лица вытянулись, сделалась странная тишина; со двора унесли на деревню какого-то горластого петуха, который долго не мог понять, зачем с ним так поступают. Базаров продолжал лежать, уткнувшись в стену. Василий Иванович пытался обращаться к нему с разными вопросами, но они утомляли Базарова, и старик замер в своих креслах, только изредка хрустя пальцами. Он отправлялся на несколько мгновений в сад, стоял там как истукан, словно пораженный несказанным изумлением (выражение изумления вообще не сходило у него с лица), и возвращался снова к сыну, стараясь избегать расспросов жены. Она наконец схватила его за руку и судорожно, почти с угрозой, промолвила: «Да что с ним?» Тут он спохватился и принудил себя улыбнуться ей в ответ; но, к собственному ужасу, вместо улыбки у него откуда-то взялся смех. За доктором он послал с утра. Он почел нужным предуведомить об этом сына, чтобы тот как-нибудь не рассердился.

Базаров вдруг повернулся на диване, пристально и тупо посмотрел на отца и попросил напиться.

Василий Иванович подал ему воды и кстати пощупал его лоб. Он так и пылал.

— Старина, — начал Базаров сиплым и медленным голосом, — дело мое дрянное. Я заражен, и через несколько дней ты меня хоронить будешь.

Василий Иванович пошатнулся, словно кто по ногам его ударил.

— Евгений! — пролепетал он, — что ты это. Бог с тобою! Ты простудился.

— Полно, — не спеша перебил его Базаров. — Врачу непозволительно так говорить. Все признаки заражения, ты сам знаешь.

— Где же признаки. заражения, Евгений. помилуй!

— А это что? — промолвил Базаров и, приподняв рукав рубашки, показал отцу выступившие зловещие красные пятна.

Василий Иванович дрогнул и похолодел от страха.

— Положим, — сказал он наконец, — положим. если. если даже что-нибудь вроде. заражения.

— Пиэмии, — сурово и отчетливо повторил Базаров. — Аль уж позабыл свои тетрадки?

— Ну да, да, как тебе угодно. А все-таки мы тебя вылечим!

— Ну, это дудки. Но не в том дело. Я не ожидал, что так скоро умру; это случайность, очень, по правде сказать, неприятная. Вы оба с матерью должны теперь воспользоваться тем, что в вас религия сильна; вот вам случай поставить ее на пробу. — Он отпил еще немного воды. — А я хочу попросить тебя об одной вещи. пока еще моя голова в моей власти. Завтра или послезавтра мозг мой, ты знаешь, в отставку подаст. Я и теперь не совсем уверен, ясно ли я выражаюсь. Пока я лежал, мне все казалось, что вокруг меня красные собаки бегали, а ты надо мной стойку делал, как над тетеревом. Точно я пьяный. Ты хорошо меня понимаешь?

— Помилуй, Евгений, ты говоришь совершенно как следует.

— Тем лучше; ты мне сказал, ты послал за доктором. Этим ты себя потешил. потешь и меня: пошли ты нарочного.

— К Аркадию Николаичу, — подхватил старик.

— Кто такой Аркадий Николаич? — проговорил Базаров как бы в раздумье. — Ах да! птенец этот! Нет, ты его не трогай: он теперь в галки попал. Не удивляйся, это еще не бред. А ты пошли нарочного к Одинцовой, Анне Сергеевне, тут есть такая помещица. Знаешь? (Василий Иванович кивнул головой.) Евгений, мол, Базаров кланяться велел и велел сказать, что умирает. Ты это исполнишь?

— Исполню. Только возможное ли это дело, чтобы ты умер, ты, Евгений. Сам посуди! Где ж после этого будет справедливость?

— Этого я не знаю; а только ты нарочного пошли.

— Сию минуту пошлю, и сам письмо напишу.

— Нет, зачем; скажи, что кланяться велел, больше ничего не нужно. А теперь я опять к моим собакам. Странно! хочу остановить мысль на смерти, и ничего не выходит. Вижу какое-то пятно. и больше ничего.

Он опять тяжело повернулся к стене; а Василий Иванович вышел из кабинета и, добравшись до жениной спальни, так и рухнулся на колени перед образами.

— Молись, Арина, молись! — простонал он, — наш сын умирает.

Доктор, тот самый уездный лекарь, у которого не нашлось адского камня, приехал и, осмотрев больного, посоветовал держаться методы выжидающей и тут же сказал несколько слов о возможности выздоровления.

— А вам случалось видеть, что люди в моем положении не отправляются в Елисейские? — спросил Базаров и, внезапно схватив за ножку тяжелый стол, стоявший возле дивана, потряс его и сдвинул с места.

— Сила-то, сила, — промолвил он, — вся еще тут, а надо умирать. Старик, тот, по крайней мере, успел отвыкнуть от жизни, а я. Да, поди попробуй отрицать смерть. Она тебя отрицает, и баста! Кто там плачет? — прибавил он, погодя немного. — Мать? Бедная! Кого-то она будет кормить теперь своим удивительным борщом? А ты, Василий Иваныч, тоже, кажется, нюнишь? Ну, коли христианство не помогает, будь философом, стоиком, что ли? Ведь ты хвастался, что ты философ?

— Какой я философ! — завопил Василий Иванович, и слезы так и закапали по его щекам.

Базарову становилось хуже с каждым часом; болезнь приняла быстрый ход, что обыкновенно случается при хирургических отравах. Он еще не потерял памяти и понимал, что ему говорили; он еще боролся. «Не хочу бредить, — шептал он, сжимая кулаки, — что за вздор!» И тут же говорил: «Ну, из восьми вычесть десять, сколько выйдет?» Василий Иванович ходил как помешанный, предлагал то одно средство, то другое и только и делал, что покрывал сыну ноги. «Обернуть в холодные простыни. рвотное. горчишники к желудку. кровопускание», — говорил он с напряжением. Доктор, которого он умолил остаться, ему поддакивал, поил больного лимонадом, а для себя просил то трубочки, то «укрепляющего-согревающего», то есть водки. Арина Власьевна сидела на низенькой скамеечке возле двери и только по временам уходила молиться; несколько дней тому назад туалетное зеркальце выскользнуло у ней из рук и разбилось, а это она всегда считала худым предзнаменованием; сама Анфисушка ничего не умела сказать ей. Тимофеич отправился к Одинцовой.

Ночь была не хороша для Базарова. Жестокий жар его мучил. К утру ему полегчило. Он попросил, чтоб Арина Власьевна его причесала, поцеловал у ней руку и выпил глотка два чаю. Василий Иванович оживился немного.

— Слава Богу! — твердил он, — наступил кризис. прошел кризис.

— Эка, подумаешь! — промолвил Базаров, — слова-то что значит! Нашел его, сказал: «кризис» — и утешен. Удивительное дело, как человек еще верит в слова. Скажут ему, например, дурака и не прибьют, он опечалится; назовут его умницей и денег ему не дадут — он почувствует удовольствие.

Эта маленькая речь Базарова, напоминавшая его прежние «выходки», привела Василия Ивановича в умиление.

— Браво! прекрасно сказано, прекрасно! — воскликнул он, показывая вид, что бьет в ладоши.

Базаров печально усмехнулся.

— Так как же, по-твоему, — промолвил он, — кризис прошел или наступил?

— Тебе лучше, вот что я вижу, вот что меня радует, — отвечал Василий Иванович.

— Ну и прекрасно; радоваться всегда не худо. А к той, помнишь? послал?

Перемена к лучшему продолжалась недолго. Приступы болезни возобновились. Василий Иванович сидел подле Базарова. Казалось, какая-то особенная мука терзала старика. Он несколько раз собирался говорить — и не мог.

— Евгений! — произнес он наконец, — сын мой, дорогой мой, милый сын!

Это необычайное воззвание подействовало на Базарова. Он повернул немного голову и, видимо стараясь выбиться из-под бремени давившего его забытья, произнес:

— Евгений, — продолжал Василий Иванович и опустился на колени перед Базаровым, хотя тот не раскрывал глаз и не мог его видеть. — Евгений, тебе теперь лучше; ты, Бог даст, выздоровеешь, но воспользуйся этим временем, утешь нас с матерью, исполни долг христианина! Каково-то мне это тебе говорить, это ужасно; но еще ужаснее. ведь навек, Евгений. ты подумай, каково-то.

Голос старика перервался, а по лицу его сына, хотя он и продолжал лежать с закрытыми глазами, проползло что-то странное.

— Я не отказываюсь, если это может вас утешить, — промолвил он наконец, — но мне кажется, спешить еще не к чему. Ты сам говоришь, что мне лучше.

— Лучше, Евгений, лучше; но кто знает, ведь это все в Божьей воле, а исполнивши долг.

— Нет, я подожду, — перебил Базаров. — Я согласен с тобою, что наступил кризис. А если мы с тобой ошиблись, что ж! ведь и беспамятных причащают.

— Я подожду. А теперь я хочу спать. Не мешай мне.

И он положил голову на прежнее место.

Старик поднялся, сел на кресло и, взявшись за подбородок, стал кусать себе пальцы.

Стук рессорного экипажа, тот стук, который так особенно заметен в деревенской глуши, внезапно поразил его слух. Ближе, ближе катились легкие колеса; вот уже послышалось фырканье лошадей. Василий Иванович вскочил и бросился к окошку. На двор его домика, запряженная четверней, въезжала двуместная карета. Не отдавая себе отчета, что бы это могло значить, в порыве какой-то бессмысленной радости, он выбежал на крыльцо. Ливрейный лакей отворял дверцы кареты; дама под черным вуалем, в черной мантилье, выходила из нее.

— Я Одинцова, — промолвила она. — Евгений Васильич жив? Вы его отец? Я привезла с собой доктора.

— Благодетельница! — воскликнул Василий Иванович и, схватив ее руку, судорожно прижал ее к своим губам, между тем как привезенный Анной Сергеевной доктор, маленький человек в очках, с немецкою физиономией, вылезал, не торопясь, из кареты. — Жив еще, жив мой Евгений и теперь будет спасен! Жена! жена. К нам ангел с неба.

— Что такое, Господи! — пролепетала, выбегая из гостиной старушка и, ничего не понимая, тут же в передней упала к ногам Анны Сергеевны и начала как безумная целовать ее платье.

— Что вы! что вы! — твердила Анна Сергеевна; но Арина Власьевна ее не слушала, а Василий Иванович только повторял: «Ангел! ангел!»

— Wo ist der Kranke?* И где же есть пациент? — проговорил наконец доктор, не без некоторого негодования.

Василий Иванович опомнился.

— Здесь, здесь, пожалуйте за мной, вертестер герр коллега* — прибавил он по старой памяти.

* уважаемый коллега (от нем. wertester Herr Collega).

— Э! — произнес немец и кисло осклабился.

Василий Иванович привел его в кабинет.

— Доктор от Анны Сергеевны Одинцовой, — сказал он, наклоняясь к самому уху своего сына, — и она сама здесь.

Базаров вдруг раскрыл глаза.

— Я говорю, что Анна Сергеевна Одинцова здесь и привезла к тебе сего господина доктора.

Базаров повел вокруг себя глазами.

Читайте также:  Анализ сюжета романа отцы и дети

— Она здесь. я хочу ее видеть.

— Ты ее увидишь, Евгений; но сперва надобно побеседовать с господином доктором. Я им расскажу всю историю болезни, так как Сидор Сидорыч уехал (так звали уездного врача), и мы сделаем маленькую консультацию.

Базаров взглянул на немца.

— Ну, беседуйте скорее, только не по-латыни; я ведь понимаю, что значит: jam moritur.*

— Der Herr scheint des Deutschen machtig zu sein*, — начал новый питомец Эскулапа, обращаясь к Василию Ивановичу.

* Сударь, по-видимому, владеет немецким языком (нем.).

— Их. габе. * — Говорите уж лучше по-русски, — промолвил старик.

— А, а! так этто фот как этто. Пошалуй.

Полчаса спустя Анна Сергеевна в сопровождении Василия Ивановича вошла в кабинет. Доктор успел шепнуть ей, что нечего и думать о выздоровлении больного.

Она взглянула на Базарова. и остановилась у двери, до того поразило ее это воспаленное и в то же время мертвенное лицо с устремленными на нее мутными глазами. Она просто испугалась каким-то холодным и томительным испугом; мысль, что она не то бы почувствовала, если бы точно его любила — мгновенно сверкнула у ней в голове.

— Спасибо, — усиленно заговорил он, — я этого не ожидал. Это доброе дело. Вот мы еще раз и увиделись, как вы обещали.

— Анна Сергеевна так была добра. — начал Василий Иванович.

— Отец, оставь нас. Анна Сергеевна, вы позволяете? Кажется, теперь.

Он указал головою на свое распростертое бессильное тело.

— Ну, спасибо, — повторил Базаров. — Это по-царски. Говорят, цари тоже посещают умирающих.

— Евгений Васильич, я надеюсь.

— Эх, Анна Сергеевна, станемте говорить правду. Со мной кончено. Попал под колесо. И выходит, что нечего было думать о будущем. Старая штука смерть, а каждому внове. До сих пор не трушу. а там придет беспамятство, и фюить! (Он слабо махнул рукой.) Ну, что ж мне вам сказать. я любил вас! Это и прежде не имело никакого смысла, а теперь подавно. Любовь — форма, а моя собственная форма уже разлагается. Скажу я лучше, что — какая вы славная! И теперь вот вы стоите, такая красивая.

Анна Сергеевна невольно содрогнулась.

— Ничего, не тревожьтесь. сядьте там. Не подходите ко мне: ведь моя болезнь заразительная.

Анна Сергеевна быстро перешла комнату и села на кресло возле дивана, на котором лежал Базаров.

— Великодушная! — шепнул он. — Ох, как близко, и какая молодая, свежая, чистая. в этой гадкой комнате. Ну, прощайте! Живите долго, это лучше всего, и пользуйтесь, пока время. Вы посмотрите, что за безобразное зрелище: червяк полураздавленный, а еще топорщится. И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта — как бы умереть прилично, хотя никому до этого дела нет. Все равно: вилять хвостом не стану.

Базаров умолк и стал ощупывать рукой свой стакан. Анна Сергеевна подала ему напиться, не снимая перчаток и боязливо дыша.

— Меня вы забудете, — начал он опять, — мертвый живому не товарищ. Отец вам будет говорить, что вот, мол, какого человека Россия теряет. Это чепуха; но не разуверяйте старика. Чем бы дитя ни тешилось. вы знаете. И мать приласкайте. Ведь таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать. Я нужен России. Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник. мясо продает. мясник. постойте, я путаюсь. Тут есть лес.

Базаров положил руку на лоб.

Анна Сергеевна наклонилась к нему.

Он разом принял руку и приподнялся.

— Прощайте, — проговорил он с внезапной силой, и глаза его блеснули последним блеском. — Прощайте. Послушайте. ведь я вас не поцеловал тогда. Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет.

Анна Сергеевна приложилась губами к его лбу.

— И довольно! — промолвил он и опустился на подушку. — Теперь. темнота.

Анна Сергеевна тихо вышла.

— Что? — спросил ее шепотом Василий Иванович.

— Он заснул, — отвечала она чуть слышно.

Базарову уже не суждено было просыпаться. К вечеру он впал в совершенное беспамятство, а на следующий день умер. Отец Алексей совершил над ним обряды религии. Когда его соборовали, когда святое миро коснулось его груди, один глаз его раскрылся, и, казалось, при виде священника в облачении, дымящегося кадила, свеч перед образом что-то похожее на содрагание ужаса мгновенно отразилось на помертвелом лице. Когда же, наконец, он испустил последний вздох и в доме поднялось всеобщее стенание, Василием Ивановичем обуяло внезапное исступление. «Я говорил, что я возропщу, — хрипло кричал он, с пылающим, перекошенным лицом, потрясая в воздухе кулаком, как бы грозя кому-то, — и возропщу, возропщу!» Но Арина Власьевна, вся в слезах, повисла у него на шее, и оба вместе пали ниц. «Так, — рассказывала потом в людской Анфисушка, — рядышком и понурили свои головки, словно овечки в полдень. «

Но полуденный зной проходит, и настает вечер и ночь, а там и возвращение в тихое убежище, где сладко спится измученным и усталым.

Прошло шесть месяцев. Стояла белая зима с жестокою тишиной безоблачных морозов, плотным, скрипучим снегом, розовым инеем на деревьях, бледно-изумрудным небом, шапками дыма над трубами, клубами пара из мгновенно раскрытых дверей, свежими, словно укушенными лицами людей и хлопотливым бегом продрогших лошадок. Январский день уже приближался к концу; вечерний холод еще сильнее стискивал недвижимый воздух, и быстро гасла кровавая заря. В окнах марьинского дома зажигались огни; Прокофьич, в черном фраке и белых перчатках, с особенною торжественностию накрывал стол на семь приборов. Неделю тому назад, в небольшой приходской церкви, тихо и почти без свидетелей состоялись две свадьбы: Аркадия с Катей и Николая Петровича с Фенечкой; а в самый тот день Николай Петрович давал прощальный обед своему брату, который отправлялся по делам в Москву. Анна Сергеевна уехала туда же тотчас после свадьбы, щедро наделив молодых.

Ровно в три часа все собрались к столу. Митю поместили тут же; у него уже появилась нянюшка в глазетовом кокошнике. Павел Петрович восседал между Катей и Фенечкой; «мужья» пристроились возле своих жен. Знакомцы наши изменились в последнее время: все как будто похорошели и возмужали; один Павел Петрович похудел, что, впрочем, придавало еще больше изящества и грансеньйорства его выразительным чертам. Да и Фенечка стала другая. В свежем шелковом платье, с широкою бархатною наколкой на волосах, с золотою цепочкой на шее, она сидела почтительно-неподвижно, почтительно к самой себе, ко всему, что ее окружало, и так улыбалась, как будто хотела сказать: «Вы меня извините, я не виновата». И не она одна — другие все улыбались и тоже как будто извинялись; всем было немножко неловко, немножко грустно и, в сущности, очень хорошо. Каждый прислуживал другому с забавною предупредительностию, точно все согласились разыграть какую-то простодушную комедию. Катя была спокойнее всех: она доверчиво посматривала вокруг себя, и можно было заметить, что Николай Петрович успел уже полюбить ее без памяти. Перед концом обеда он встал и, взяв бокал в руки, обратился к Павлу Петровичу.

— Ты нас покидаешь. ты нас покидаешь, милый брат, — начал он, — конечно, ненадолго; но все же я не могу не выразить тебе, что я. что мы. сколь я. сколь мы. Вот в том-то и беда, что мы не умеем говорить спичи! Аркадий, скажи ты.

— Нет, папаша, я не приготовлялся.

— А я хорошо приготовился! Просто, брат, позволь тебя обнять, пожелать тебе всего хорошего, и вернись к нам поскорее!

Павел Петрович облобызался со всеми, не исключая, разумеется, Мити; у Фенечки он, сверх того, поцеловал руку, которую та еще не умела подавать как следует, и, выпивая вторично налитый бокал, промолвил с глубоким вздохом: «Будьте счастливы, друзья мои! Farewell!»* Этот английский хвостик прошел незамеченным, но все были тронуты.

— В память Базарова, — шепнула Катя на ухо своему мужу и чокнулась с ним. Аркадий в ответ пожал ей крепко руку, но не решился громко предложить этот тост.

Казалось бы, конец? Но, быть может, кто-нибудь из читателей пожелает узнать, что делает теперь, именно теперь, каждое из выведенных нами лиц. Мы готовы удовлетворить его.

Анна Сергеевна недавно вышла замуж, не по любви, но по убеждению, за одного из будущих русских деятелей, человека очень умного, законника, с крепким практическим смыслом, твердою волей и замечательным даром слова, — человека еще молодого, доброго и холодного как лед. Они живут в большом ладу друг с другом и доживутся, пожалуй, до счастья. пожалуй, до любви. Княжна Х. я умерла забытая в самый день смерти. Кирсановы, отец с сыном, поселились в Марьине. Дела их начинают поправляться. Аркадий сделался рьяным хозяином, и «ферма» уже приносит довольно значительный доход. Николай Петрович попал в мировые посредники и трудится изо всех сил; он беспрестанно разъезжает по своему участку; произносит длинные речи (он придерживается того мнения, что мужичков надо «вразумлять», то есть частым повторением одних и тех же слов доводить их до истомы) и все-таки, говоря правду, не удовлетворяет вполне ни дворян образованных, говорящих то с шиком, то с меланхолией о манципации (произнося ан в нос), ни необразованных дворян, бесцеремонно бранящих «евту мунципацию». И для тех и для других он слишком мягок. У Катерины Сергеевны родился сын Коля, а Митя уже бегает молодцом и болтает речисто. Фенечка, Федосья Николаевна, после мужа и Мити никого так не обожает, как свою невестку, и когда та садится за фортепьяно, рада целый день не отходить от нее. Упомянем кстати о Петре. Он совсем окоченел от глупости и важности, произносит все е как ю: тюпюрь, обюспючюн, но тоже женился и взял порядочное приданое за своею невестой, дочерью городского огородника, которая отказала двум хорошим женихам только потому, что у них часов не было: а у Петра не только были часы — у него были лаковые полусапожки.

В Дрездене, на Брюлевской террасе, между двумя и четырьмя часами, в самое фешенебельное время для прогулки, вы можете встретить человека лет около пятидесяти, уже совсем седого и как бы страдающего подагрой, но еще красивого, изящно одетого и с тем особенным отпечатком, который дается человеку одним лишь долгим пребыванием в высших слоях общества. Это Павел Петрович. Он уехал из Москвы за границу для поправления здоровья и остался на жительство в Дрездене, где знается больше с англичанами и с проезжими русскими. С англичанами он держится просто, почти скромно, но не без достоинства; они находят его немного скучным, но уважают в нем совершенного джентльмена, «a perfect gentleman». С русскими он развязнее, дает волю своей желчи, трунит над самим собой и над ними; но все это выходит у него очень мило, и небрежно, и прилично. Он придерживается славянофильских воззрений: известно, что в высшем свете это считается tres distingue*. Он ничего русского не читает, но на письменном столе у него находится серебряная пепельница в виде мужицкого лаптя. Наши туристы очень за ним волочатся. Матвей Ильич Колязин, находящийся во временной оппозиции, величаво посетил его, проезжая на богемские воды; а туземцы, с которыми он, впрочем, видится мало, чуть не благоговеют перед ним. Получить билет в придворную капеллу, в театр и т.д. никто не может так легко и скоро, как der Herr Baron von Kirsanoff**. Он все делает добро, сколько может; он все еще шумит понемножку: недаром же был он некогда львом; но жить ему тяжело. тяжелей, чем он сам подозревает. Стоит взглянуть на него в русской церкви, когда, прислонясь в сторонке к стене, он задумывается и долго не шевелится, горько стиснув губы, потом вдруг опомнится и начнет почти незаметно креститься.

** господин барон фон Кирсанов (нем.).

И Кукшина попала за границу. Она теперь в Гейдельберге и изучает уже не естественные науки, но архитектуру, в которой, по ее словам, она открыла новые законы. Она по-прежнему якшается с студентами, особенно с молодыми русскими физиками и химиками, которыми наполнен Гейдельберг и которые, удивляя на первых порах наивных немецких профессоров своим трезвым взглядом на вещи, впоследствии удивляют тех же самых профессоров своим совершенным бездействием и абсолютною ленью. С такими-то двумя-тремя химиками, не умеющими отличить кислорода от азота, но исполненными отрицания и самоуважения, да с великим Елисевичем Ситников, тоже готовящийся быть великим, толчется в Петербурге и, по его уверениям, продолжает «дело» Базарова. Говорят, его кто-то недавно побил, но он в долгу не остался: в одной темной статейке, тиснутой в одном темном журнальце, он намекнул, что побивший его — трус. Он называет это иронией. Отец им помыкает по-прежнему, а жена считает его дурачком. и литератором.

Есть небольшое сельское кладбище в одном из отдаленных уголков России. Как почти все наши кладбища, оно являет вид печальный: окружающие его канавы давно заросли; серые деревянные кресты поникли и гниют под своими когда-то крашеными крышами; каменные плиты все сдвинуты, словно кто их подталкивает снизу; два-три ощипанных деревца едва дают скудную тень; овцы безвозбранно бродят по могилам. Но между ними есть одна, до которой не касается человек, которую не топчет животное: одни птицы садятся на нее и поют на заре. Железная ограда ее окружает; две молодые елки посажены по обоим ее концам: Евгений Базаров похоронен в этой могиле. К ней, из недалекой деревушки, часто приходят два уже дряхлые старичка — муж с женою. Поддерживая друг друга, идут они отяжелевшею походкой; приблизятся к ограде, припадут и станут на колени, и долго и горько плачут, и долго и внимательно смотрят на немой камень, под которым лежит их сын; поменяются коротким словом, пыль смахнут с камня да ветку елки поправят, и снова молятся, и не могут покинуть это место, откуда им как будто ближе до их сына, до воспоминаний о нем. Неужели их молитвы, их слезы бесплодны? Неужели любовь, святая, преданная любовь не всесильна? О нет! Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной» природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной.

Разделы: Литература

Тип урока: комбинированный.

  • тексты романа И. С. Тургенева “Отцы и дети”;
  • репродукции портретов Тургенева и Базарова, картины В. Перова “Старики-родители на могиле сына”;
  • “Реквием” Моцарта;
  • компьютер для демонстрации презентации.

Сегодня у нас последний урок по роману Ивана Сергеевича Тургенева “Отцы и дети” перед написанием сочинения.

После анализа 2-х последних глав романа мы с вами попробуем ответить на вопрос: почему Тургенев заканчивает роман смертью главного героя?

Обратимся к тексту 27-й главы.

Как родители отнеслись к неожиданному приезду Базарова? (Обрадовались.)

На какое время и с какой целью вернулся Базаров домой? (На 6 недель. Работать хочет. Просит не мешать.)

Как родители ласково называли сына? (“Енюша”, “Енюшенька”.)

Как вскоре изменился Базаров? (Появились скука, беспокойство, усталость.)

Как проходило общение Базарова с мужиками? (Базаров хотел услышать “воззрения на жизнь” мужиков. Они толком не отвечали, считали барина “шутом гороховым”.)

Сделайте вывод: был ли Базаров близок народу? (Базаров считает себя близким с народом. Однако сам является барином для своих мужиков, и они не понимают и не хотят понимать его. Базаров свысока смотрит на народ, где-то даже презирает его, с такими чувствами не может быть взаимопонимания.)

Чем стал заниматься Евгений? (Стал участвовать в практике отца, посмеиваясь над ним.)

Что стало причиной смерти Базарова? (Случайный порез пальца.)

Как отец отнесся к этому? (“Побледнел”, “схватил себя за голову”, “рухнулся под образами”, “ходил как помешанный”. Очень переживал последние дни жизни сына. После смерти Евгения “обуяло внезапное исступление”.)

Как мать вела себя? (Не ложилась. Смотрела издали на “Енюшу”. Пыталась все узнать у мужа. Сидела возле двери, иногда отходила молиться. После смерти сына вся в слезах, повисла на муже.)

Итак, на протяжении романа Василий Иванович и Арина Власьевна предстают любящими родителями, стремящимися, чтобы их сын нашел свое счастье в жизни, тяжело переживающими его смерть.

В русской критике существуют разные точки зрения по поводу отношения Базарова к родителям. Вот мнения современных исследователей творчества Тургенева.

В.Ю. Троицкий: “Разве не появляется в отношении Базарова к родителям та душевная черствость, которая не может быть оправдана?”

Г. А. Бялый: “Несмотря на внешнюю черствость и даже грубость Базарова в обращении с родителями, он нежно любит их”.

К какому мнению вы склоняетесь больше? Докажите примерами из текста. (2-е мнение: мать прекрасно варит борщи; согласен причаститься, если отцу станет легче. “Ведь таких людей, как они,…днем с огнем не сыскать”.)

Как развивалась болезнь Базарова? (Он сутки провел в “дремоте”. Понимает, что скоро умрет. Периодически становилось хуже. Ночью был жар.)

Как Базаров относится к смерти? (“Я не ожидал, что так скоро умру.” “случайность неприятная”, “сила вся еще тут, а надо умирать”, “поди попробуй отрицать смерть”.)

Кого хочет увидеть Евгений перед смертью? (Анну Сергеевну Одинцову.)

Каким предстал Базаров перед Одинцовой? (“…воспаленное и в то же время мертвенное лицо с устремленными на нее мутными глазами”. Испугалась.)

О чем говорит Базаров? (Не хочет умирать. Любил Анну Сергеевну. Видит ее красоту. Задача – “умереть прилично”.)

С чем себя сравнивает Базаров? (Лампада – свеча – символ жизни.)

Какой троп используется для создания этого образа? (Метафора.)

Какие чувства у вас вызывает сцена смерти Базарова? (Жалко, что гибнет такой человек. Одна из самых проникновенных сцен романа.)

Вернемся к вопросу, заданному в начале урока: почему роман заканчивается смертью героя? Выскажите свои мнения. (Перед лицом смерти проявились лучшие черты характера Базарова: сила воли, мужество, жалость к родителям, способность восторгаться и любить. Смерть Базарова закономерна: фигура трагическая и “обреченная на гибель”. У Базарова-нигилиста нет положительной программы на будущее. Он одинок идеологически. Герой испытывает внутренний конфликт: теория не выдержала испытание жизнью. Тургенев не видел в реальной жизни занятия, которым мог бы заняться Базаров.)

Выясним, как сложились судьбы героев романа.

Чьи свадьбы состоялись? (Аркадия с Катей и Николая Петровича с Фенечкой.)

Кто за столом вспомнил о Базарове? (Катя шепнула Аркадию, но тот не решился сказать вслух.)

Как сложилась судьба Анны Сергеевны Одинцовой? (“вышла замуж, не по любви, но по убеждению”.)

Где и как живет Павел Петрович Кирсанов? (В Дрездене, тяжело живется.)

Чем занимается Кукшина? (В Гейдельберге изучает архитектуру.)

Что делает Ситников? (В Петербурге продолжает “дело” Базарова.)

В каком тоне рассказано о дальнейшей судьбе героев? (С иронией в большей или меньшей степени.)

Возникает вопрос: почему Тургенев не закончил роман смертью Базарова, наиболее сильной в художественном отношении сценой? Для чего нужно было создавать своеобразный эпилог – 28-ю главу? Попробуем вместе разобраться.

С чего начинается 28-я глава? (С описания зимнего пейзажа.)

Какой пейзаж видим в конце главы? (Осенний, очень лирический.)

Итак, на протяжении романа попеременно звучат 2 мотива: иронический и лирический. В последней главе лирические мотивы нарастают и достигают кульминации.

Давайте прочувствуем это. Откройте последний абзац романа. Его часто называют реквиемом по главному герою. Реквием (латин. “покой”) – траурное музыкальное произведение. Постепенно этот термин вошел и в литературу. Ученица выразительно прочитает финал романа под музыку австрийского композитора Моцарта “Реквием”.

По какому произведению курса 9 класса знакомы с Моцартом? (Маленькая трагедия А. С. Пушкина “Моцарт и Сальери”.)

Какие ощущения вызвало у вас прослушанное? (Торжественно, грустно и величественно рисует Тургенев могилу Базарова. Автор размышляет о мятежном человеке, на могилу которого он привел читателей, о его неутешных родителях, “о вечном примирении”.)

Что характерно для синтаксического строя этого фрагмента? (Повторы, восклицания, риторические вопросы передают глубину и искренность чувств автора.)

Под впечатлением романа художник В. Г. Перов в 1874 году заканчивает картину “Старики родители на могиле сына”, которая в настоящее время находится в Москве в Третьяковской галерее. Посмотрите на ее репродукцию. Как художником изображены старики Базаровы? (Со спины, не видно их лиц, низко склонены их головы.)

Можно предположить, что родители изображены в тот момент, когда произносят прощальные слова сыну, сейчас уйдут, чтоб обязательно прийти вновь.

До сих пор не утихают споры об отношении Тургенева к Базарову, хотя сам автор не раз высказывался по этому поводу уже после выхода романа в свет. Ученик сейчас познакомит нас с этими высказываниями.

В письме к Фету Тургенев сделал важное признание: “Хотел ли я обругать Базарова или его превознести? Я этого сам не знаю, ибо я не знаю, люблю ли я его или ненавижу”. А в статье “По поводу “Отцов и детей” Тургенев писал: “…в основание главной фигуры, Базарова, легла одна поразившая меня личность молодого провинциального врача…В этом замечательном человеке воплотилось, едва народившееся, еще бродившее начало, которое потом получило название нигилизма. Впечатление, произведенное на меня этой личностью, было очень сильно и в то же время не совсем ясно…”. Также Тургенев писал о Базарове: “Мне мечталась фигура сумрачная, дикая, большая, до половины выросшая из почвы, сильная, злобная, честная – и все-таки обреченная на гибель, потому что она все-таки стоит в преддверии будущего”. Вот еще фраза писателя о своем герое: “Если читатель не полюбит Базарова со всей его грубостью, бессердечностью, безжалостливой сухостью и резкостью, если он его не полюбит, повторяю я,– я виновен и не достиг своей цели”.

Как Тургенев относился к нигилизму Базарова? (Не мог сочувствовать, особенно в отношении к природе, искусству, красоте.)

Но в описаниях Базарова нет иронии, сарказма, карикатуры.

Как описано чувство Базарова к Одинцовой? (С симпатией и ощущением внутреннего драматизма, уважением к силе чувства.)

Как дано описание болезни и смерти Базарова? (В подлинно трагических тонах, с огромной художественной силой.)

Итак, автор противопоставляет герою не других героев, а саму жизнь.

Споры вокруг романа продолжаются до сих пор. Мы сейчас послушаем основные положения статей литературных критиков – современников Тургенева.

Ученица расскажет об основных положениях статьи Писарева “Базаров”.

Базаров – человек сильный по уму и характеру, в его личности сгруппированы те свойства, которые мелкими долями рассыпаны в массах. На людей, подобных Базарову, можно негодовать, но признавать их искренность – решительно необходимо. У Базаровых есть и знание и воля, мысль и дело сливаются в одно твердое целое.

Автора не удовлетворяют ни отцы, ни дети, его отрицание глубже и серьезнее отрицания тех людей, которые, разрушая то, что было до них, воображают себе, что они – соль земли.

Отношения Базарова к его товарищу бросают яркую полосу света на его характер; у Базарова нет друга…; Евгений Васильевич один, и ему не тяжело это одиночество, он весь поглощен собой и работой. Базаров остался бездомным несогретым скитальцем. Базаров с народом держит себя просто. Дуэль, по понятиям Базарова, нелепость.

В конце романа Базаров умирает; его смерть – случайность. Это событие необходимо для художника, чтобы дорисовать характер своего героя. Описание смерти Базарова составляет лучшее место в романе Тургенева.

Автор, создавая Базарова, хотел его разбить в прах и вместо того отдал ему полную дань справедливого уважения.

Какую оценку дает Писарев Базарову? (Высокую.)

Ученица расскажет об основных положениях статьи критика Антоновича “Асмодей нашего времени”. Слово асмодей значит “злой демон”.

Тургенев имеет художественный замысел сочинить роман, изобразить в нем современное движение русского общества, высказать в художественной форме свой взгляд на современное молодое поколение и разъяснить свои отношения к нему.

С первых же страниц, к величайшему изумлению читающего, им овладевает некоторого рода скука. Но разумеется, вы этим не смущаетесь и продолжаете читать, надеясь, что дальше будет лучше, что автор войдет в свою роль, что талант возьмет свое и невольно увлечет ваше внимание.

Все внимание автора обращено на главного героя и других действующих лиц, впрочем, не на их личности, не на их душевные движения, чувства и страсти, а почти исключительно на их разговоры и рассуждения. Почти на каждой странице видно желание автора во что бы то ни стало унизить героя, которого он считал своим противником и потому взваливает на него всевозможные нелепости и всячески издевается над ним.

У автора поворачивается язык говорить о всепримиряющей любви, о бесконечной жизни, после того, как его самого эта любовь и мысль о бесконечной жизни не могли удержать от бесчеловечного обращения со своим умирающим героем.

Если смотреть на роман с точки зрения его тенденций, то он и с этой стороны так же неудовлетворителен, как и в художественном отношении.

Как Антонович оценивает роман? (Негативно.)

Ученица расскажет о статье Страхова.

Как много величия кладет на Базарова глубина его жизни, его законченность, его непреклонная последовательная своеобразность. Тургенев дал плоть и кровь тому, что явно уже существовало в виде мысли и убеждения. Глубокий аскетизм проникает собою всю личность Базарова; эта черта не случайная, а существенно необходимая.

Искусство – это идеализм, созерцание. Базаров – реалист, не созерцатель, а деятель, признающий одни действительные явления и отрицающий идеалы. Базаров представляет собой живое воплощение одной из сторон русского духа. Базаров вовсе не такой человек, как можно бы думать по его внешним поступкам и по складу его мыслей. В жизни и в отношениях к людям Базаров не последователен в себе, но в этом обнаруживается его жизненность.

Глядя на картину романа, можно заметить, что, хотя Базаров головою выше других всех лиц, однако есть что-то, что в целом стоит выше Базарова.

В конце романа Базаров умирает. На минуту в душе его отца закипает буря, но она быстро затихает, и снова все становится светло. Могила Базарова озарена светом и миром, над нею поют птицы и на нее льются слезы.

Сам Тургенев отмечал, что “разбор Писарева необыкновенно умен…и…что он почти вполне понял все то, что я хотел сказать Базаровым”.

5. Развитие понятия о романе.

Дайте определение романа? (Большая форма эпического жанра литературы.)

Приведите примеры изученных романов. (“Герой нашего времени” Лермонтова, “Обломов” Гончарова.)

Вспомним общие черты романа как жанра:

  • изображение человека в сложных формах жизненного процесса;
  • многолинейность сюжета, охватываюшего судьбы ряда действующих лиц;
  • большой объем по сравнению с другими формами эпоса.

Докажите, что “Отцы и дети” – роман. (Базаров изображен в сложном жизненном процессе, дважды проходит по одному кругу. Несколько сюжетных линий: Базаров, семья Кирсановых, Одинцова. Все сюжетные нити тянутся к главному герою.)

Каким романом считаются “Отцы и дети”? (Полемический роман: построен на антитезе, в центре изображения – споры героев, конфликты между персонажами, напряженные диалоги.)

6. Подведение итогов урока.

Итак, мы сегодня проанализировали финал романа, выяснили взаимоотношения автора и героя, узнали мнения о романе критиков, развили понятие о романе.

Домашнее задание – подготовиться к сочинению по роману Тургенева “Отцы и дети”.

Темы сочинений по роману И.С. Тургенева “Отцы и дети”.

  1. Кто победил в идейной схватке между Базаровым и Павлом Кирсановым? (По роману И.С. Тургенева “Отцы и дети”.)
  2. В чем проявляется сложность диалога “отцов” и “детей”? (По роману И.С. Тургенева “Отцы и дети”.)
  3. Почему у Базарова не нашлось других “последователей”, кроме Ситникова и Кукшиной? (По роману И.С. Тургенева “Отцы и дети”.)
  4. Автор и герой в романе И.С. Тургенева “Отцы и дети”.
  5. Базаров – “лицо трагическое” (По роману И. С. Тургенева “Отцы и дети”).
  6. Русское дворянство в романе И.С. Тургенева “Отцы и дети”.
  7. Женские образы в романе И.С. Тургенева “Отцы и дети”.

источник